Издатель «Еврейской панорамы» д-р Рафаэль Коренцехер с отцом на произраильской демонстрации в Берлине во время Войны Судного дня и на акции протеста в аэропорту Франкфурта, 1976 г.
«Последовательное удушение еврейского образа жизни и еврейского самосознания неизбежно должно было привести к исчезновению советских евреев как таковых. И, казалось, ничего нельзя сделать, чтобы это предотвратить» — Йоси Кляйн Галеви, израильский литератор, журналист
Сложно было найти более страшные и ругательные слова в официозной советской политической лексике, чем «эмиграция из СССР» и «сионисты». Как можно хотеть уехать из «страны победившего пролетариата», «дружной семьи советских народов», неустанно модернизирующей социализм и стремительно идущей к светлому завтра — коммунизму?! И куда — в «страны загнивающего капитализма», беспрестанно угнетающие своих трудящихся! Нет, здесь что-то ненормальное. «У советских собственная гордость: на буржуев смотрим свысока». Не выпустим!
Или вот возьмем сионистов. Борьба с ними началась в дореволюционной России и продолжалась всю советскую историю. Она объединяла монархистов и коммунистов, антисемитов и часть евреев, царского министра внутренних дел Плеве и Ленина, тех, кто знал, кто такие сионисты, и тех, кто не ведал. Какие только красочные определения ни давались сионизму в советское время: «наиболее реакционная разновидность еврейского буржуазного национализма», «шовинистическая и расистская идеология», «яркий пример отвлечения еврейских трудящихся масс от революционной борьбы»…
В коммунистической идеологии антисионистская пропаганда неотъемлемо занимала одно из первых мест. А среди особенно усердствовавших, увы, бытовали и созданная в рамках РКП(б) Еврейская секция и Антисионистский комитет советской общественности с евреями, которых в еврейском народе прозвали «дрессированными».
И, конечно, в сионисты запросто могли записать не только собственно сионистов, но и любого еврея, желающего покинуть «пролетарский СССР», любого еврея-диссидента или даже нееврея. Уже само слово «еврей» часто звучало для советского уха настораживающе, а уж «еврей-сионист»…
Казалось бы, государственные любители антисемитизма должны были быть заинтересованы в скорейшем отъезде евреев куда подальше. Ан нет: и жить в стране нельзя было нормально, и уехать нельзя. Этакое советское «крепостное право», не желающее отпускать на волю. Как в той пословице: и сам не гам, и другому не дам. Как собака на сене.
«Захватчики приемной»
24 февраля 1971 года, утро. В приемную Президиума Верховного Совета СССР вошли 24 советских еврея, которым Страна Советов препятствовала в репатриации в Израиль, и потребовали принять их. Понятно, что для такого шага необходимо было большое мужество. Издававшийся советскими правозащитниками самиздатовский бюллетень «Хроника текущих событий» отмечал, что они вручили заявление, в котором ставились вопросы о законном праве выезда на историческую родину, об упрощении процедуры получения разрешений, о прекращении преследования евреев, желающих уехать. В литературе за этой акцией закрепилось наименование «захват приемной», но на самом деле таковым это событие назвать сложно. Активисты (самый известный среди них — киносценарист, будущий писатель Эфраим Севела) были безоружны, и их действия по защите своих прав были скорее оборонительными от нападений со стороны государства. Но настойчивыми. Они заявили, что не покинут помещение до личного приема всей группы заявителей. Несколько раз их пытались выставить за дверь, но они не уходили. Наконец, вечером замначальника приемной сообщил, что в течение четырех дней дела заявителей будут рассмотрены с аргументированными ответами. «Захватчиков приемной» не арестовали и даже не оштрафовали, что было весьма удивительным для того времени. А вскоре они получили разрешения на выезд в Израиль.
