Мориц Герман Якоби родился 9 сентября 1801 года в Потсдаме в семье еврея банкира. Отмечу, что его родители придерживались традиций иудейской веры и детей воспитали в этих традициях.
Начальное образование Мориц получил дома и в гимназии. В 1821 году он поступил в Берлинский университет, но уже через год перевелся на физико-технический факультет Геттингенского университета, который окончил в 1823 году. Получив профессию инженера-строителя, Якоби руководил возведением нескольких крупных зданий в Потсдаме, также разрабатывал проект большого дорожного моста, а позже — канала для регулирования речных вод в районе города Ораниенбурга.
В 1833 году Якоби переехал в Кенигсберг, где его младший брат Карл Густав преподавал математику в университете. Продолжая заниматься строительными работами, Якоби все свое свободное время отдавал изучению литературы по электричеству и магнетизму — явлениям тогда новым и весьма его увлекшим. Сам проводил опыты и строил простые приборы. В 1834 году построенный им электродвигатель привлек внимание электротехников своей новизной и практичностью. За эту работу Кенигсбергский университет присудил Якоби степень доктора философии. Построив действующую модель электрического двигателя, Якоби продемонстрировал его возможности группе известных ученых. Эффект превзошел все ожидания. По ходатайству Гумбольдта Якоби даже получил от прусского правительства 600 талеров на исследования. К сожалению, это были весьма небольшие деньги, развернуть на них широкие работы было невозможно.
Не видя других возможностей продолжить исследования, Якоби по приглашению Струве в 1835 году переехал в Россию. Там он получил должность в Дерптском университете. Его труды в области «чистой и прикладной электрологии» заинтересовали Академию наук в Петербурге и в 1837 г. Якоби был командирован туда на неопределенное время. В 1839 г. он получил в Академии место адъюнкта, в 1842 г. — место экстраординарного и, наконец, в 1847 г. — ординарного члена Академии наук.
За это время Якоби принял российское гражданство и стал Борисом Семеновичем. В 1838 г. он представил в Академию наук докладную записку об открытии им гальванопластики, а в 1840 г. вышло написанное им руководство по гальванопластике: «Гальванопластика или способ по данным образцам производить медные изделия из медных растворов с помощью гальванизма». Якоби первый установил техническую возможность и практическую значимость электролитического осаждения металлов. Таким образом, именно он является изобретателем гальванотехники в целом и родоначальником современной электрохимии.
Благодаря энергии Якоби гальванопластика быстро нашла в России практическое применение — в изготовлении точных и во всем сходных между собой клише для печатания государственных бумаг, в том числе денежных знаков, чего нельзя было достигнуть простой гравировкой. Он отлично понимал значение открытия гальванопластики и до конца жизни, несмотря на все затруднения, боролся за внедрение гальванопластики в русскую промышленность.
Знаменитый М. Фарадей, интересовавшийся работами Якоби, писал ему 17 августа 1839 года: «Меня так сильно заинтересовало Ваше письмо и те большие результаты, о которых Вы даете мне такой обстоятельный отчет, что я перевел его и передал почти целиком издателям Philosophical Magazine в надежде, что они признают эти новости важными для своих читателей. Я уверен, что этим нисколько не огорчил Вас; я именно желал, чтобы, подобно мне, и другие знали о достигнутых Вами замечательных результатах. Буду питать надежду, что тем или иным путем вновь услышу, по возможности в непродолжительном времени, о дальнейших результатах Ваших трудов, особенно по части применения к механическим целям, и я самым душевным образом желаю, чтобы Ваши большие труды получили высокую награду, которой они заслуживают».
В сентябре 1838 года на Неве и на каналах Петербурга можно было увидеть необычное судно: не было на нем гребцов, не валил дым из труб, да и труб не было. Тем не менее странное судно упорно двигалось вверх по течению, неся при этом более десятка пассажиров. Это испытывался ботик Якоби с электрическим двигателем. В первый же день ботик за семь часов покрыл расстояние в четырнадцать километров. Разумеется, расстояние небольшое, но никто сразу и не ждал от новой машины значительных результатов.
Якоби соединил телеграфом (с подземной прокладкой проводов) Зимний и Царскосельский дворцы, изобрел и построил для этой линии, а также для телеграфной связи между Зимним дворцом и Главным штабом несколько новых телеграфных аппаратов, провел исследование сопротивления жидких проводников и их поляризации, изобрел так называемую контрабатарею, делающую возможным телеграфирование по плохо изолированным проводам.
Одним из главных в работах Якоби было военное дело. Он почти сразу был привлечен к работам по военной электротехнике или гальванике, как тогда в России называли электротехнику. Якоби был назначен начальником секретной мастерской в Петропавловской крепости, где изготовлялись изолированные гальванические проводники для подрыва морских мин в момент касания их вражеским кораблем. Сами мины также были изобретены Якоби. В мастерской было организовано обучение минеров российского флота применению гальвано-минных заграждений.
«Наша система подводных мин, — писал он в 1847 году, — и найденные нами средства, ручавшиеся нам за действительность их, совершенно неизвестны заграничным правительствам». Это действительно было так. К началу Крымской войны в особой «гальванической» команде хорошую подготовку по электроминному делу, разработанному Якоби, получили многие русские офицеры, матросы и солдаты. До этого вместе с Якоби они участвовали в испытаниях подводных мин, которые проводились почти ежегодно в Петербурге на Большой Невке, у Петропавловской крепости и в районе Ревеля.
