Крещёный еврей Коржавин

 

Недавно 36 лет живущий в США Наум Моисеевич Коржавин отметил 85-летие. Родившийся в Киеве, сидевший на Лубянке, сосланный в Караганду, автор знаменитых стихотворений, в том числе неподражаемой иронической «Баллады об историческом недосыпе» («Какая сука разбудила Ленина, кому мешало, что ребенок спит?»),  живет в городе Бостоне, штат Массачусетс. Его, почти ослепшего, сложившего в своем творчестве эпос о «соблазнах кровавой эпохи» и их преодолении, друзья называют Гомером ХХ столетия. Первая публикация — в тридцать шесть лет, хотя стихи Наума Коржавина переписывали от руки и перепечатывали на машинке задолго до появления самиздата, с первых послевоенных лет.  В 1944 году написал стихотворение «Зависть». Ему было всего девятнадцать лет. («Можем строчки нанизывать, посложнее, попроще, но никто нас не вызовет на Сенатскую площадь/… Пусть по мелочи биты вы чаще самого частого, но не будут выпытывать имена соучастников. /… Мы не будем увенчаны. И в кибитках снегами, настоящие женщины не поедут за нами»).  А через три года его посадили. Все сбылось: арест, ссылка, Сибирь. Посадили за стихи. Опять же девятнадцатилетним писал: «Гуляли, целовались, жили-были… А между тем, гнусавя и рыча, шли в ночь закрытые автомобили и дворников будили по ночам». И читал эти и такие же стихи открыто, не таясь. В огромных аудиториях, на послевоенных вечерах. А время было не вегетарианское — сталинское. Восемь месяцев провел на Лубянке. Три года в сибирской ссылке. В 1954 году, после амнистии, получил возможность и вернулся в Москву. В 1956 году был реабилитирован. Восстановился в Литературном институте и окончил его в 1959 году. Ещё с 1954 года поэт зарабатывал себе на жизнь переводами, в период «оттепели» начал публиковать собственные стихи в журналах. В 1963 году вышел сборник Коржавина «Годы», куда вошли стихи 1941—1961 годов. Помимо официальных публикаций, в творчестве Коржавина была и подпольная составляющая — многие его стихи распространялись в самиздатовских списках. Во второй половине 1960-х Коржавин выступал в защиту «узников совести» Даниэля  и Синявского, Галанскова  и Гинзбурга. Эти обстоятельства привели к запрету на публикацию его произведений

 В постперестроечную эпоху у Коржавина появилась возможность приезжать в Россию и проводить поэтические вечера. Первый раз он приехал в Москву по личному приглашению Окуджавы во второй половине 1980-х годов. Первое место, где он тогда выступал, был Дом Кино. Зал был заполнен, на боковые балкончики поставлены дополнительные стулья, взятые из кабинетов работников. Когда Коржавин и Окуджава вышли на сцену, весь зал не сговариваясь поднялся и стоя аплодировал. Коржавин плохо видел, и Окуджава, наклонясь к нему, сказал, что зал встал. Было видно, как Коржавин смутился. Потом читал стихи, отвечал на вопросы. Читал стихи по памяти, по книге он не мог читать из-за слабости зрения; или в очень больших специальных очках. Тогда из зала выходили известные актеры, пришедшие на встречу в качестве зрителей, и читали по его книге без подготовки, сразу, первое попавшееся стихотворение, на котором раскрывался сборник.

Он автор стихов, многие из которых стали христоматийными. Не возможно без слёз читать его стихотворение »Дети в Освенциме».

*****

Мужчины мучили детей.
Умно. Намеренно. Умело.
Творили будничное дело,
Трудились – мучили детей.
И это каждый день опять:
Кляня, ругаясь без причины…
А детям было не понять,
Чего хотят от них мужчины.
За что – обидные слова,
Побои, голод, псов рычанье?
И дети думали сперва,
Что это за непослушанье.
Они представить не могли
Того, что было всем открыто:
По древней логике земли,
От взрослых дети ждут защиты.
А дни всё шли, как смерть страшны,
И дети стали образцовы.
Но их всё били.                                                                                                                                                                                                          Так же.
 Снова.                                                                                                                                                                                                         И не снимали с них вины.
Они хватались за людей.
Они молили. И любили.
Но у мужчин “идеи” были,
Мужчины мучили детей.

Я жив. Дышу. Люблю людей.
Но жизнь бывает мне постыла,
Как только вспомню: это – было!
Мужчины мучили детей! (1972)
 

Крещёный еврей Коржавин считает себя русским поэтом. Однако ему не чужды интересы и судьба нашего народа. Предлагаю фрагметы его выступлений, где затрагиваются вопросы антисемитизма, положения Израиля во враждебном к нему мире.

