— Леночка, очень рад вас видеть в добром здравии и такой же красивой… Скажите, Лена, вы закрытый человек?
— Спасибо за комплемент. Но что касается закрытости, то если бы я была закрытой, я бы, наверное, как можно реже появлялась во всевозможных шоу, интервью давала бы как можно реже и тому подобное. Но в связи с тем, что просто с 1985 года, с начала съемок «Интердевочки», на меня обрушился…
— Спасибо вам большое. Как я мечтал, что в сегодняшней программе не я первый произнесу это слово! Спасибо вам большое, Лена, я вам очень благодарен!
— Вот обрушился такой интерес журналистики, и мне казалось, что я звезда. Но в хорошем смысле этого слова, не в том смысле, в котором его сейчас употребляют. Сейчас уже мне не хочется быть звездой, а вот тогда мне казалось, что ради этого я и училась четыре года, и хотела стать артисткой, чтобы вот был такой интерес ко мне, и чтобы я на каждый вопрос как можно откровеннее, как можно честнее и правдивее отвечала. Мне казалось, что это так и должно быть. Но потом я поняла, что есть другие актеры, которые вообще не дают интервью, а о них все время что-то пишут и пишут. Вот мне бы сейчас уже хотелось, допустим, не давать интервью, пусть пишут, что хотят.
— Собственно говоря, «Интердевочка» — это не та ситуация, которая могла бы сложиться у многих других актрис: никто не знает, ничего не происходит — вдруг легла масть, попала с фильмом, попала с образом, проснулась знаменитой. Яковлевой карта хорошо ложилась с самого начала, еще со времен учебы. Насколько я помню, в 1983 году Юнгвальд-Хилькевич вас снимает в фильме, когда вы еще на третьем курсе, по-моему, учились?
— Да. Это маленький эпизодик был. Еще была одна очень хорошая картина, о которой редко кто говорит, и вообще как-то она очень неудачно прошла по экранам. Это «Полет птицы» по Габриловичу. Режиссер Григорьев снимал. Там я наконец-то поняла, что такое кино.
Потом был Митта — жуткий истерик на съемочной площадке, который орет, ругается, топает ногами, все бегают, нецензурная лексика присутствует просто какая-то такая четырехэтажная, и ужас, просто ужас, вплоть до того, что даже Леонид Филатов хватал Митту за шкирку и стучал головой об стенку, и только это приводило его в какой-то такой надлежащий вид, и он уже был нормальным человеком.
— То есть вам везло на режиссеров?
— Понимаете, это жизнь такая была. А потом вдруг Петр Ефимович Тодоровский, от которого я просто без ума, влюбилась в кинопроцесс окончательно и бесповоротно.
— Лена, вы же помните, что самый замечательный способ почувствовать себя комфортно — это выгнать из дома козла, которого ты сам завел. То есть, пройдя через Абдрашитова… я не хочу, конечно, ничего плохого сказать…
— Через Митту.
— Через Митту… И вдруг столкнуться с интеллигентнейшим Тодоровским — понятно, что это было уже колоссальное удовольствие.
— Это подарок был! Ну и есть. Почему был?
— Лена, почему вы ушли?.. Круто меняю тему разговора. В каком году и почему вы ушли из «Современника»?
— Ой, это был ужас! Наверное, период у каждого актера есть, когда крыша немножко едет. Я сыграла потрясающую пьесу, которую Галина Борисовна Волчек поставила в 1961 году, «Двое на качелях». Был восстановлен этот спектакль. Без него как-то «Современник» тогда и не был бы «Современником», потому что и материал хороший, и актерские возможности можно раскрыть практически полностью. И мне дали эту роль, я ее сыграла, и сыграла, наверное, неплохо, потому что ко мне очень многие подходили и говорили, что «мы вспомнили тот первый спектакль, в котором… играли Татьяна Лаврова и Михаил Козаков, и так напомнило, и такая ностальгия…». И у меня было очень хорошее настроение, все очень хорошо шло. Следующая пьеса — «Близнец» Михаила Рощина. Волчек меня берет в свою постановку. Трудно репетируем, но, тем не менее, все получается… Фокин уходит из «Современника» в Ермоловский театр, и начинается такое немножко, знаете, когда говорят: «Чего ты тут будешь делать, в этом театре? Смотри, здесь Неелова, она будет играть все главные роли, а ты вот будешь все время вот так вот…
— На подхвате?
— … На подхвате, вторые роли. Тебе никогда в жизни не дадут первых ролей. А тут тебе дадут и вот это, и вот это, и вот это…». И называют мне пять названий…
— То есть Фокин уводит за собой в Ермоловский? А Галина Борисовна восприняла это как предательство?
— Еще как!
— Через сколько лет вы вернулись в «Современник»?
— Через три года. Я три года в Ермоловском театре проработала.
— Три года вы изменяли?
— Да.
— И я так понимаю — без особого удовольствия?
— Без особого удовольствия…
— А что Волчек сказала, когда вы вернулись? Простила — раз взяла?
— Я просто безумно благодарна Галине Борисовне за то, что она по-мудрому, по-женски поступила…
— Прекрасного актера Бориса Андреевича Бабочкина просто колотило каждый раз, когда его спрашивали про Чапаева. Потому что он говорил: «Я в своей жизни столько всего хорошего сыграл, но как что — так Чапаев»… Есть такая визитка, которая к актеру прилипает, и никуда от этого не денешься. Кому-то это нравится, кому-то не нравится. Вот у вас такой визиткой была «Интердевочка». Не так давно произошел слом. Вот эта «Каменская — 1», «Каменская — 2», «Каменская — 3», «Каменская — 4»…
— Четыре — все…
— Надоела Каменская? Лена, а интересно в сериале работать или не очень?
