Александр Мешниг
Некоторые картины можно считать знаковыми для своей эпохи. Возможно, снимки немцев, ликующих на перронах в сентябре 2015 года, в момент самого массового наплыва мигрантов, окажутся символом внутреннего состояния общества, охваченного «самовлюбленной добродетелью».
Нигде больше в Европе не было столь чистого, прямо-таки истерического проявления «культуры гостеприимства». Эти сцены можно истолковать как поддерживаемое СМИ массовое самовнушение, эмоциональное самовзвинчивание, неразличение политики и морали, отторжение и полный запрет под страхом остракизма всякого рационального мышления и восприятия реальности.
В мае 2016 болгарский философ Иван Крастев (Ivan Krastev) в интервью «Frankfurter Allgemeine Zeitung» пришел к выводу: миллион мигрантов с Украины ни в коем случае не смог бы вызвать в Германии такую мощную волну солидарности и помощи, какую наблюдали мы осенью 2015 года с прибытием мигрантов из Афганистана, Сирии, Ирака или Африки. С Крастевым стоит согласиться не раздумывая, хотя проверить его утверждение невозможно. По-моему, он попал в точку:
Сочувствие мусульманам популярно именно потому, что они — иные. Это позволяет продемонстрировать наше моральное превосходство. Повышению самооценки весьма способствует возможность заявить: «Эти люди не такие как мы, но все же мы им поможем».
Святые наших дней
Поскольку о каждом, кто живет хуже нас, позаботиться немыслимо, определяющим символом стал «беженец», точнее «беженец сирийский». Беженец, переименованный позже в «ищущего защиты», объединял в себе статус преследуемого с экзотическим образом «иного». Только такая перспектива обеспечивала идеализацию всех прибывающих без разбору и без учета того, что они на самом деле собой представляют. Такой номер никогда не прошел бы с более близкими нам людьми, например, украинцами, болгарами или немецкими бездомными.
Бесконечные вереницы фотографий, главным образом женщин и молодежи, демонстрирующих осенью 2015 года неисчерпаемую энергию бескорыстной помощи, не могут не удивлять.
Ведь и до открытия границ не было недостатка в нуждающихся, которым можно помогать, успешно повышая самооценку: бедные, бездомные, старики, инвалиды, психически больные, беспризорные дети и т.д. Очевидно, свои, домашние беды эмоциональную реакцию вызывали разве что у очень немногих.
Для морального самовозвышения нужен какой-то другой «объект», не требующий особых усилий. Влиятельные СМИ — как частные, так и государственные — без малейшей критики хором воспевали этот порыв, что можно считать таким же актом морального самоутверждения. Весь мир был свидетелем, как широко распахнули сердца граждане нашей страны. Даже те, кто всего лишь принес на вокзал или в пункт приема беженцев пару бутылок воды или поношенную одежду, мог причислить себя к «просветленной Германии», окончательно и бесповоротно переписавшей свою историю.
Беженец/мигрант из отдаленных краев стал для СМИ ипостасью «святого», ибо был воплощением «иного» и носителем «избавления». Безгранично и беспредельно принимая всех пришельцев, именуемых официально «ищущими защиты», не только каждый немец, но и Германия в целом демонстрировали готовность отказаться от своего эгоистического национального «я». Страна, оставившая наконец-то прошлое позади, получила уникальную возможность, доказать мировой общественности свое просветление. Для этого как нельзя лучше подходил объект максимально удаленный, пригодный к тому же для приложения патернализма, замаскированного под антирасизм.
“Они бедны от того, что мы богаты”
Без представления о каждом приезжающем в Германию как об обделенном, угнетенном, бедном, и экзотически «ином», не сплавилась бы абстрактная ксенофилия с восторженным самолюбованием в гипермораль, в идеологическую этику, в упор не замечающую шероховатостей реального мира.
Немногих несогласных объявляли единодушно антигуманистами, подонками, правыми популистами или еще чего похуже. На шумном празднике культуры гостеприимства запретной была сама мысль о неминуемом похмелье, о счетах, по которым придется платить.
И вот, кончен бал, погасли свечи, но гости-то не делись никуда, более того — прибывают новые. И начало до некоторых гостеприимных хозяев доходить, что не стоило так легкомысленно разбрасываться приглашениями всех и вся. Теперь уже в буквальном смысле слова всем приходится расплачиваться за кратковременные восторги, а впрочем, некоторые оказались даже в выигрыше.
Разумеется, эйфорию культуры гостеприимства можно считать следствием определенных событий немецкой истории. Важную роль бесспорно сыграли не только преступления нацистов, но и традиционные протестантские представления о грехе и спасении, чрезмерное внимание, уделяемое понятию «вины». Ведь, в отличие от католицизма, протестантизм не знает таинства исповеди, отпущения личного греха. Вероятно, не случайно в странах католической традиции, таких как Польша, Италия, Австрия или Франция, сопротивление массовой иммиграции и вообще политкорректности выражено куда сильнее, чем в протестантских (см. хотя бы Швецию).
