Сбылась мечта Довида-Лейба: он стал сапожничать в тихом местечке. Но куда шагнуть дальше, он не знал, потому что жил один, без учителя. Он слышал о нистарах, он понимал, что люди из их союза бродят где-то рядом. Но как узнать лицо нистара в толпе? Как разгадать мудреца, который притворяется невеждой?
Много разных людей приходило в местечко – бродячие торговцы, ремесленники, нищие. Довид-Лейб приглядывался к каждому, и когда ему казалось, что напал на след, он задавал этому человеку какой-нибудь сложный вопрос из Торы.
Но собеседник обычно пожимал плечами:
– Послушай, откуда мне это знать? Спроси лучше у вашего рабби…
Довид-Лейб отходил, а соседи посмеивались: «Наш друг сапожник опять забил гвоздь не в то место. Что ему нужно от этого бродяги?»
Но Довид-Лейб не сдавался. Он приглашал домой путников, которые нуждались в крыше над головой. Неважно, кто садился за его стол, – скрытый праведник или обычный нищий. В любом случае, наш сапожник выполнял важную мицву. Но при этом взгляд хозяина, как прожектор, высвечивал лица гостей. Он искал нистара – без отдыха и остановки.
Один человек вызывал у Довида-Лейба особенно сильное подозрение. У него была кличка Рыжий Коэн. Каждый месяц – другой он появлялся в местечке и занимался только тем, что болтал с мальчишками. Более серьезной компании он, видите ли, не мог найти. И при этом еще все время шутил и напевал песенки. Однако когда Довид-Лейб прислушался к их разговорам, то был удивлен. Рыжий Коэн внимательно проверял, как они учатся. При этом он рассказывал им истории из жизни наших вождей и героев. А завершалось все лихим танцем, в котором Рыжий Коэн скакал выше всех. Вот почему люди осуждали его за легкомыслие. Взрослый человек, а держится как клоун.
Но сапожник подумал, что гость больше похож на школьного инспектора, который, подчиняясь какому-то плану, идет из местечка в местечко, следя за учебой детворы и пытаясь передать им то, что они не могли услышать от другого.
Довид-Лейб случайно узнал, что Рыжего Коэна зовут рабби Сендер, что он долго был меламедом в Калиске, пользуясь общей любовью за ученость и праведность. А потом вдруг оставил свое место, сделался бродягой. Наш сапожник был готов поспорить, что наконец-то нашел того, кого искал. Но все портила одна вещь: Рыжий Коэн дружил с человеком, который был немного не в своем уме…
Звали его Шмерл-зевака. Жил он с семьей в домике с дырявой крышей, куда в дождь натекало столько воды, что не нужно было идти к колодцу. Если бы не его жена, которая зарабатывала на жизнь, то они бы ноги протянули от голода. Потому что ее муж день–деньской ходил по местечку, рассказывал людям какие-то байки и все время зевал. Отсюда и прозвище. Совершенно никчемный человек. Но когда в местечко наведывался Рыжий Коэн, они часами бродили вместе, толкуя неизвестно о чем.
Однажды Довид-Лейб поздно вечером возвращался из синагоги. Проходя мимо дома Шмерла, он услышал глубокий стон. Встревоженный, он подбежал к окну. Шмерл читал вечернюю молитву. Из глаз текли слезы, а каждое слово было, как порыв ветра – боль и стон вырывались из глубины души. Это была молитва цадика, который, плача, просит за весь народ.
Довид-Лейб стал следить за Шмерлом. И увидел, что тот проводит день не так глупо. Он ухаживал за больными стариками, делал тяжелую работу в доме, где хозяйка недавно родила, а муж отправился на заработки. И при этом рассказывал истории о еврейских женщинах, об их силе и величии.
Еще Шмерл любил объяснять, что евреи не должны друг другу завидовать. Творец выделил каждому отдельный участок, который нужно обработать. Поэтому нельзя поменять судьбу, нельзя схватить чужое счастье.
Шмерл-зевака старался, чтобы разговоры женщин в местечке были разговорами благородных дам. Чтобы они были похожи на нашу мать Сару, которую народы называли царицей, хотя она провела всю жизнь в странствиях, не имея своего клочка земли.
Теперь все нелепости в жизни Шмерла стали понятны. Его безделье – это была работа: он каждый день, не покладая рук, помогал людям в трудный час, штопая дырки в чужих судьбах. Угрюмое трудолюбие его жены – она понимала, что цадик не может жить без добрых дел, а за них не платят. Его знаменитое зевание – когда всю ночь учишься, не смыкая глаз, потом зевается так легко, так свободно… И этот зевок скрывал все остальное. Шмерл-зевака – что еще можно сказать об этом парне?
Однажды, оставшись с ним один на один, Довид-Лейб прошептал:
– Ты делаешь удивительную работу…
Он надеялся, что у них завяжется откровенный разговор, и сейчас он откроет нистару, что лежит у него на сердце. Но Шмерл не захотел снимать маску. Он взглянул на сапожника без искры понимания, пожал плечами и прошел мимо.
Довид-Лейб вернулся домой с разбитым сердцем.
Из книги Эзры Ховкина «Странствия Боруха»
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