— Вы знаете, это такой вот… как сказать? Я участвовала еще в одном телесериале…
— Еще же были знаменитые «Петербургские тайны», да?
— «Петербургские тайны» — это вообще был первый телесериал такой большой, в полном понимании этого слова. Но там были костюмы, там был ужасно застойный период в кинематографе, потому что, кроме как о маньяках, об ужасных каких-то вещах, больше ничего не снималось. Какое-то было малобюджетное кино. Ну артисты все равно пытались сниматься. Мне Гундарева как-то сказала: «Видишь, как у нас хорошо получилось. Вот у эстрадных певиц есть клипы, а у нас вон какой клип, мы не повторяемся, и каждый вечер с нашим зрителем, и вроде бы особо так на свое самолюбие не наступили как-то».
— В определенной степени творческое удовлетворение это все равно приносило?
— Конечно.
— Лена, мне когда-то от одного из ваших коллег пришлось услышать такие странные слова о вас, что Яковлева, она в большей степени женская актриса. Причем, имелась в виду женская зрительская аудитория. Казалось бы, такая привлекательная и интересная женщина, понятно, что ее окружают толпы поклонников, мужики с ума сходят; и в то же время, актриса — в большей степени для женщин?!
— Считается, что 85 % аудитории — это женщины, поэтому я счастлива. Честно скажу, вот эти 15 % мужского населения…
— Мало интересуют?
— … Меня вообще не интересуют. Да иначе, наверное, и не может быть. Потому что я никогда не была секс-символом…
— Ну да! Интердевочка, кто же она, как не секс-символ?
— Нет, все равно — в основном переживания и какие-то слова такие приятные в свой адрес я слышала только от женщин. Мужчины стесняются или боятся.
— Ну-ка, ну-ка! Об этом, пожалуйста, поподробнее. Я чего-то не очень понимаю. Во-первых, почему мужчины стесняются. А еще мне интереснее, почему мужчины боятся? Знают ваш характер достаточно такой?..
— В общем-то я, наверное, артистка одна из немногих, к которой ни один режиссер мужского пола не приставал как к женщине.
— Да ну? Лена, вы…
— О чем они там думали, чего они хотели, этого я не знаю, это их как бы закулисная жизнь. Но вот так впрямую, чтобы сказать, что, роль, пожалуйста, будет, но через постель или еще чего-то — никогда в жизни. Я жутко боялась идти на «Мосфильм», потому что мне все говорили, что…
— Что все через диван. А что, очень строго себя ведете?
— Я веду себя так, как считаю нужным.
— Ну, хорошо. Режиссеры не приставали. Партнеры? Только не говорите, что из партнеров по театру, по кино никто не приставал? Так не бывает. Я просто не поверю.
— Пристают. А потом, тут же и отстают…
— Кто муж?
— Артист. Валерий Шальных.
— Сколько лет вы уже замужем?
— Больше двадцати.
— Ну так — счастливый брак?
— По-всякому.
— По-всякому — так и должно быть.
— Да. По-всякому. Как у нормальных людей.
— Лена, я еще вот что хотел зацепить. Обычно говорят, что природа на детях отдыхает. Но не в случаях с Тодоровскими, да? Старший Тодоровский вас вывел на широкую арену, если можно так сказать, а сын подхватил?
— Валерий Петрович был продюсером «Каменской». Потом уже непосредственно он меня пригласил в картину «Мой сводный брат Франкенштейн».
— Там есть чудесная сцена, где вы с Ярмольником деретесь.
— Ходит Валера по площадке страшнее тучи. Я понимаю, что его что-то мучает, и он никак не может решить, как снять сцену, когда жена говорит мужу обидные слова, и он понимает, что одна банальщина ему в голову лезет, и он не может никак выкрутиться. Жутко страшный человек ходит по площадке. И вдруг он подходит и говорит: «А вы можете по-настоящему подраться?» — «В смысле? Как по-настоящему?». — «Ну, помнишь, в самом начале этой картины ты ему… начиналась у нас картина с чего? С пощечины». И я Ярмольнику раз шесть со всех сторон — и крупным планом, и общим — залепила настоящую пощечину, чтобы это было… У него аж красная щека была, и ее постоянно гримеры припудривали. «Сейчас, говорит, Леня, у тебя есть возможность отыграться. То есть только она тебе гадость какую-то скажет, ты ей как хлобысь по-настоящему. И ты тоже должна лезть. И в общем — отвратительная, мерзкая драка между мужем и женой. Вот это вот как самое, наверное, поганое, что может быть». Постольку, поскольку репетировать мы это не могли, мы это оговорили…
— Леночка, ты слышала про нашу традицию — передачу заканчивать стихами?
— Вы меня обескуражили. Потому что я, например, считаю, что вообще актерское чтение стихов — это неблагодарное занятие, потому что уходит поэт, уходит смысл, и артист просто упивается своим голосом и произношением. Но если уж это так необходимо, то можно это не строчка будет, а просто ну как бы мой девиз, который я подхватила однажды, и мне жутко это нравится, и вообще я считаю, что эта фразочка такая, она очень, очень многим, особенно женщинам, может помочь. Потому что женщины — существа вспыльчивые, эмоциональные и очень часто сначала делают, а потом думают.
— Годится.
— «Мы об этом сегодня думать не будем. Подумаем об этом завтра», — Скарлетт О’Хара. И я просто хочу, чтобы женщины эту фразу запомнили для того, чтобы свои эмоции немножко попридержали до утра.
Печатается в сокращении
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