Но наследие протестантизма или даже более близкий по времени нацизм не кажутся мне, при всей реальности, основными побудительными мотивами прямо-таки безграничной «открытости», прежде всего, молодого поколения. Решающую роль для очень многих сыграло глубоко укорененное в психологии представление о богатых и бедных, ощущение, что они живут за чужой счет — то, что выражается простой формулировкой: «Они бедны от того, что мы богаты».
Солидарность с мнимыми угнетенными
Для «антиколониализма», утверждающего, что все зло в мире — от преступлений белых колонизаторов, эта формула — кнопка, нажатие которой автоматически вызывает «эмоциональную солидарность с т.н. угнетенными» (Эгон Флайг — Egon Flaig). Как пример широкого мировоззренческого консенсуса по поводу нашего высокомерия и нашей вины приведем мнение специалистки по культурной антропологии Сабины Хесс (Sabine Hess):
Верить, что мы можем просто продолжать пользоваться благосостоянием, построенным на многовековой эксплуатации, есть вытеснение исторической памяти.(…) Но невозможно также надеяться, веками сохранять силой оружия систему, построенную на грабеже.
Как минимум, с 60-х годов двадцатого века формула «Они бедны от того, что мы богаты» является квинтессенцией угрызений совести развитых стран Европы. Ассиметричная схема, обрекающая нас на судьбу вечно кающихся грешников. Поскольку наше богатство, согласно распространенному убеждению, построено на эксплуатации населения южного полушария, справедливость и моральный долг требуют, принять с распростертыми объятиями весь мир.
Приезжающие мигранты, можно сказать, просто забирают назад то, что мы отнимали у них веками и все еще продолжаем отнимать. Французский философ и социолог Паскаль Брюкнер (Pascal Bruckner) пишет в своей книге «Комплекс вины»:
Европа обязана предоставить им все:пищу и кров, охрану здоровья, образование, достойную зарплату, она должна незамедлительно исполнять их желания и, прежде всего, уважать их самобытность. Не успев еще и ступить на нашу землю, они уже становятся кредиторами, требующими возврата долгов.
Возможно, этим объясняется уровень притязаний многих пришельцев, потребляющих здешние ресурсы так, словно имеют на это полное право. Разумеется, они рассчитывают на угрызения совести обитателей Запада. Кто у ливийского побережья устраивает себе кораблекрушение специально, чтоб его спасали, тот эксплуатирует чью-то гуманность, считая ее слабостью. Это безупречно срабатывает и поныне, подавая заинтересованным соответствующий пример.
Возражения отметаются как негуманность
Очевидно, множество граждан верит в существование некоторого «Договора о признании вины» не только Германии, но всей «богатой Европы» с одной стороны и «бедных неевропейцев» с другой, по которому можно в любое время требовать возмещения. Нам неустанно проповедуют, что мы живем за чей-то счет и потому обязаны без ограничений принимать мигрантов. Любой из них имеет право на свою долю в нашем десятилетиями возводившемся социальном государстве. В то же время нам надлежит устранять причины их бегства и оказывать солидную помощь.
Ведь все это — не более чем малая часть наших долгов в долгосрочной исторической перспективе. Бесчисленные телепередачи, горы книг и обвинительных заключений за преступления неоколониализма, эксплуатацию Африки и прочих цветных народов встречают полное одобрение со стороны приверженцев всех партий.
Это мнение настолько укоренилось, что любая критика или хотя бы сомнение толкуются как бесчеловечность, даже если возражения в реальности вполне обоснованы.
Никого не волнует, что Африка, обеспечивая всем континентом около одного процента мировой торговли, вряд ли может играть столь выдающуюся роль в создании нашего богатства. Такие идеи возникают на основе своеобразных представлений об экономике и обществе: доход от производительности не зависит, главное — справедливое распределение, и если у меня что-то есть, значит, это отняли у кого-то другого.
Но неравенство в производстве богатства обеспечивается, как на основе большого количества эмпирических данных доказывает Зигфрид Кольхаммер (Siegfried Kohlhammer) в своей оставшейся, к сожалению, практически незамеченной книге „AufKostenderDrittenWelt?» (За счет Третьего мира?) главным образом:
«…высокой производительностью труда промышленно развитых стран, уровнем образования, науки и техники, эффективным управлением, социальным и демократическим правовым государством и т.д., а отнюдь не эксплуатацией Третьего мира.
Европейское (и азиатское) благосостояние выстроено на основе технических, экономических и политических навыков, но также и образа мыслей, и общественных структур, которые не заимствуются так просто, это видно, в частности, не примере более чем скромных достижений некоторых групп мигрантов в школе и на работе».