И до этого события, и после него советские евреи неоднократно решительно протестовали против отказов в выезде в ОВИРах, в приемной ЦК КПСС на Старой площади, у зданий МВД, но завершались такие акции в отделениях милиции, на приемах у психиатров, избиениями от дружинников и т.п. Здесь же людей и трогать побоялись, и выпустить из страны решили побыстрее. Сказывались международные факторы. В тот период Кремль старался улучшить отношения с США, периодически затрагивавшими на переговорах вопросы прав человека. И заметно активизировались еврейские организации в тех же США и других странах. Как раз в эти дни в Брюсселе проходила Всемирная еврейская конференция, рассматривавшая положение советских евреев.
Таким образом, этот визит в государственное учреждение вошел в историю в особой роли: он дал позитивный результат для «протестантов» и положительно повлиял на все еврейское движение «отказников» в СССР. Именно в 1971 г. стартовала массовая еврейская эмиграция из Советского Союза. Если в 1968 г. выехалои более 200 человек, в 1969-м — более 3000, в 1970-м — около 1000, то в 1971 г. — уже около 13 тыс. человек.
Семимильныешаги антисемитизма
Причины желания многих уехать очевидны. В послевоенное время в стране семимильными шагами начал развиваться государственный антисемитизм, дополняя те проблемы национальной идентификации, которые существовали и раньше. Известная правозащитница Людмила Алексеева пишет в своей книге «История инакомыслия в СССР», что «на протяжении всего советского периода евреи были почти полностью лишены институтов национальной культуры (школы, пресса, кино, театр, синагоги и т.д.)». А постепенно к этому присоединились чрезвычайная затрудненность сделать карьеру, и «ни один народ не имеет таких стеснений в доступе к высшему образованию… самая чувствительная из дискриминационных мер против евреев, так как стремление дать образование детям — одна из самых сохранившихся в еврейских семьях традиций».
Активисты еврейского движения и Московская Хельсинкская группа провели, например, анализ вступительных кампаний на мехмат Московского университета в конце 1970-х, и он показал, что для евреев не только бытуют негласные ограничения, но и существующая «норма приема» примерно в два раза ниже, чем открыто соблюдавшаяся в царское время. Аналогичная ситуация была во многих вузах. И ведь мехмат был еще далеко не самый запретный факультет для «граждан еврейской национальности».
Несомненно, радостным политическим взрывом, влиявшим на настроения многих евреев и на тяготение к «смене обстановки», стало появление на мировой карте Израиля. На глазах рождалась какая-то новая реальность, еще незнакомая, малопонятная, но уже манящая. И вот уже тысячи людей восторженно встречали возле Московской хоральной синагоги израильского посла Голду Меир. А фронтовики просили отправить их добровольцами для защиты Израиля.
Но тогда у значительной части еврейского общества СССР еще были весьма сильны прокоммунистические, просоветские иллюзии. Да и власть «кнутом и пряником» давила на «социалистическую сознательность». Огромный импульс еврейскому движению дала Шестидневная война в 1967 г. Советские евреи испытывали гордость за победу Израиля. Это вызвало подъем национального самосознания у ассимилированных людей, интереса к еврейской истории, культуре, иудаизму, традициям. А советская власть, помогавшая арабским армиям, террористам, пребывала в страшной печали. Настолько большой, что не нашла ничего лучше, чем разорвать дипломатические отношения с Израилем, однозначно ставшим «орудием международного империализма», и усилить антисемитизм в СССР. Но антисемитизм и антиизраилизм только способствовали сплочению евреев и увеличению количества желающих попрощаться с СССР.
Разумеется, вносили свою лепту в миграционные мысли и общие для советских людей социально-экономические и политические проблемы. Л.Алексеева отмечает: «Уезжают ученые, люди искусства и квалифицированные специалисты, которые страдают в СССР от отсутствия творческой свободы, свободы вообще и плохой оплаты труда. Уезжают рабочие — тоже из-за плохой оплаты труда и из-за невозможности легально бороться за улучшение своего положения. Уезжают люди, желающие заняться бизнесом, что нормально в свободном мире, а в социалистических странах грозит тюрьмой».
Каким бы ни был плотным «железный занавес», но правда о том, что за пределами «одной шестой части суши» есть и другая жизнь, проникала в сознание, заставляла думать и действовать.