*****

После крещения  продолжал ли  чувствовать себя евреем? Продолжал, конечно, но вообще я себя чувствовал русским человеком. Конечно, когда речь заходит о Холокосте, о возрождении нацизма, меня это очень волнует, потому что касается, помимо всего прочего, кровно. Я и за Израиль болею. Но есть ведь и много неевреев, которые болеют за Израиль. Крещение утвердило во мне то, что я чувствовал всегда, и до крещения. Крестился я не для изменения национальности. Христианская культура – это именно та культура, в которой я вырос, живу и осознаю себя…По происхождению я – еврей. По самоощущению – русский патриот.

******

Меня это волнует (антисемитизм – А.З.) и как человека еврейского происхождения (у которого в Бабьем Яре погибли родные и школьные товарищи), но я всю сознательную жизнь был русским поэтом, человеком русской, следовательно, европейской культуры, мои пути совершенно естественно привели меня к христианству, и изменять себе в конце жизни я не собираюсь. И поэтому сейчас я хочу говорить не только и не столько об Израиле, сколько в связи с ним о судьбе нашей общей цивилизации. Ибо Израиль, я надеюсь, несмотря на все опрокинутые на него ушаты грязи, сейчас выживёт, а насчёт нашей цивилизации в целом у меня такой уверенности нет. Разумеется, речь идёт о перспективе. Жизнь не прекращается и после крушения цивилизации. И всем, в том числе и Израилю, я желаю уцелеть и в этом случае (поскольку это касается жизни и смерти людей), но самому мне, хоть это и грех, не хотелось бы выжить при этих условиях — вне нашей цивилизации. Неинтересно как-то.. .И подспудное соображение, что лучше бы вообще избавиться от существования этой “маленькой” страны, доставляющей своим желанием жить так много беспокойства жаждущим покоя серьезным, солидным людям, – защитная реакция равнодушия. Равнодушие доводит этих прожженных реалистов до глупости, они надеются, что с исчезновением Израиля исчезнет и агрессивность исламизма…

Как известно, за все годы своего существования Израиль сам не начинал ни одной войны, но пока, слава Богу, все выигрывал, но почему-то всегда спустя срок с ним начинали обращаться, как с виноватым, а его противникам (например, Египту до исторического визита Садата в Иерусалим) спускались прямые нарушения всех договоренностей. А какую активность развил “умнейший в мире человек” (Киссинджер) в конце Октябрьской войны 1973 года. чтобы в последний момент спасти окруженную Вторую египетскую армию – вырвать у Израиля окончательную победу над напавшим на него в Судный день Египтом.

Говорят, что Израиль проигрывает информационную войну. Уместно ли это выражение? Речь идет о тотальном преступлении всех западно-европейских и отчасти американских СМИ. Ведь все газеты – от “Ле Монд” и “Фигаро” до “Франкфуртер Альгемайне” и “Лос-Анжелес Таймс” (диссонанс внесло только страстное выступление Орианы Фаллачи в итальянском журнале “Панорама”) дезориентировали простодушного читателя. Я действительно убежден, что всеобщая плотная тотальная западно-европейская (c включением части американских СМИ, вроде CNN) волна лжи и клеветы, которая обрушилась на Израиль и может его погубить, опасна отнюдь не только, а может, даже не столько для Израиля и, допустим, для евреев вообще (поскольку этот посев по своему характеру, безусловно, даст антисемитские всходы), а и для всей нашей цивилизации. Еще больше понижает уровень ее духовности, самоуважения, а значит, и сопротивляемости…

Джордж Буш может сколько угодно раз менять свою позицию, но война, начало которой он констатировал 11 сентября, действительно, если не началась, то вышла из латентного состояния именно в этот день. И продолжается…Цивилизация не отменяет нашей зависимости от собственной природы и от Бога. А в тот момент, когда ей кажется, что она ни от чего не зависит и ей ничто не угрожает, она гибнет. Религия всегда это знала про человека. Но мы, отринув ее, отринули это необходимое знание. И поэтому надо четче разбираться в таких понятиях, как элементарные “добро” и “зло”. И если перестать стыдиться своих ценностей, все еще можно спасти: и Израиль, и Европу, и свободу, и вообще всю нашу грешную цивилизацию, без которой все, чем мы в жизни дорожим, стало бы неуместным и невозможным.

