Балак, царь Моава, обратился к чародею и пророку Биламу (Валааму) с просьбой проклясть евреев, пришедших из пустыни к границе его страны. Б-г явился в ночном видении к Биламу и предостерег его от проклятий в адрес «благословенного» народа, но Билам после некоторых колебаний все-таки отправился к царю. По дороге ангел с огненным мечом трижды преграждал путь Биламу, ехавшему на ослице. Билам не видел ангела, не понимал вынужденных маневров ослицы и нещадно бил ее за «упрямство». После третьей остановки «Б-г отверз уста ослицы», и она стала укорять хозяина: ведь, избегая столкновения с ангелом, она спасла ему жизнь. Прозревший Билам увидел, наконец, ангела, и тот сообщил ему, что можно и чего нельзя говорить о сынах Израиля. Наконец, Билам прибыл к Балаку, и царь Моава провел тщательную подготовку к ритуалу проклятий в надежде, что знатный гость уничтожит своими речениями ненавистных пришельцев. Однако результат получился обратный: трижды Билам пытался произнести проклятия, находясь в состоянии провидческого транса, и все три раза его уста изрекали только благословения. Раздосадованный Балак прогнал Билама. Тем временем евреи начали распутничать с женщинами Моава и Мидьяна и поклоняться их идолам. Б-г разгневался и наслал мор на грешников. Лидер колена Шимона совершил публичный акт разврата с мидьянской принцессой, и внук Аарона Пинхас убил их обоих копьем, после чего эпидемия, унесшая 24 тысячи жизней, прекратилась.
***
«И увидела ослица ангела Б-га, стоящего на дороге с обнаженным мечом в руке его…» (22:23).
Один молодой человек из религиозной семьи, жившей в Бней-Браке, решил однажды изменить образ жизни — уйти в светское общество. Он покинул дом и поселился у своего дяди в Тель-Авиве. Тель-Авив, как известно, находится буквально в двух шагах от Бней-Брака. Это географически, а в духовном смысле, эта два разных мира.
Шло время, и однажды этот молодой человек встретил нееврейскую девушку и влюбился в нее. Они уже договорились о свадьбе, но тут уж нерелигиозный дядя не выдержал и потребовал, чтобы племянник отказался от своей затеи. Однако тот стоял на своем и заявил, что твердо намерен жениться на своей любимой девушке.
Видя, что отговорить жениха у него не получится, дядя попросил его хотя бы сообщить родителям о предстоящей женитьбе: прийти домой и обо все рассказать им.
Молодой человек, подумав, согласился провести у родителей шаббат при условии, что они примут его «решение».
В пятницу вечером, посмотрев, как мать зажгла субботние свечи, он вышел из дома, сел на ступеньку у подъезда и закурил сигарету. На следующее утро, когда отец ушел в синагогу на утреннюю молитву, он сел на то же место и стал играть со своим айфоном, приветствуя проходивших мимо него мужчин в талитах традиционным пожеланием: «Шаббат-шалом!»
Разговор с родителями он оттягивал, решив сообщить о своем намерении уже после шаббата, перед уходом. Днем отец подошел к сыну и спросил, не хочет ли он пойти вместе с ним на урок Торы у раввина Аарона-Лейба Штайнмана, одного из ведущих духовных авторитетов в религиозном мире. Тот, к собственному удивлению, согласился.
После урока отец подвел сына к раву Штайнману, и у них завязался разговор. Отец сообщил раву, что его сын перестал соблюдать шаббат и другие заповеди.
Рав Штайнман внимательно посмотрел на юношу и спросил: «Сколько времени вы не соблюдаете шаббат?»
«Два года», — последовал ответ.
«И за все это время у вас не было мыслей о возможном возвращении?» — допытывался рав.
«Мысли были. Четыре раза».
«Как долго продолжались эти мысли?»
«Каждый раз по десять минут».
Рав оживился: «Получается, что за два года вы размышляли о тшуве в общей сложности сорок минут. И в эти минуты вы относились к категории «баалей-тшува, возвращающихся к религии, о которых сказано, что даже самые большие праведники не могут стоять там, где стоят «баалей-тшува». Завидую вам, молодой человек. Шаббат-шалом!»
Вечером блудный сын вернулся к дяде в Тель-Авив и, как ни в чем не бывало, продолжил свою вольную жизнь. Однако слова рава Штайнмана глубоко запали в его душу. В нем что-то перевернулось, и ему уже не хотелось жениться. Свадьба была отменена. Один шаг последовал за другим, и, в конце концов, молодой человек вернулся к родителям и к религии.
Когда его спросили однажды, почему он решил пойти тогда на субботний урок к раву Штайнману, хотя перед этим сидел на ступеньке напротив соседских окон, курил и играл с айфоном, он рассказал им такую историю из собственной жизни.
«Когда я учился в четвертом классе хедера, нашу группу повели однажды к раву Штайнману, чтобы он проверил наши знания. Наш учитель попросил рава задавать нам легкие вопросы, чтобы дети радовались своим правильным ответам.
Рав Штайнман задавал по очереди вопросы и, получив правильный ответ, давал каждому мальчику леденец.
Наконец, подошла моя очередь. Рав задал мне легкий вопрос, но я не знал ответа. Тогда он спросил меня что-то еще более легкое, и я опять не ответил. Наконец, он задал мне совсем простой вопрос. Однако, к своему стыду, я не смог ответить даже на него.
Когда дети направились к выходу, гордо держа в руке леденец, рав Штайнман жестом подозвал меня и сказал: «Изучая Тору, мы получаем награду за наши усилия, старание, а не за результат. Все дети пытались ответить на один вопрос и получили по леденцу. А ты пытался ответить на целых три вопроса, поэтому тебе полагаются три конфетки», — и он с доброй улыбкой протянул мне леденцы».
В сегодняшнем разделе сказано, что ангел: «стоял на дороге с обнаженным мечом в руке…».
РАШИ объясняет, что эта конфронтация символизирует вечное противостояние Яакова и Эсава — силы голоса («Голос — голос Яакова») и меча («ты — Эсав — будешь жить мечом»).
Ангел предупредил Билама, что, если он попытается узурпировать силу голоса, принадлежавшую Яакову, чтобы проклясть еврейский народ, то он будет наказан его же оружием — мечом. Так и случилось: как сказано в разделе «Матот»: «И сражались они (сын Израиля) против Мидьяна, как Б-г повелел Моше,… и Билама, сына Беора, убили мечом» (Бамидбар, 31:7-8).
Главное оружие еврейских учителей и наставников — не меч принуждения и укора, а «голос Яакова», добрые слова поддержки, доверия и любви.
Смена тактики
И сказал Балак: «…Вот, народ вышел из Египта, и вот, покрыл он лик земли и расположился напротив меня» (22:5).
Билам, как сказано в мидраше, был одним из советников фараона в тот период, когда египетский правитель издал указ о закабалении сынов Израиля, а затем, стремясь остановить их численный рост, повелел топить новорожденных еврейских мальчиков.
Балак не случайно пожаловался Биламу на большую численность евреев, что они «покрыли лик земли». То же самое выражение употреблено и в описании одной из египетских казней: «И покрыла саранча лик всей земли» (Шмот, 10:15).
Царь Моава напоминал Биламу, что он и его бывший шеф не преуспели в своей предыдущей попытке решить еврейский вопрос. Возможно, что теперь, применив новую тактику в виде проклятий, чародей с берегов Евфрата добьется нужного результата. Шансы на успех у него, безусловно, были. Ведь Билам слыл несравненным специалистом по части разящих проклятий.
Оцените пост
(голосовало: 2, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
