Цветы зла

Нет, это не парафраз Бодлера, на поэтическом поприще я посостязаюсь с ним в другой раз. Но знаете, зло иногда выращивает такие оригинальные, заманчиво пахнущие цветы…

Йеуда-Лейб бен Яков-Голешау (Лейбеле Просниц) родился в моравском посёлке Угерски-Брод в 1679 году. Был необразован, наверное, не умел даже читать. Женился на девушке из соседнего селения, после женитьбы перебрался в городок Просниц (Просеев), работал разносчиком. В 1696 17-летнего парня посетило озарение — возможно, под влиянием Цви-Гирша Хотша, шабтианского каббалиста, посещавшего тогда Просниц. С этого мгновения жизнь разносчика кардинально изменилась: он взялся за изучение Мишны, затем (прыжком) — книга «Зоар» и другие работы по Тайному Учению. Ночами «души», представлявшиеся как Аризаль и Шабтай Цви, обучали его каббале.

Маленькое отступление, которое граждане, не верящие в возможность непосредственного общения с духовными реалиями, могут пропустить. Автор имеет некоторый опыт в теме. Коллеги-йоги повествуют, что «на физическом теле находится 86 чакр (энергетических центров), а на теле эфирном (энергий) — 86 миллионов». Опустим любопытные цифирьки (86 — гематрия имени Всесильный), ограничимся идеей несоизмеримой сложности. Соприкосновение с духовным творит провидцев и отступников, гениев и сумасшедших. Вне духовного человек — жвачный робот, но с ним — он в великой опасности. Ибо среди уличных машин мы как-то научились лавировать, а посреди гигантских, в иных масштабах бытующих сил и существ? Без грамотного наставника и основательной теоретической подготовки человека обычно заносит. Мне, увы, приходилось знавать свихнувшихся и-или умерших из-за «духовной практики». Ходит легенда, что Ницше сошёл с ума, занимаясь йогой без учителя…

С евреями дело обстоит ещё заковыристей. Иудей, живущий по Закону и Воле Создателя — дорогой товар. Сбить его с толку, пригласить на ведущую в пропасть дорожку — милое дело для «сил испытания». Не случайно в психушках Израиля столько «машиахов». Но это — начальный уровень, а вот чтобы заманить к пропасти стаю, нужен авторитетный вожак. И «пророки» удостаиваются больших сил, творят чудеса и знамения, ведут аскетический образ жизни, искренне уверовав, что несут на своих крыльях паству к счастью…

Как Иисус, как другие «мессии», Шабтай Цви был личностью незаурядной. Ошмётки с барского стола перепадали его последователям. Причём способности их бывали порой куда утончённей, чем у какого-нибудь Сёко Асахары, главы зверской секты «АУМ синрикё», периодически левитировавшего перед адептами.

Лейбеле начинает работать детским учителем. Он поселяется в неблагоустроенном доме учения, становится аскетом, пишет, сообразуясь с озарениями, каббалистические труды (естественно, с шабтианским уклоном), приобретает много учеников. Его учение основном опирается на магические ритуалы и мистические открытия, он обещает ученикам близость Шехины, ищет способы победить Самаэля — ангела смерти и зла. В частности, приносит в жертву курицу как «взятку силам зла», совершает другие акты, больше подходящие шаманам и колдунам. Бывшего разносчика разносит и заносит, но парапсихологические способности внушают почтение и приводят к нему последователей. Оставляет работу меламеда, теперь его содержат ученики. Начинает проповедовать в общинах, укоряя народ и требуя раскаяния. Среди его учеников — даже раввин города (с 1702), выдающийся талмудист рав Меир Айзенштат.

Наконец, как обычно «машиахи», Лейбеле перебарщивает. С 1703 по 1705 он путешествует по Силезии и Моравии, призывая к духовному возрождения и предсказывая, как это принято в их кругах, возвращение Шабтая в 1706 (через 40 лет после смерти). Раввинские суды Бреслау (Вроцлава) и Глогау (Глогув) под угрозой херема (отлучения) требуют от него вернуться в Просниц. Здесь Лейбеле собирает группу в 10 «апостолов», учит их и решает продемонстрировать ночью «явление Шехины». Подсветив занавеску смесью спирта и скипидара, начертав на груди буквы Имени, «пророк» встаёт за занавесью. Увы, некто недостаточно «посвящённый» (раввин?) отдёрнул занавеску…

Раввинский суд приговаривает Лейбеле к трёхлетнему изгнанию за «колдовство и обман», рав Айзенштадт открыто от него отрекается. Через несколько месяцев «пророку» позволено вернуться (вероятно, из жалости), тот снова обучает детей и создаёт тайную шабтианскую группу. Видимо, в первую очередь его стараниями сильные группы последователей лжемессии существовали в Проснице весь 18 век.