 *****

3 февраля 2005 года в ходе телепрограммы «К барьеру!» на канале НТВ известный своим брутальным антисемитизмом генерал-полковник Альберт Макашов в свободной дискуссии победил всех своих благородных интеллектуальных оппонентов. Во всяком случае, так решило большинство участвовавших в интерактивном голосовании телезрителей. Правда, это не соответствует тому, что эти люди только что видели на своих экранах: ходу дискуссии, вескости доводов, логике доказательств и опровержений, приводимых каждой из сторон. Тут неоспоримое преимущество было не на стороне Макашова. Но, как ни грустно, оказалось, что это не имело значения, не действовало. Так, к сожалению, часто бывает в такого рода дискуссиях, когда в дело вмешиваются умонастроения, где логикой пытаются противостоять предубеждению, особенно искреннему и страстному…

Поскольку в данном случае речь идет о легализации антисемитизма, считаю своим долгом предупредить, что по происхождению я сам еврей. Делаю я это для того, чтобы наиболее «догадливые» мои оппоненты не сочли, что я хочу скрыть личную заинтересованность в трактовке этого вопроса. Нет, ничего я скрывать не собираюсь. Да и не вижу что скрывать. Несмотря на то что я всегда жил и теперь живу Россией, ощущал и ощущаю себя русским, я вовсе не считаю себя обязанным делать вид, что мне безразлично, когда меня или кого-нибудь другого оскорбляют или объявляют виновным в совершенных другими преступлениях и проступках, исходя из этническоой общности с теми, кто их совершил или в этом подозревается (я уже не говорю о более тотальных обвинениях).

Но возражаю я против той атмосферы, которую насаждал Макашов (а атмосферу именно такого отношения к людям он и создавал), не только поэтому. Это вообще отвратно, как всякая грязная ложь и легализация низменности. В условиях сегодняшней России это просто еще разрушительно, что плохо не только для евреев. Такие вещи, как антисемитизм, оскорбляют достоинство каждого, как говорили в старину, порядочного человека. Но тех, против кого это направлено, задевают особо. И я — не исключение. Но тревога моя объясняется не только этой спецификой. Согласны признать это единочувственники Макашова или нет, сутью и смыслом моей жизни была, есть и до теперь уже не очень далекого ее конца (мне уже как-никак восьмидесятый год пошел, и не так недавно) будет Россия: ее жизнь, ее культура, ее судьба — все, что ее касается. И за тех, кто поддержал Макашова, мне тоже больно. Они мне тоже небезразличны. И я вовсе не считаю их всех особо плохими или глупыми людьми, а тем более такими же человеконенавистниками, как он сам. Такие среди них тоже есть, но их немного. Им ведь в самом деле плохо, они ведь в самом деле оскорблены, да и за державу им тоже обидно.

И поскольку найти ответ на вопрос «Что делать?» не могут пока и большие умы, то остается сосредоточиться на другом, тоже традиционном русском вопросе: «Кто виноват?». А тут легко поверить давно подготовленной подсказке, исчерпывающему ответу: «Конечно, евреи». Ответ воспринимается тем более легко, что в списке олигархов часто звучат (а в начале приватизации они звучали еще чаще) еврейские фамилии. Правда, у каждого макашовца есть достаточно знакомых и соседей с такими же фамилиями, о которых они знают, что те ни с каким представлением об олигархе не ассоциируются. Но память об этом только затрудняет «понимание» и как-то не учитывается. А если не учитывать, ответ на вопрос «Кто виноват?» оказывается еще и ответом на вопрос «Что делать?». — Как что делать? С большей или меньшей жестокостью избавиться от этих гадов — и дело с концом. Никакая глубокая рана и боль за Россию (а рана эта понятна, ноет она и во мне) не оправдывает тех, кто находит для себя такой выход. Эти люди из-за этой боли теряют человеческий образ. Ибо не видеть в другом человека (который может быть виноват и не виноват) — значит перестать им быть самому. Это становится качеством личности, для которой такое отношение к человеку естественно и потом распространяется и на тех, на кого первоначально распространять его не планировалось. И это еще отвлекает людей от забот о реальном спасении страны…

Aнтисемитизм, борьба за его легализацию и утверждение предоставляют широкие возможности для такой «самореализации» — если не непосредственно карьерной, то духовной. К этой категории людей (они есть во всех странах — не только в России, но и в России тоже) я бы отнес и «советского русского» (это самоопределение) Макашова. Спорить с такими людьми бессмысленно…

Сегодня Макашову сильно пофартило. Конечно, «жидов» он по свойству своей личности ненавидит давно, задолго до приватизации, и выражался на этот счет весьма прямо, даже напоролся на резкую отповедь Булата Окуджавы («Генералу М»)…В ходе дискуссии Макашов посетовал на то, что употреблял термин «евреи», в то время как надо было «сионисты». И понятно почему — в лучшие его годы это слово было универсальным заменителем слов «жиды» и «евреи». Видно, и сам разбаловался в обстановке свободы слова — привык употреблять слова в их реальном смысле. Но теперь вспомнил, что «сионисты» удобнее: поносишь тех же «жидов», а считается, что ведешь идейную борьбу. Вспомнил, как хорошо было в лучшие для него времена. Давишь этих проклятых «жидов», а на вид ведешь идейную борьбу.

