Владимир Добин . Фото: isrageo.com
12 января 2005 года не стало талантливого поэта и журналиста Владимира Добина. Ему было 56 лет.
«Я умру.
Совсем не шутка.
Жутко — жутко…
я умру.
Жизнь —
короче промежутка
от утра к утру.
Жизнь —
короче расстоянья
между деревень.
Жутко наше расставанье
в негасимый день».
Не верится, что прошло 15 лет с того январского дня, когда в квартире раздался телефонный звонок и взволнованный голос в трубке с надрывом прошептал: «Володи больше нет!». Знал, что он тяжело болен, но так хотелось верить: выберется, преодолеет, победит! Но этого, увы, не случилось — болезнь оказалась сильнее.
Кажется, совсем недавно встречались: он рассказывал о работе в газете, строил планы на будущее, подарил на память томик своих стихов с дарственной надписью. Разве мог подумать тогда, что эта встреча станет последней?
Владимир Добин… Володя… Поэт, журналист, редактор — таким он был известен читателям. Но была еще одна грань, которую люди не могли не оценить — искреннее желание помочь, поддержать начинающего литератора, вселить уверенность и веру в свои силы. При этом, обладая незаурядным поэтическим талантом, всегда оставался человеком предельно скромным. Листая двухтомник, изданный семьей почти сразу после смерти Владимира, где своими воспоминаниями о нем делятся известные поэты, журналисты, друзья, начинаешь понимать масштаб и многогранность этой личности. Если бы судьба подарила Володе еще несколько десятилетий, уверен, его имя стояло бы в одном ряду с самыми известными поэтами современности. Помню творческие вечера, посвященные его памяти, на которые я приглашал его коллег — журналистов, много лет работавших с ним в газете «Новости недели», а также известных прозаиков и поэтов. Как тепло и трогательно вспоминали они Владимира Добина, сколько добрых слов говорили, обращаясь к залу и к огромному портрету, установленному на сцене! Создавалось ощущение: он где-то рядом, и каждому хотелось сказать нечто личное, сокровенное, что не успели сказать при жизни Владимира Добина. Так часто случается: прочтешь интересный рассказ или талантливое стихотворение, хочется сразу связаться с автором, поблагодарить, похвалить, но откладываешь это на потом, не думая, что «потом» может оказаться слишком поздно.
Мы познакомились с Володей в далеком девяносто втором, почти сразу после репатриации в Израиль. Вместе ходили в ульпан (учебное учреждение), постигая азы иврита, и долгое время я даже не подозревал, что передо мной удивительный, тонкий поэт, имевший за плечами опыт журналистской работы в известных печатных изданиях, таких, например, как «Московский комсомолец» и «Совершенно секретно», где главным редактором был легендарный Юлиан Семенов, а впоследствии Артем Боровик. Как признавался поэт в одном интервью, писать стихи он начал сравнительно поздно, в 24 года, но его сразу заметили и оценили мэтры поэзии: Н. Старшинов, О. Шестинский, Е.Евтушенко. Именно Николай Старшинов напутствовал молодого поэта и опубликовал его стихи в альманахе «Поэзия». Общение с известным поэтом и переводчиком Львом Озеровым, советы отца, известного писателя на идиш Гирша Добина, близкого друга Эммануила Казакевича (автор знаменитой повести «Звезда») — самой судьбой Владимиру уготовано было стать литератором. А творческая дружба с писателями Анатолием Алексиным и Григорием Кановичем — это ли не школа для начинающего автора?
Вспоминается, как спустя несколько лет после нашего знакомства, я решил опубликовать статью, и кто-то посоветовал обратиться именно к Володе. Вот так открылась для меня неизвестная страница его профессиональной биографии. Будучи сильно загруженным, Добин тогда нашел время, чтобы помочь отредактировать мой материал, дав ряд полезных советов. Потом были частые встречи, беседы, его рассказы, но никогда и не при каких обстоятельствах он не подчеркивал своего превосходства. А ведь именно этим зачастую грешат многие литераторы, издав даже небольшую книжицу, не имеющую к тому же спроса.
В Израиле, который Владимир очень любил, которому посвятил немало стихотворений, вышли его поэтические сборники — «Следы на песке», «Поздний свет», «Полдень», «Горькое вино». А в 2003 году, за несколько лет до кончины, был издан солидный том его стихов «Небесное и земное». Все земное глубоко волновало поэта: с болью в сердце откликнулся он на трагедию, разыгравшуюся в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года, написав короткую по объему, но вместившую многое, поэму, обращенную к погибшим и к живым:
А мир, словно город, расколот –
Уже нам его не собрать.
И падает пепел за ворот
На полки, где вечно лежать
ему — в назиданье потомкам –
в провалах погасших витрин,
Чтоб мы не забыли о том, как
мир хрупок, и мал, и любим.
Казалось, у Добина все складывалось как нельзя лучше: любимая работа, творчество, прекрасная семья…
Как хочется быть стариком,
и с пачкой газет, как мой отец,
поутру спуститься в цветущий парк
и, слушая, как поют птицы,
вдруг сказать сыну
в девяносто пять лет:
«Знаешь,
я, кажется, начинаю стареть…»
Как хочется… Но сколько всего
будет до этого, Боже…»
Не случилось, не сбылось.
Когда-то Константин Симонов написал такие строки: «Неправда, друг не умирает, лишь рядом быть перестает!» Это и о Володе тоже.
Поэта помнят близкие, друзья, его стихи публикуются и звучат у нас, в Израиле, и за рубежом, а значит, он остается с нами.
Михаил СВОЙСКИЙ, Ришон ле-Цион, Израиль.
Оцените пост
(голосовало: 3, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