Видимо, раввины относились к Лейбеле почти как к юродивому: несмотря на то, что он открыто проповедовал вполне еретические взгляды на Б-жественное провидение и не скрывал своих шабтианских убеждений, ему особенно не мешали. По крайней мере, пока не начинал проповедовать слишком массово и шумно. Примерно к 1717 году он прекращает проповеди, затушёвывает шабтианские верования и садится в основном за писание. В частности, создавал каббалистический комментарий к Свитку Рут — наиболее близкой к машихистской проблематике книге во всём Писании. Лейбеле поддерживает связь с другими шабтианцами, в 1724 он пытается добиться назначения своего последователя Р. Сендера раввином Мангейма. У шабтианских эмиссаров нашли его письма к другому «пророку и машиаху» — Мордехаю Мохиаху (1650-1729) и к раву Йонатану Эйбешюцу (1690-1764), с которым он годами, ещё с о времени учёбы рава Йонатана в Проснице, поддерживал дружеские отношения. Судя по тому, что содержание этих писем не предъявлялось в обвинениях раву Эйбешюцу, оно было вполне невинным.

Время не ждёт — и в 1720х наступает очередной всплеск шабтианского движения. К Лейбеле приезжают эмиссары из Салоник, главного их центра ещё со времён «основателя». И в 1724 Лейбеле выходит из тени и «честно признаёт», что он — «Машиах бен Йосеф, предшественник Машиаха бена Давида». Прочил ли он на роль «главного машиаха» рава Эйбешюца, как утверждал в полемике рав Эмден, неясно; возможно, это — плод шабтианской конспиративной игры, о которой я прежде писал.

Лейбеле вновь на коне, ездит по странам, проповедует по всей Моравии и даже в Праге и Вене, обретает немало новых сторонников. Ну любит народ горяченькое, и чтобы сразу и без особенных приготовлений! Наконец летом 1725 раввины Никольсбурга (Микулова) объявляют ему херем: юродивый — юродивым, но смута перехлёстывает через край. После этого Лейбеле ведёт жизнь бродяжническую, от города к городу; во Франкфурте-на-Майне в 1726 ему даже не разрешили войти в еврейский квартал, лишь один из тайных приверженцев оказал материальную помощь. Последние его годы, видимо, прошли в Венгрии, подробности неизвестны; покинул мир, вероятно, неудачливый Спаситель в 1730. Ему приписывают разнообразные сочинения,— так, современный израильский историк Йеуда Либес, кого именуют «одним из лучших специалистов по каббале в мировой науке», полагает, что трактат «И пришёл я к источнику», говорящий об амулетах с шабтианских позиций, написан в Вене или Праге совместно Лейбеле и равом Эйбешюцем, который, «когда Лейбеле изгнали из Просниц, последовал за учителем». Мне это представляется смехотворным, никаких данных о «последовании» раввина за «машиахом» нет, сам он отрицал авторство. Да и едва ли сам Просниц готов к подобному подвигу; скорее, трактат написан кем-то из его последователей.

Мне жалко этого человека — он искренне стремился помочь человечеству, но попал в ловушки игры тех духовных сил, о которых предупреждает Тора в главе «Кедушим»: «если явится пророк или сновидец, и даст знамение, и (даже) сбудется знамение»… «чтобы знать, следуешь ли ты за Б-гом твоим от всего сердца». Поныне сходные забавы в чести, ведь совсем непросто отличить истинное от подманки — вспомним хотя бы, как досталось Рамхалю… На войне как на войне, ложные бункеры и картонные артиллерийские батареи — часть боевой стратегии и тактики. Ведь как: «Создатель приготавливает лекарство и лишь затем посылает болезнь» — так и «обратная сторона», по Его дозволению, пробует заранее высмеять, обесценить самое драгоценное.