— Мой отец мечтал стать олимпийским чемпионом, — рассказывает Цирл о своем отце Сэме Зейтлине, — с детства он полюбил велосипед, и с тех пор велосипедные гонки стали его страстью. Годы тренировок не прошли даром. Сэм победил на чемпионате Нью-Йорка в 1965 году, был первым на престижных соревнованиях Grand Prix of The Americas в 1967 году, вошел в национальную сборную США. Родившегося в Бруклине Сэма называли в спортивном мире «The Jewish boy» — «еврейским парнем», что, впрочем, не всегда означало выражение симпатии. Сэм страдал от антисемитизма и потому решил представлять не США, а еврейское государство, на Олимпийских играх. Через несколько лет Сэм переехал в Израиль, где его знали еще с 1965 года, когда он стал чемпионом «Маккабиады».
Религиозные предки Сэма иммигрировали из Вены в Нью-Йорк еще в середине XIX века. Однако в те времена в Америке почти не было еврейских школ, и они отошли от традиций. Сэм родился уже в совершенно ассимилированной семье.
Однажды у Стены Плача Сэм задумался об иудаизме. Он подружился с репатриантом из США архитектором Гершоном Вайнбергом. Сэм начал приходить к нему по субботам и петь за столом: «Им эшмера шаббат…» — «Если буду хранить шаббат, то и Всевышний будет хранить меня». Вскоре он отправился в Бней Брак и стал пятым учеником иешивы «Маген Авраам», которую возглавил рав Ноах Вайнберг (впоследствии основавший иешиву «Эш аТора» у Стены Плача). Рав Вайнберг поддержал стремление Сэма подготовиться к Олимпийским играм, позволив ему изучать Тору первую половину дня и тренироваться после обеда. Наслаждаясь равнинным ландшафтом, Сэм ездил по трассе Тель-Авив — Хайфа, напевая на иврите: «Если буду хранить шаббат, то и Всевышний будет хранить меня!»
Вскоре Сэм оказался перед дилеммой: израильская спортивная федерация назначила отборочные соревнования на субботу. Сэм попросил, чтобы ему разрешили продемонстрировать свое мастерство в другой день, надеясь, что ему позволят это сделать хотя бы потому, что в Израиле не было другого велосипедиста, который бы мог рассчитывать на победу на Олимпийских играх. «Если ты не ездишь в субботу, то не поедешь и на Олимпиаду!» — ответили ему. Много лет Сэм готовился к Олимпийским играм, шаббат же он тогда только начинал соблюдать. Что же важнее, Олимпиада или Суббота? Сэм отказался нарушать субботу, а Израиль отказал ему в праве участвовать в Олимпийских играх в Мюнхене в 1972 г. Тогда Сэму казалось, что в его жизни произошла трагедия. Однако узнав о гибели одиннадцати израильских спортсменов от рук палестинских террористов, Сэм переосмыслил события, происходившие в жизни, вспомнив слова песни: «Если буду хранить шаббат, то и Всевышний будет хранить меня». «Не я хранил Субботу, а Суббота сохранила меня!» — рассказывал Сэм своим детям, вспоминая эту историю.
Сэм продолжил занятия в иешиве, женился. Когда родители жены заболели, семья переехала в Бруклин, где уже не Сэм, а рав Шимон Зейтлин стал преподавателем Торы в иешиве, одновременно оставаясь тренером велосипедного спорта.
«В 2004 году ассоциация «Маккабиады» выставила на своем сайте сообщение о смерти моего отца, отдав дань уважения верности его принципам. Он не нарушил субботы, отказавшись от участия в Олимпийских играх, — рассказывает Цирл. — Папа проложил дорогу другим религиозным спортсменам, таким, как Бат-Эль Гатерер, которая завоевала бронзу на европейском первенстве по тэквандо и сегодня представляет Израиль на Олимпийских играх в Пекине».
… Есть люди, которые на вопрос «Как дела?» отвечают: «Будет хорошо!» Кажется, что этим они проявляют веру в будущее. Но ведь они не видят хорошего в настоящем! — утверждал глава иешивы «Хаим Берлин» в Бруклине рав Ицхак Гутнер, приводя слова рабейну Йоны из книги «Ворота раскаяния»: «Попавшему в беду человеку следует положиться на Всевышнего, веря, что станет тьма причиной света!» Почему день начитается с тьмы, как сказано: «И назвал Всевышний свет днем, а тьму назвал ночью. И был вечер, и было утро: день один» (Берешит, 1:5)? Тьма предвосхищает свет, потому что во тьме рождается свет! — объясняет Рав Шайнеман.
…Сэм Цейтлин мечтал принять участие в Олимпийских играх в Мюнхене и переживал, получив отказ. Впоследствии он узнал, что это спасло ему жизнь, и осознал то, что говорили все поколения евреев: «Все, что ни делается, — к лучшему!»
Моисей молил Всевышнего, чтобы ему было позволено войти в Святую Землю. «Не говори Мне более об этом… ибо не перейдешь ты Иордан, — ответил Всевышний» (Дварим, 3:26-27). Моисей хотел войти в Израиль не для себя, а для блага народа, мечтая построить Храм. Однако если бы Моисей построил Храм, то Храм никогда бы не был разрушен. Именно потому Всевышний и не позволил Моисею войти в Израиль, зная, что в будущем евреи согрешат, и тогда будет нужно «пролить гнев на дерево и камни» и разрушить Храм, но сохранить народ. Отказ Всевышнего тоже был «к лучшему», объясняют мудрецы.
… В Мишне в конце трактата «Брахот» сказано, что человек должен благословлять Всевышнего за плохую новость с тем же чувством, что и за хорошую. «Следует стремиться принять плохую новость с радостью, преодолевая гнев, ибо мудрецы говорят, что все, что делают Небеса — к лучшему, — объясняет Маймонид. — Потому человеку следует молить Всевышнего о том, чтобы все, что ни случится в жизни, — хорошее или плохое, — стало причиной его настоящего успеха! И нет ничего физического или духовного в этом мире, что бы могло привести человека к унынию и печали, ибо из гнева исходит милосердие, из беды — спасение, из отдаления — близость, из падения — возвышение, из тьмы — свет и из горечи — сладость!»
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