Но, к сожалению, оказывается, что «сионизм» — понятие, имеющее определенный смысл, что это название движения, ставящего себе целью собирание евреев на их исторической родине, значит, с судьбами России почти не связанного, — только стремлением вытянуть как можно больше евреев из страны. Другими словами, избавить ее от ненавистной Макашову «диаспоры» (полюбилось ему это научное слово). Налицо полное совпадение желаний. Но для Макашова сионизм все равно остается жупелом. В чем же дело? А в том, о чем мы уже говорили. Это дает о себе знать неистребимое наследие сталинщины. Реальный смысл употребляемых слов и понятий не имеет значения — слова используются только как жупелы, как сигналы. Находясь «у барьера», он и не пытался опровергнуть какие-либо доводы своих противников и не обращал внимания на их опровержения приводимых им фактов — нес свое. И каждый раз — чаще всего ни к селу ни к городу — возвращал внимание к неопровержимому факту, которого никто из его оппонентов не отрицал: к тому, что страна теперь ограблена и унижена. Но из контекста всех его упоминаний об этом выходило, что сделали это евреи — все евреи, и только они…

А теперь, чтобы стране выжить, нам всем необходимо помнить о винах именно своих. А иначе невозможно понять, как мы дошли до жизни такой и как нам избавиться от собственных ошибок. А обвинять в этом одних евреев (как и одних русских, латышей и кого угодно) утешительно, но непродуктивно. Хочу напомнить, что в программе «Бей жидов, спасай Россию» вторая часть всегда оказывалась утопичной.

*****

Мир еврейских местечек…
Ничего не осталось от них,
Будто Веспасиан
здесь прошел
средь пожаров и гула.
Сальных шуток своих
не отпустит беспутный резник,
И, хлеща по коням,
не споет на шоссе балагула.
Я к такому привык —
удивить невозможно меня.
Но мой старый отец,
все равно ему выспросить надо,
Как людей умирать
уводили из белого дня
И как плакали дети
и тщетно просили пощады.
Мой ослепший отец,
этот мир ему знаем и мил.
И дрожащей рукой,
потому что глаза слеповаты,
Ощутит он дома,
синагоги
и камни могил,-
Мир знакомых картин,
из которого вышел когда-то.
Мир знакомых картин —
уж ничто не вернет ему их.
И пусть немцам дадут
по десятку за каждую пулю,
Сальных шуток своих
все равно не отпустит резник,
И, хлеща по коням,
уж не спеть никогда
балагуле.
(1945)

 Источник: »Евреи глазами именитых друзей и недругов» —  www.zelikm.com

Оцените пост

Одна звездаДве звездыТри звездыЧетыре звездыПять звёзд (голосовало: 1, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...