Повязка Моше Даяна
Несмотря на то, что советская власть всячески препятствовала еврейской самоидентификации, после поздней сталинщины — в 1950–1960-х и особенно с конца 1960-х — в стране постепенно возрождалась еврейская жизнь среди части ассимилированного населения. Работала сеть подпольных ульпанов для изучения иврита и истории. Соответствующей еврейской литературы почти не было, и стал развиваться самиздат. Появились нелегальные еврейские детские сады, воскресные школы, совместно отмечались национальные праздники, проводились пуримшпили, конкурсы еврейской песни.
Тысячи евреев разного возраста приходили к редким, уцелевшим от советского атеизма и «интернационализма» синагогам во время еврейских праздников. Молодые евреи при встрече стали приветствовать друг друга, закрывая один глаз ладонью. Это был намек на повязку израильского министра обороны Моше Даяна. В Бабьем Яру в Киеве 29 сентября (день начала геноцида) собирались родственники расстрелянных. А в Минске — 9 мая на месте бывшего еврейского гетто, где были убиты 5000 евреев. Существовали сионистские группы в ряде городов страны.
С конца 1960-х некоторые евреи начали бесстрашно публично отстаивать свои права, протестовали против плохо скрываемого государственного антисемитизма, требовали возможности эмигрировать. Ссылались на статью 13 Всеобщей декларации прав человека, гласящую, что «каждый человек имеет право покидать любую страну, включая свою собственную». Но где СССР и где правовая декларация?! Разные, непересекающиеся миры… «Руководящей и направляющей силой советского общества» выступали, увы, не права человека, а Коммунистическая партия Советского Союза.
По мнению диссидента Виктора Давыдова, заметно повлияло на массовую эмиграцию громкое «самолетное дело». Летом 1970 г. арестовали 12 человек, которые собирались угнать за границу небольшой самолет без пассажиров. Они пошли на это, не имея возможности добиться разрешения на выезд в Израиль. Хотя многие их коллеги по борьбе и правительство Израиля были решительно против такого «мероприятия». Перед посадкой «угонщики» были схвачены КГБ. Летчика Марка Дымшица и бывшего политзаключенного Эдуарда Кузнецова «за измену Родине» приговорили к расстрелу, остальным дали разные сроки заключения, вплоть до 15 лет. Жестокость советской власти возмутила мир. Испугавшись международной реакции, бонзы КПСС заменили смертный приговор 15-летним заключениeм и снизили сроки нескольким фигурантам. В дальнейшем Дымшица и Кузнецова обменяли на пойманных в США советских шпионов.
Но расправы карательных органов над неугодными продолжались. По стране прошли волны арестов, обысков, отправлений в тюрьмы. Причем часто старались осуждать не «за сионизм», а по спешно сфабрикованным делам — за шпионаж, сопротивление властям, хулиганство, тунеядство, хранение оружия, наркотиков, взятки, нарушение паспортного режима. Люди, заявившие о своем желании уехать, теряли работу, студентoв исключали из вузов, научные работники, врачи, инженеры становились сторожами, истопниками, грузчиками. Дети часто сталкивались с остракизмом в школах. Семьи пребывали «под колпаком» КГБ.
В СМИ разжигалась ненависть к уезжающим. Многотысячными тиражами публиковались горы антиизраильской, антисионистской, а порой и просто антисемитской документальной и художественной литературы. Во всех проблемах экономики и политики виновными оказывались сионисты. Как писал Высоцкий, «но тот же алкаш мне сказал после дельца, что пьют они кровь христианских младенцев». Понятно, что часто под псевдонимом «сионисты» подразумевали просто евреев.
Банального антисемитизма в действиях ряда силовиков, кагэбистов, чиновников и «писателей» было предостаточно, о чем есть множество свидетельств. Например, узник Сиона Барух Подольский в своих воспоминаниях о пребывании в мордовских лагерях отмечал: «Интересную историю рассказал мне бывший преподаватель исторического факультета МГУ Обушенков. Там в 1957 г. возникла неомарксистская группа, члены которой писали рефераты о сущности советской власти (которая, по их мнению, отошла от истинного марксизма) и пытались распространять листовки в рабочих кварталах Москвы. Осенью 1957 г. группа была арестована. На допросе следователь КГБ заорал на Обушенкова: «Чего вы связались с жидами?» Тот опешил. Культурный человек, интеллигент, к тому же всерьез воспринявший идеи «пролетарского интернационализма», он никак не ожидал наткнуться на столь неприкрытый антисемитизм в организации, стоящей на страже «социалистического государства».
