(Продолжение)
Предоставленные сами себе, самаритяне установили святилище на горе Гризим и вполне мирно соседствовали с теми евреями, которые остались в разоренной Вавилоном Иудее. Раскол (и здесь обе версии совпадают) произошел после возвращения евреев из вавилонского плена и прибытия в Иерусалим Эзры и Неемии. Самаритянские хроники гласят, что «шомроним», предвкушая возрождение единого царства, обратились к Неемии с просьбой позволить им участвовать в восстановлении нового Храма, но получили решительный отказ на том основании, что они-де не евреи и потому не могут иметь своей доли в священнодействии. ТАНАХ возлагает вину за произошедшее на самаритян, которые в своей ревнивой приверженности горе Гризим как мифической святыне, делали все, чтобы помешать возрождению Храма, – строили козни и срывали восстановительные работы. Тогда разгневанный Неемия особым указом отстранил самаритян от участия в строительстве: «А вам нет части, и права, и памяти в Иерусалиме» (Неемия, 2:20).
Сказать, чья версия более близка к правде, трудно. Но не стоит забывать, что запрет Неемии и Эзры на смешанные браки евреев с другими народами во избежание ассимиляции наверняка распространялся и на самаритян, превращая их в париев. Те же, в свою очередь, вряд ли могли симпатизировать идее восстановления Храма в Иерусалиме, в то время как сами не имели такового на горе Гризим.
Так или иначе, после отказа Неемии отношения между двумя братскими народами дали трещину, которая с течением времени только углублялась, пока не превратилась в пропасть. Евреи презрительно именовали самаритян кутейцами, подчеркивая их языческое происхождение. Еврейские первосвященники запретили своей пастве вступать в браки с самаритянами, делать обрезание у «моэлей-кутейцев», окунаться в их миквы, есть их пищу.
Самаритяне отвечали евреям аналогичными запретами, а также мстили им, доставляя всевозможные неудобства и неприятности. Мешали паломникам из Галилеи следовать через Самарию; разжигали костры на вершинах гор не в преддверии праздников, как было принято, а в обычные дни, чтобы запутать своих соседей; натравливали на евреев враждебные им племена.
Завоевание Палестины Александром Македонским не изменило ситуацию. Великодушно отозвавшись на мольбы самаритян, Александр Македонский разрешил им воплотить в жизнь свою мечту – построить храм на горе Гризим. На протяжении двухсот лет на Святой Земле было два храма – в Иерусалиме и в Самарии. Это обстоятельство отнюдь не способствовало сближению двух народов, но связи между ними еще не были окончательно разорваны. Вражда тлела, однако ее еще можно было преодолеть. Воцарение же хасмонейского царя Йоханана Гиркана развеяло всякие надежды на примирение.
Преисполненный кичливой веры в свое превосходство, Гиркан решил покончить с «самарийской ересью». Вторгшись в Самарию, он опустошил ее и, дабы окончательно сломить «язычников» и обратить их лицом к Иерусалиму, сровнял с землей храм на горе Гризим. Для самаритян это было потрясением столь же ужасным, как для евреев – разрушение их Храма Навуходоносором.
Отныне Храм в Иерусалиме стал для самаритян символом бездушия и лжи. Они называли его не «Бейт ха-микдаш», а «бейт ха-махташ» («дом стыда»). Их озлобление породило едва ли не первые в истории антиеврейские наветы. Поверье, пустившее глубокие корни в Самарии, гласило, что в иерусалимском Храме, в месте, где должен находиться «арон ха-кодеш» (вместилище Торы), евреи прячут человеческий скелет и тайно ему поклоняются. Самаритяне находили особое удовольствие в том, чтобы осквернять этот Храм, разбрасывая вокруг него кости людей и животных, что должно было еще больше подчеркнуть «мерзость» этого места.
Впрочем, евреи, встречая самаритян, брезгливо отворачивались, обходили стороной Самарию, которую считали «нечистой» и оскверненной, распространяли слухи, что «шомроним» поклоняются языческому богу кутейцев Нергалу и чуть ли не приносят человеческие жертвы. То был типичный пример взаимной ненависти.
МИР, ОБРАЩЕННЫЙ В ПРОШЛОЕ
После разрушения Второго Храма взаимная этническая ненависть не ослабла. В Иудее и в диаспоре победили «прушим» – сторонники реформированного иудаизма. Храмовая культура исчезла.