В 1847 году большие показательные испытания подводных мин были проведены в районе между Кронштадтом и Ораниенбаумом в присутствии императора Николая I и всех высших военных чинов. Сперва демонстрировалось действие незаряженных мин, соединенных с гальванической батареей, установленной на берегу и, в свою очередь, соединенной с телеграфным аппаратом. Когда с минами сталкивалось гребное судно, срабатывал запал, гальваническая цепь замыкалась, и на телеграфном аппарате звонил колокольчик. Затем были проведены опыты с боевыми минами, имевшими пороховой заряд, но при разомкнутой цепи. Необходимо было показать, что свои суда могут проходить над минами, не подвергаясь опасности. И, наконец, проведена была самая ответственная часть испытаний. Цепь, соединявшая батарею с боевыми минами, замыкалась, корабль, проходя над миной, задевал ее — срабатывал запал, происходил взрыв.
Разработанные Якоби минные заграждения сыграли важную роль в Крымской войне, которая началась в 1853 году. По системе, которую создал тоже он, эти заграждения устанавливались в устях рек Буг, Днестр, Дунай, Днепр и в Керченском лимане. Такая же, только более мощная система минных заграждений, разработанная Якоби, не позволила объединенной англо-французской эскадре высадить десант в Кронштадте. Эта система насчитывала до 2000 мин, управляемых по проводам, что было совершенно новым словом в минно-взрывном деле того времени. Благодаря работам Якоби, Россия стала передовой державой в области военной электротехники середины XIX века.
Якоби беспокоила судьба Севастополя. Он сделал все, чтобы помочь осажденному городу. Добился того, чтобы военное начальство отправило все необходимое для минирования Севастопольского рейда: наилучший охотничий порох, корпуса мин, специальные проводники, приборы, гальванические батареи и запалы. Однако князь А. С. Меншиков, командовавший обороной, отказался от минирования рейда. В феврале 1853 года Меншиков был отстранен от командования, но время было упущено, мины Якоби не успели защитить город.
За год до смерти Якоби писал в своей автобиографии: «Работы мои были направлены в смысле применения силы гальванизма к военному делу. Начало моих работ по этому предмету совпадает с началом 1840 года. Следовательно, Россия обратила внимание на эту столь существенную в настоящее время отрасль военного производства почти тридцатью годами раньше других государств, которые теперь пользуются плодами сделанных в этом отношении успехов и усовершенствований.
Изобретенные мною и усовершенствованные мины (торпедо) едва ли в сущности уступают новейшим торпедо других государств, несмотря на приложенные в этих странах усиленные старания к усовершенствованию упомянутого снаряда, которым Россия первым владела задолго до того как подобное средство военной обороны стало известно за границей. Будучи употреблены впервые на войне при обороне Кронштадта, русские торпедо моей конструкции представляли, как известно, серьезное препятствие нападению со стороны англо-французского флота».
Газета «Северная пчела» с восторгом сообщала читателям: «В средние века фанатики сожгли бы господина Якоби, а поэты и сказочники выдумали о нем легенду, как о Фаусте. В наше время мы не сожжем его, а согреем чувством признательности за его полезные труды и вместо легенды скажем правду, а именно, что господин Якоби, сверх учености, отличный человек во всех отношениях, потому что в нем нет педантства, а есть истинная, пламенная страсть к науке и столь же пламенное желание быть полезным гостеприимной и благодарной России…»
За свои незаурядные труды Борис Семенович Якоби был избран в члены Политехнического общества в Лейпциге, Британского общества для поощрения полезных искусств, Шотландского общества искусств, Императорского вольно-экономического общества, Физического общества во Франкфурте, Коринфского Палатинского общества для формации и техники, Королевского Датского общества северных древностей, Русского географического общества, Голландского общества наук в Гаарлеме. Кроме того, он состоял корреспондентом Неаполитанской академии наук, королевского Ломбардо-Венецианского института в Милане, Римской академии и др., был избран почетным членом Харьковского университета и получил диплом от Пражского университета на звание доктора свободных искусств и философии. Труды Якоби награждены были русскими (св. Анны) и иностранными (прусский Красного Орла, датский Данеборга, французский Почетного Легиона и мексиканский Гваделупской Богоматери) орденами. Он скончался в Петербурге в ночь на 27 февраля 1874 года.
Одна грустная, но весьма существенная деталь: незадолго до кончины, предчувствуя её, Борис Семенович обратился к Императору Александру Третьему с просьбой помочь финансово своей семье. А потому, что, несмотря на всеобщее признание высокой ценности его открытий и полезности сделанных Якоби изобретений, он оставил семью практически без средств к существованию. Это случилось потому, что он нередко вкладывал в свои разработки личные деньги. А предприниматели, которые должны были их вернуть сторицей, делать это отнюдь не торопились.
Но, и кроме того, денежный оклад великого ученого и конструктора был невелик: он работал у частных предринимателей, а не у государства Российского. Частники же бесценные его труды оплачивали весьма не щедро. А что же государство? Все дело в том, что поступить на государственную службу Борис Семенович Якоби не мог: в его документах в графе «вероисповедание» значилось «иудей». Это было сущее клеймо, ибо иудеи не могли быть приняты на госслужбу даже коллежскими регистраторами — последний чин в табели о рангах.
Да, Борис Семенович Якоби, его супруга и дети были иудеями. Он, конечно же, не носил пейсы, лапсердак и прочие аксессуары, свидетельствующие об иудействе. Был, к тому же, евреем немецкого происхождения, но это мало что меняло в глазах петербургского света, а главное — вышестоящего начальства, от которого и зависело благосостояние семьи гениального физика.
Марк Штейнберг
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