Моральный абсолютизм
Непрерывная истерика СМИ, лево-зеленые кампании («Нет нелегальных людей!», «Долой границы!», «Убежище — право человека!», «Остановить депортацию!») и абсолютистская мораль, заранее объявляющая безответственной всякую критику, не могут не влиять на поведение политиков. Не могут они в наше время править вопреки воле СМИ и поддерживаемому ими настрою.
И вот, за пару недель «холодный и жестокий канцлер» превращается в «Маму Меркель», чувствительную даму, принимающую как бы единственно верное решение: границы настежь распахнуть. Все СМИ прославили ее как «гуманистку» и «спасительницу европейских ценностей». Портреты Меркель носили по улицам арабских и африканских городов как икону на крестном ходе, ее снимки с беженцами приглашали каждого присоединяться. «Мама Меркель» стала символом «доброй Германии», спасительницы мира.
Анализируя процессы, начавшиеся в 2015 году, нельзя упускать из виду дешевое морализаторство, тщеславие «добродетельных». Эти картинки повышали самооценку и одновременно позволяли под предлогом «бесчеловечности» отвергать любую критику. PEGIDA, AfD, голоса, предупреждавшие об опасности, стали символом той Германии, что окончательно осталась в прошлом. Никому не позволим посягать на наше моральное превосходство!
Почти два года прошло после «открытия дверей», и настало, наверное, время перестать восхищаться собственным благородством. Трезвый взгляд на ситуацию в Германии не может не обнаружить множество пружин: корыстные интересы, гигантскую «индустрию гостеприимства», равнодушие, безразличие, отторжение реальности, трусость, страх перед СМИ, чтоб «правым» не дай Бог не ославили.
Самоненависть, неспособность к защите собственных интересов, морализаторский нарратив «эксплуататора», замаскированный под антирасизм патернализм, видящий в «другом» исключительно объект для опеки –это путь к самоуничтожению.
Рольф Петер Зиферле (Rolf Peter Sieferle), описавший в своей лишь после смерти опубликованной книге »DasMigrationsproblem« (Проблема миграции) наиболее вероятный сценарий будущего Европы — распад на племена — отметил в этой связи:
Как может целая страна (не впервые в своей истории) отбросить всякое политическое благоразумие, прагматичность и здравый смысл? И как этот народ лунатиков мог вообразить, будто его позиция — единственно легитимная, а все прочие государства Запада либо заблуждаются, либо безнравственны?
В данный момент действовать начали другие — см. хотя бы закрытие границ на Балканах по инициативе Австрии. Немецкие же политики — во всяком случае, в ходе предвыборной борьбы — предпочитают тянуть время или надеются, что принимать неприятные решения и отвечать за их последствия будет кто-нибудь другой. Принципиальных изменений в провальной иммиграционной политике Германии ожидать можно разве что в результате воздействия извне.
Перевод с немецкого Эллы Грайфер
Авторский блог kassandra_1984
Апрель 2017
Оцените пост
(голосовало: 5, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
Это отношение немцев к беженцам по сравнению с их отношением к своим бедным—бездомным—старым—больным совершенно такое же, как отношение левых зажиточных израильтян к «несчастным палестинцам», которых жалеют, оправдывают, требуют для них «свобод» и прав , в то же время абсолютно плюют и не замечают в стране своих соотечественников — стариков—инвалидов—бедных.
А у меня мелькнула мысль, что эти германские жалельщики мусульман, жалеют их потому что мусульмане в ВМВ были заодно с Гитлером — в уничтожении евреев…
Но не могу понять отношения левых израильтян, всех этих — «МЕРЕЦ, БЕЦЕЛЕМ, ШАЛОМ АХШАВ и других, называющих себя — «правозащитниками», — к палестинским арабам, декларирующим об уничтожении Израиля. Это какая-то ПАТОЛОГИЯ, но ее название мне неизвестно. Полагаю, что здесь замешаны не только деньги иностранных спонсоров.
ИЛИ — очень большие деньги…
Пока Саудовская Аравия и богатейшие эмираты Персидского залива крупнейшие покупатели и инвеститоры всего мира никакой победы над терроризмом не будет.
Удавалось ли когда — нибудь, кому — нибудь убедить властелинов мира в их неправоте?
Мол, победа ваших подопечных погубит и вас самих.
А пока просвещённый мир в роли шута у нефтяных владык.
Изволят — благосклонно внимают речам шута, не в духе — плёткой , автоматными очередями по нему.