В отличие от евреев, самаритяне не изменили прежним традициям. Даже в отсутствие своего Храма они продолжали приносить жертвы на горе Гризим; они отказались принять Устную Тору, считая ее производным и надуманным комментарием священных текстов; они соблюдают только те праздники, что указаны в Торе. Пурим и Ханука для них не имеют ни малейшей ценности. Впрочем, и религиозные праздники самаритяне отмечают не так, как евреи. «Сукка» их устанавливается не на улице, а внутри квартиры и являет собой разноцветный «ковер» из фруктов, подвешенный под потолком. «Это очень трудоемкая, пожалуй, даже ювелирная работа – подвесить каждый плод к потолку так, чтобы вместе они составили нужный орнамент, – говорит Шахар. – Так предписывает традиция. Мы не строим шалаши, как евреи».
Единственная книга, которую самаритяне почитают, кроме Торы, – Книга Иешуа бин Нуна (Иисуса Навина), но она не имеет ничего общего с одноименной книгой в ТАНАХе. Самаритяне ревностно сохраняют сан первосвященника из рода коэнов – потомков Итамара, сына Аарона. Первосвященник одновременно и глава общины.
«Шомроним», как и евреи, построили свои синагоги, но здания эти подчеркнуто скромны, непритязательны и создают впечатление временности. Лишь внутреннее убранство новой синагоги в Неве-Пинхасе выполнено в более изящном и торжественном стиле. При этом самаритяне крайне благоговейно относятся к храмовой обрядности. Перед входом в синагогу, например, они, как это делали раньше евреи перед вступлением в Храм, разуваются – ведь сказано в Торе: «Сними обувь твою, ибо место, на котором стоишь, есть земля святая…». Самаритяне не носят кипу и не накладывают тфилин, так как считают эти символы измышлениями галутных раввинов. Они придерживаются своего календаря, отличного от еврейского, который ведут от момента вступления Иисуса Навина в землю ханаанскую.
В первые века новой эры в Самарии возникли движения за религиозную реформу, подобные реформе «прушим», но развития они не получили. Представления самаритян оставались неизменными, и это отразилось и на их жизненном укладе, и на системе образования.
Религиозное рвение самаритян уникально, и оно было щедро вознаграждено: спасение пришло, когда история уже занесла над ними свою длань. Однако сегодня, оглядываясь в прошлое, можно предположить, что при более благоприятных обстоятельствах и более искушенных вождях самаритяне могли не только выжить, но и остаться хозяевами этой земли на века. И тогда современная история ближневосточного конфликта пошла бы совсем по другому пути…
ВИЗАНТИЙСКАЯ НАКОВАЛЬНЯ
В течение двух столетий – со второго по четвертое – самаритяне были доминирующим этносом Палестины. Евреи, потерпевшие сокрушительное поражение во время двух повстанческих войн и совершенно обескровленные, не составляли им конкуренции. Самаритяне беспрепятственно расселялись на опустевшей земле, – следы их присутствия археологи обнаруживают по всей территории Израиля: от Кармеля на севере до Иудейской пустыни на юге, от Кесарии на западе – до Бейт-Шеана на востоке.
Ситуация стала ухудшаться в IV веке, когда самаритяне вступили в противоборство с силой, одолеть которую были заведомо не в состоянии, – с быстро наращивавшей мускулы Византийской империей. Помочь им могло только чудо – но чуда, к сожалению, не произошло. Раз за разом самаритяне восставали против Константинополя, и каждый раз византийцы с легкостью сокрушали их.
Первый конфликт произошел в конце V века, во время правления императора Зенона. Руководители восстания не испытывали нехватки мужества и отваги. Во главе мятежников стояли лидеры разбойничьих банд, орудовавших в Самарии, и один из них, по кличке Волк, стал вождем наспех сколоченного войска. Позднее, провозгласив себя царем самаритян, он присвоил себе римское имя Юстас – популярное на территории бывшей Римской империи.
Поначалу, как это часто бывает, самаритяне без труда сломили сопротивление немногочисленного византийского гарнизона в Шхеме и захватили город. Юстaс-Волк объявил себя царем и приступил к гражданским делам. Он создал самаритянскую администрацию, разделил свое государство на провинции и организовал своего рода налоговое управление. Он также вступил в Кесарию и разрушил местную церковь. Торжества в Кесарии завершились скачками на ипподроме и кровавой оргией, во время которой были убиты, по утверждению ряда историков, десятки местных христиан.
Праздновать Юстасу, однако, пришлось недолго. Византии не потребовалось мобилизовывать значительные силы для подавления бунта. Легионы, размещенные в Иудее и Сирии, соединились в Самарии, окружили и без особого труда разгромили нерегулярные формирования самаритян. Юстас был схвачен и казнен, а голова его отправлена в Константинополь как вещественное доказательство успеха наместника Палестины. Персидский шах и не подумал помочь восставшим, а небеса никак не откликнулись на мольбы о спасении, звучавшие с горы Гризим.
Окончание следует
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