— При чем тут евреи?
— У вас же в группе сплошь евреи!
Стали подсчитывать. Оказалась интересная картина: арестованы девять человек, из которых три еврея, трое русских и еще три «половинки» — «полуевреи». Но, с точки зрения антисемита, тем более работника КГБ, достаточно хоть какой-то примеси еврейской крови, чтобы человек был зачислен в жиды».
Отказы в выезде могли длиться годами. Например, «известный антисоветчик» Арон Мунблит, ставший в Израиле генеральным директором Конгресса русскоязычных журналистов и деятелей культуры, находился в «отказе» десять лет. Но бодрости духа не терял. А описывая позднее обыск в своем доме, проводимый следователем прокуратуры, нашел место и для грустного юмора: «Альбом импрессионистов тоже оказался в куче изымаемой литературы. И не возымели действия никакие мои объяснения, что ни сионистами, ни антисоветчиками эти художники не были».
«Отказники» отправляли советским властям, в газеты, международной общественности, в ООН тысячи личных и коллективных писем. Часть евреев, выступавших за отъезд, активно влилась в общесоюзное диссидентское движение. Устраивались протестные демонстрации, публичные голодовки. Инженер из Киева Борис Кочубиевский написал открытое письмо генсеку Л.Брежневу: «Пока я жив, пока я способен чувствовать, я буду делать всё, что в моих силах, чтобы уехать в Израиль. И если Вы сочтете нужным посадить меня в тюрьму, это ничего не изменит. Если я доживу до своего освобождения, я всё равно, хоть пешком, буду готов направиться на родину моих предков».
За «клевету на советскую действительность» Кочубиевскомy дали три года сибирских лагерей.
Натана Щаранского за «шпионаж» и «измену родине» приговорили к 13 годам лишения свободы. Различные сроки получили Владимир Слепак, Ида Нудель, Иосиф Бегун… В 1970–1980 гг. были осуждены на лагеря и ссылки более 70 участников еврейского движения.
Как справедливо отмечает израильский журналист Йоси Кляйн Галеви, «сделав шаг… к открытому протесту, активисты еврейского движения в СССР поставили себя в положение «пятой колонны», противостоящей проарабской и антисионистской политике Кремля… Некоторым выдавали выездные визы. Других отправляли на нары. А большинство пребывало в подвешенном состоянии «отказников», потерявших работу и подвергавшихся всяческим притеснениям. Непредсказуемость такой тактики властей выглядела намеренной. Еврей, обратившийся с заявлением о выдаче выездной визы, никогда не знал, где он окажется — в Израиле или в тюрьме».
Однако запугать многих участников еврейского движения не удалось. Жестокие наказания нередко только увеличивали число участников следующих протестов.
Интересно, что в еврейском движении за право уехать участвовали не только евреи. Это были и члены смешанных семей, и люди, присоединявшиеся к движению из желания тоже уехать или из чувствa солидарности, дружбы. Например, первым редактором информационного бюллетеня движения за выезд в Израиль «Исход» был русский — Виктор Федосеев. Среди осужденных по «самолетному делу» был один украинец и один русский. Известно о неевреях среди подвергнутых аресту в 1979–1980 гг. участников движения в Киеве (Иван Олейник, Валерий Пильников, Виктор Яненко). Русские — Лидия Воронина и Олег Попов — были в числе демонстрантов, выступавших в защиту узников Сиона.
Периодически и власти использовали израильские визы для избавления от беспокойных нееврейских правозащитников. А евреи помогали им получать вызовы из Израиля. Некоторые отказывались от эмиграции, порой это приводило к смертельным финалам. Так, известный диссидент Анатолий Марченко — муж еврейки, диссидентки Ларисы Богораз — отказался от выезда по «еврейскому каналу», говоря, что он не еврей, и умер в тюрьме.