Замечательная статья! (Но кто из тех, кто ДОЛЖЕН это прочесть, ее прочтет?) А фраза «Самовлюбленная добродетель» должна стать либо крылатой фразой, либо диагнозом в истории болезни. В противном случае она станет эпитафией…
Рассказывала знакомая из Германии, как в автобусе немка встала и пожелала усадить на своё место её дочку. Девочке нравилось стоять, она не хотела отделяться от мамы. Они поблагодарили и отказались. Но добродетельница продолжала уговаривать ребенка, апеллировала к маме и в итоге раскалилась до злости. Это по мнению той женщины, модель их поведения с беженцами. Самовлюбленная жобродетель.
В вопросе «Немецкого Гостеприимства» в сущности существуют два независимых друг от друга момента: 1.Мотивы правительства 2.Мотивы «Gutmenschen» («Сердобольных»), точно описанной в интересной и умной статье Александра Мешнига.
Что касается мотивов правительства, немецкий журналист Robin Alexander в своей новой книге »Die Getriebenen – Merkel und die Flüchtlingspolitik« (Гонимые — Меркель и её политика в отношении к беженцам») сумел ясно показать, почему вдруг Меркель открыла ее доброе сердце в отношении к массам мусульман, которые без документов в сентябре 2015г. штурмовали границы Германии (хотя изначально Канцлер Германии была строго против приема масс беженцев, как ясно показывают обличающие ее документы). Все произошло по довольно прозаичным и практичным мотивам, совсем без «Культуры гостеприимства»: Канцлер Германии и ее придворные-лакеи в правительстве страны отказались из-за собственной политической импотенции и из-за страха перед «плохой прессой» остановить массы беженцев на границах страны. Позднее, когда «поезд ушел» и массы вторлись на территорию страны, Меркель «заскочила на подножку уже идущего поезда» (как говорят немцы «Trittbrettfahrerin»), пролезла на место «машиниста», делая вид, что все под контролем и что она изначально желала именно такой сценарий. В противном случае каждому в стране стало бы очевидно, что правительство оказалось недееспособным в критической ситуации, что бы вероятнее всего привело бы к потере трона.
SUZANA SHTERN, Вы очень точно подметили душевное сходство между «МЕРЕЦ, БЕЦЕЛЕМ, ШАЛОМ АХШАВ» в Израиле и «Культурой гостеприимства, Самовлюбленной Добродетелью» в Германии полагая, что…»Это какая-то ПАТОЛОГИЯ, но ее название мне неизвестно».
Я сейчас читаю интересную книгу известного еврейского психолога Erich Fromm:»Die Seele des Menschen: Ihre Fähigkeit zum Guten und zum Bösen» («Душа человека: Ее способность быть доброй и злой»), написанную в 1964г. Вы правы, это действительно ПАТОЛОГИЯ и Erich Fromm точно ставит диагноз — так называемoй «MORALISCHE HYPOCHONDRIE» («Моральной Ипохондрии») (стр. 72).
В случае «Моральной Ипохондрии» человек страдает от того, что твердо убежден в том, что несёт в душе непосильную ношу вины перед окружающими. Такой человек занят мыслями о том, что он неправильно делает или сделал, какие грехи он совершил. В собственных глазах и для окружающего его общества все выглядит так, как будто бы этот человек особо выделяется позитивными качествами морального и чистосердечного человека и ставит интересы других людей выше совственных. На самом же деле такие люди заняты искючительно самими собой, СВОЕЙ собственной совестью и тем, какого мнения О НИХ имеют окружающие их люди. Основой «Моральной Ипохондрии» является тривиальный феномен «Негативного Нарцизма». Мнимым доброхотам из «БЕЦЕЛЕМ» или «Седобольным Немцам» в сути плевать на окружающих. Едиственным предметом их заботы являются искючительно они сами.
Меня лично, как явного реакционера, радует нижеследующая юморная ситуация.
=================================================================
http://edmond-sarno.blogspot.co.il/
Тысячи Граждан Германии, Помогавшие Беженцам, Оказались На Грани Банкротства
Эти люди хотели просто помочь тем, кто искал в Германии защиту от войн, преследований и дискриминации. Именно поэтому очень многие немцы в последние полтора года сделали приглашения для родственников беженцев, уже прибывших в ФРГ. Процедура достаточно простая: приглашающий подписывает официальный документ о том, что берёт на себя все финансовые расходы, связанные с обеспечением жильём и питанием приглашаемых (Verpflichtungserklärung, в просторечии документ называется приглашением
ЭДМОНД, Ситуация довольно очевидная: Человек доброй души приглашает в баре всех выпить. Счет за выпивку в конце вечера, правда, должен оплатить хозяин бара. Когда хозяин бара отказывается это сделать, доброхот обвиняет его в том, что он не имеет сердца.
Ну, почему же? У вас в дойчляндиях, я слышал, даже некая изнасилованная «добродетель» отказалась от претензий к насильникам.