Мама

Примерно пять лет назад, в семь утра вдруг раздался телефонный звонок. Звонил брат.

– Не удивляйся. Я, моя семья и мама – в Стамбуле. Через два часа будем в Иерусалиме.

– В чем дело? – все-таки удивился я.

– Была проблема, расскажу при встрече.

Через два часа мы встретились. Брат сказал, что угроза его жизни вынудила их бежать. Внешне он был очень спокоен. Мама и его жена реагировали импульсивнее. Всех мучил вопрос: «За что? Сколько добра он сделал! Воспитал так много евреев. Кому надо было ему вредить? Как Творец это допустил»? Брата мучили и другие проблемы: чем кормить семью, где работать. Постепенно стали поступать разные предложения. Одни – реальные, другие – нет. Особо заманчивые условия предложили в Москве. Однако победило решение моей невестки. Она сказала: «Мы будем зубами вгрызаться в эту землю». Брат стал директором школы «Шуву» для детей русских олим в Иерусалиме, одновременно курируя заочно еврейскую жизнь в Грузии.

Мы стали сотрудничать. Сосватали четыре пары. Вчера у одной из них родилась дочка. Мы оба хорошо поем. Голос сильнее у меня. Он – моложе, артистичнее да еще играет на гитаре. У каждого появились свои фанатки, однако дирекция явно предпочитала брата.

Пять лет назад мама узнала, что его пригласили петь в школу, а меня нет. Мать всю жизнь одного из нас жалела. Раньше – брата. Я ел черную икру, ветчину, осетрину. Ездил в субботу на море. А он питался только рыбой минтай. Потом брат стал равом Грузии, а я потерял работу. Неизвестно, что и где учу. Вдобавок, еще и петь не дают. Мама была возмущена:

– У тебя голос намного лучше! Его приглашают по блату!

Тогда я сболтнул маме:

– Ничего, я запишу целую кассету.

Мама сказала, что для нее это будет лучший подарок. Я поделился своей идеей.

Прагматическое окружение – брат и жена – стали меня отговаривать:

– Мама пошутила. Ты никогда не пел под музыку. Ты знаешь, сколько стоит выпустить кассету?!

Но на следующее утро ко мне пришла девушка. Она принесла тысячу долларов и попросила сделать что-то в память о ее матери.

Я, как всегда, обратился к раву Моше Эльяшиву. Он послал меня к журналисту и музыканту из Грузии Хаиму Коэну. Рав сказал, что в этом вопросе Хаим заменяет его.

Хаим был удивлен: откуда раву известно о его увлечениях? Я напел несколько песен на кассету. Одновременно отдал ему кассету с рассказами, которые записал от нечего делать после операции. Я показал их кому-то, и мне сказали: «Полная чушь!» После этого рассказы были заброшены в какой-то ящик. Хаим посоветовал записать их на бумагу. Первые публикации появились на грузинском языке и на иврите.

Я несколько лет работал внештатным корреспондентом газеты «Вечерний Тбилиси», но это тоже вышло как-то само собой. В 1984 году, за неделю до смерти отца, заслуженного журналиста Грузии, мне пришла в голову мысль. Отец обожал свою работу. Я решил, что фамилия Левин будет по-прежнему присутствовать на страницах газеты. Под некрологом, посвященным отцу, был опубликован мой первый репортаж.

Через несколько лет другие заботы отвлекли меня от журналистики. За последние пятнадцать лет я даже не написал ни одного письма. Добавлю, что в детстве меня не приняли в музыкальную школу из-за отсутствия слуха и чувства ритма. И вот, отвечая на вопрос «За что?», заданный в начале рассказа, я хочу сказать: прочтите книги, которые я написал. Послушайте мои песни. Они уже передавались по радио. Сходите в школу «Шуву», которую возглавляет мой брат. В ней значительно увеличилось число учащихся. Открыт детский сад, который будет посещать мой пока нерелигиозный внук. То ли еще будет, ой-ой-ой!

…Прошло четыре года. Мой внук посещает школу, в которой мой брат – директор, и уже соблюдает заповеди. Брат сохранил должность главного рава Грузии и прибавил много новых. Его дочки уже забывают русский язык. Девушка, которая дала мне тогда тысячу долларов, удачно вышла замуж, неплохо зарабатывает, недавно родила сына.

Мама по-прежнему живет в Тбилиси. Я звоню ей почти каждый день. Она говорит, что слушает только мои песни. У меня их уже около семидесяти. Читает мои книжки, и говорит, что я скрасил ей старость.

Я же по-прежнему не занимаю никакой должности. Наоборот, начав писать, отказался от стипендии, чтобы деньги не слепили глаза, а чернила спонсора не разбавляли кровь, которой я пишу. Учусь в иешиве. И сейчас должен сознаться, что побудило меня заняться творчеством: в маминых словах было столько горечи за судьбу сына-неудачника! Может, даже чувство вины. Мне пришлось побороть свою застенчивость. Осталась последняя партия, и я, как сорок лет назад в Риге, могу стать чемпионом. Или потерять все. Главное – не отвлекаться и не думать о результате. И ни в коем случае не смотреть на партии конкурентов, потому что от их результатов ничего не зависит. У каждого – свой турнир. Только бы ощущать, как вы, читатели, за меня болеете. И как на мой «минус» в Главном Банке уже закапали, как бесценнейшие сокровища мира, ваши невидимые миру слезинки. А в небе, как солнышки, расцвели ваши улыбки. И мир, умытый вашими слезами, украшенный вашими улыбками, стал лучше и красивее. И сам Создатель с улыбкой взглянул на него и дружески, как коллегу, похлопал меня по плечу…