Поддерживали некоторые евреи и другие национальные и религиозные движения за эмиграцию. Например, А.Полищук и В.Елистратов помогали пятидесятникам, которых преследовали в СССР. А, скажем, Н.Щаранский содействовал эмиграции советских немцев. В частности, помог кинематографистам Великобритании снять в Москве фильм об эмиграции, где много внимания уделялось немцам.
Второй составляющей «выездного» успеха, помимо собственных усилий советских евреев, стала значительная их поддержка Западом: властными структурами, правозащитными организациями, евреями. За рубежом проводились многотысячные демонстрации солидарности с советскими евреями, пресс-конференции, оказывалась материальная помощь. В частности, нужно отметить большую роль еврея Джейкоба Бирнбаума. Он родился в Германии. В детстве столкнулся с нацизмом. А в США в 1960-х стал основателем правозащитной организации для противоборства «духовному геноциду советского еврейства». Ему удалось пробудить дремлющее американское еврейство: «Неужели мы, осуждающие молчание и бездействие во время нацистского Холокоста, осмелимся продолжать хранить молчание сейчас?»
Фото: http://vaadua.org
Заметно содействовала объединению сил Всемирная еврейская конференция в феврале 1971 г. в Брюсселе, посвященная проблемам советских евреев. Полторы тысячи делегатов представляли еврейские общины из почти 40 стран. СССР же предпринял дипломатическую активность и контрпропагандистские акции, доказывая, что в СССР «вообще не существует еврейского вопроса». Пытался сорвать форум.
Конференция определила методы ведения борьбы на Западе и заявила, что «мы не ослабим наших усилий до тех пор, пока советские евреи не будут свободны выбирать свою судьбу». Отчетливо прозвучали слова из Книги Исход, сказанные Моисеем фараону для освобождения евреев из египетского рабства: «Шалах эт ами!» («Отпусти народ мой!»).
Постепенно активно подключился и политический истеблишмент США. Конгресс принял в 1974 г. поправку Джексона — Вэника, по которой статус наибольшего благоприятствования в торговле с Соединенными Штатами предоставлялся лишь странам, не препятствующим эмиграции.
Советский правозащитник, «отказник» Юлий Кошаровский отмечает, что «режим демонстрировал чувствительность к международным усилиям, и это хорошо улавливали активисты в Союзе. Но еще больше их мобилизовало ощущение, что они не одни перед лицом тоталитарной мощи, что еврейский мир с ними и тоже готов к открытой борьбе». Совместная борьба приносила результаты. С 1960 по 1970 г. выехало только 4000 человек. А в 1970-е — больше 200 тыс. В основном в США и Израиль.
Ухудшение отношений с Западом после ввода советских войск в Афганистан в декабре 1979 г., развязало руки властям, позволило им уже меньше оглядываться на западное мнение. В начале 1980-х эмиграцию резко сократили. В 1981–1985 гг. выехали лишь около 15,5 тыс. человек. Воссоединение с родственниками было единственным официально признаваемым основанием для выезда. Но теперь сократили круг родственников, имеющих право вызова, увеличилось число отказов. Однако во второй половине 1980-х начался новый этап борьбы за выезд. Перестройка в СССР, давление со стороны США и международных еврейских организаций позволили сначала освободить из заключения большинство узников Сиона, прекратить официальную антисионистскую пропаганду, упростить эмиграцию из СССР, а в 1988 г. вообще снять на нее ограничения. Содействовала росту выезда и новая напасть — безнаказанный перестроечный антисемитизм в виде акций «Памяти» и других проявлений «общественного антисемитизма».
С конца 1980-х и до 1991 г. из СССР выехали сотни тысяч евреев. Прекрасно зная о реалиях «развитого социализма», они не захотели больше заниматься тем, «как нам обустроить Россию».
Александр КУМБАРГ
«Еврейская панорама», Берлин
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