Поделиться

Автор Anatoliy Zelikman

Родился 14 октября 1936 года в белорусско-еврейском городе Бобруйске. В отличие от президента Беларуссии Александра Лукашенко мне близки и понятны стенания авторов Ильфа и Петрова в ‘Золотом телёнке”: “При слове “Бобруйск” собрание болезненно застонало. Все соглашались ехать в Бобруйск хоть сейчас. Бобруйск считался прекрасным, высококультурным местом”. В то время там, по крайней мере, каждый второй житель был этническим евреем и двое из трёх понимали и говорили на идиш. За несколько часов до прихода немцев волею случая нашей семье удалось покинуть пределы города и после долгих скитаний эвакуироваться в Среднюю Азию. Все оставшиеся евреи города были безжалостно уничтожены, вне зависимости от социального положения, возраста и пола. Нелюди убили безвинных людей только за то, что они были евреями. В узбекском городе Фергана учился в первом классе, который закончил с похвальной грамотой. Впоследствии за годы многолетней учёбы подобной оценочной вершины больше не покорял никогда. После окончания войны вернулся в родимые места, где освоил десятилетку хорошистом. В 1954 году поступил во второй Ленинградский мединститут (ЛСГМИ) и спустя шесть лет получил специальноть санитарного врача. За год-два до моего поступления приём евреев в медицинские вузы был практически прекращён, ввиду компании борьбы с ”космополитами ” и сфальсифицированного властями ”дела врачей”. Работал с 1960 по 1995 год в различных врачебных должностях – от главного врача санэпидстанции Хасанского района Приморского края до дезинфекциониста и эпидемиолога Белорусского Республиканского Центра гигиены и эпидемиологии. Виноват. Был членом профсоюза, комсомольцем, состоял в КПСС (1969-1991), колебался вместе с партией и поддерживал её. Был активен, как и многие личности моей национальности. Знал о многих безобразиях, терпел, так как сознавал, что от меня ничего не зависит. Теперь про таких говорят, что они ”держали фигу в кармане”. Возможно. Показать этот кукиш у меня, как и у большинства смертных, смелости не хватало. Что было, то было. О прошлом не жалею. Покаяться должен не человек, а общество, в котором он жил. Обстоятельства силнее нас. Женат. Её величают Кларой. Люблю свою супругу со школьной скамьи. Однолюб. У нас два сына (Гриша, Дима) , внучка Клара и внук Сэм. Я, можно сказать, свой, ”совейский” человек, так как имею честь быть происхождения пролетарского. Отец – портной. Всю жизнь вкалывал, как раб, чтобы накормить пятерых детей. В юности закончил три класса начальной еврейской школы для изучения мальчиками основ иудаизма (хедер), что соответствует нынешнему семи-восьмилетнему образованию. Молился. Вместо синагоги собирался с другими верующими на ”конспиративных” квартирах, т.к. государство этого, мягко говоря, не поощряло. Мать – домохозяйка. Днями у плиты, заботы по хозяйству. Как и положено еврейской маме, она прекрасно готовила фаршированную рыбу и хорошо рожала ребят. Предки мои были уважаемыми соседями : русскими, белорусами, евреями. Родители навечно покоятся вместе на бобруйском еврейском кладбище, в их родном городе, свободном, к удовольствию белорусского населения, в настоящее время от живого еврейского присутствия. Не знаю, на сколько стало лучше от этого местным аборигенам. Не я им судья. Приехал я со своей семьёй в США (г. Миннеаполис, шт.Миннесота) в 1995 году. И последнее . О моих увлечениях. Книги, стихи, филателия, шахматы, иудаика и компьютер. С друзьями напряжёнка. Иных уж нет, а те далече. Приобрести новых в моём возрасте трудно. Чёрствому сердцу не прикажешь. Любые суждения, кроме человеконенавистных, имеют право на существование. Уважаю всех, кто уважает меня. Не люблю нелюбящих. Если вас заинтересовал мой сайт, пишите. Буду рад. Анатолий Зеликман.
Все публикации этого автора

1 комментарий к “Крещёный еврей Коржавин

  1. Наум Коржавин

    Я просто русским был поэтом *
    В года, доставшиеся мне
    НК

    Перечитав опять Коржавина,
    Я понял: он — мой идеал.
    Но что читать меня заставило,
    Об этом я еще не знал.

    И вот, прожив вдали от родины,
    Теперь как два десятка лет,
    И подустав от тягомотины,
    Нашел на свой вопрос ответ.

    Вся искренность поэта Божия,
    К ней нет шифровки и ключа.
    Ни Роберт, ни Андрей, ни прочие
    Его не достают плеча.

    Когда метафорой развесистой
    Они на все дают ответ,
    Он русскостью своей ответствует.
    В ней не горит он, как аскет.

    Овал** его – овал естественный,
    Не от натуги и наград.
    Его любовь к Сибири девственна.
    Ее всегда он вспомнить рад.

    И угол стерпит он. В смирении
    Никто поэту не чета.
    О ***Ленине стихотворением
    Заткнет любого трепача.

    В ****кибитке он за декабристкою
    Свершает путь свой на санях.
    Года ему достались низкие,
    Но мощен строф его размах.

    И выше всех искусств поэзию
    Возводит он на пьедестал.
    Но есть кто чтит и Рим, и Грецию,
    Коржавина, кто не читал.

    ЛХ
    —————————-

    Пояснения из стихов Наума Коржавина:

    *Я не был никогда аскетом
    И не мечтал сгореть в огне.
    Я просто русским был поэтом
    В года, доставшиеся мне.

    **Но все углы, и все печали,
    И всех противоречий вал
    Я тем больнее ощущаю,
    Что с детства полюбил овал.

    ***Всё обойтись могло с теченьем времени.
    В порядок мог втянуться русский быт…
    Какая сука разбудила Ленина?
    Кому мешало, что ребенок спит?

    ****Мы не будем увенчаны…
    И в кибитках, снегами,
    Настоящие женщины
    Не поедут за нами.

Обсуждение закрыто.