Еврейский Мир

 Спустя три года после взрывов на Бостонском марафоне события недавних апрельских дней 2013 года оживут вскоре на киноэкране. Съёмочная группа во главе с Питером Бергом и Марком Уолбергом прибыла в Бостон для работы над фильмом Patriots’ Day. Его съёмки в тех памятных местах, где произошла потрясшая всю страну история, имела для авторов особое значение.

Сам город, привычно оживлённый в ходе праздничного марафона и необычно пустынный после прогремевших взрывов, не просто свидетель, но в определённом смысле и участник невиданной прежде драмы, самозвано прошедшей тогда в туманных пролётах бостонских улиц. Сами же бостонцы, однако, едва ли узнают в будущей киноленте знакомый им городской пейзаж. Местные власти не дали разрешения производить съёмки там, где разворачивались основные сюжетные линии реального, ещё никем не написанного сценария.

Мотивируя своё решение, они объяснили его заботой о покое проживающих там граждан. Разумеется, среди выборных лиц сохранились ещё те, кого действительно волнуют заботы и интересы самых обычных горожан. Наверно, так, но в то же самое время в густонаселённом районе Бостона в течение почти месяца сносился уже отслуживший свой век массивный многозальный кинотеатр, построенный в середине минувшего века в расчёте на то, что золотой век кино будет длиться вечно. Этот снос, на удивление, мало чем отличался от знаменитых кадров разрушения московского дома, с которых начинается фильм «Покровские ворота». Но, в отличие от той замечательной картины, все работы с использованием тяжёлой обрушающей техники, с неизбежными при этом шуме и грохоте производились исключительно ночью. Несмотря на очевидные неудобства, все разрешения на их производство были получены.

С кинематографистами всё сложилось иначе. В первую очередь, им не позволили вести съёмку на Laurel Street. На этой, прежде ничем не примечательной улице в Уотертауне вечером 19 апреля 2013 года происходил кульминационный момент поисков террористов — их обнаружение и вооружённое столкновение с ними.

Та кровавая схватка не только кульминация и центральное звено охоты на двух убийц, в немалой степени высветившая персональные качества всех участников этой сцены. Она также слишком долгое время оставалась последним, так до конца и не прояснённым эпизодом во всей послемарафонской истории.

В тот день Царнаевы захватили джип «Мерседес» вместе с его владельцем — недавним студентом Даном Менгом. С направленным на него пистолетом он вёл машину туда, куда ему приказывали. На заправочной станции заложнику удалось бежать. От него и стало известно, где и на какой машине скрываются оба преступника.

Заметив искомый чёрный «Мерседес» на Laurel Street, полицейский Уотертауна начал его преследовать. Погоня продолжалась недолго: на перекрёстке с Dexter Street машина Царнаевых неожиданно остановилась. Тамерлан вышел из джипа и выстрелил в своего преследователя. Завязалась перестрелка. К месту боя подоспели не менее десяти полицейских машин, и его исход мог показаться предопределённым. Тем не менее окружённые со всех сторон братья и не думали сдаваться.

В стражей порядка полетели самодельные взрывные устройства, которые, не выходя из машин, хладнокровно метал в них Джохар Царнаев. Перестрелка длилась семь минут. На исходе седьмой минуты пистолет к тому времени уже раненого Тамерлана Царнаева заклинило, и он швырнул его в ближайшего к нему полицейского. Им оказался Джефри Пуглиес, который не раздумывая бросился на преступника. Уже на земле он пытался надеть на него наручники. В этот момент «Мерседес», за рулём которого сидел Джохар, на большой скорости рванулся с места, идя прямо на них. Проехав буквально в нескольких сантиметрах от успевшего отпрянуть назад сержанта, он, переехав старшего брата, вырвался из кольца полицейских машин и скрылся. Никто из находившихся там девятнадцати копов его не преследовал. Обнаружен он был, как известно, почти через двадцать часов одним из жителей Уотертауна, во дворе которого прятался.

Почему никто не стрелял по колёсам «Мерседеса», чтобы остановить его, или ещё раньше, чтобы не дать ему даже шанса сдвинуться с места? Как вообще при таком превосходящем соотношении сил они упустили тогда столь опасного, но не профессионального убийцу?

На эти и другие вопросы должно было ответить следствие, которое готовило специальный отчёт именно по этому эпизоду. Долгожданный отчёт, занимающий 19 страниц, появился только в июне 2015 года, то есть к началу суда над Джохаром Царнаевым он так и не поспел. Причина столь явной затяжки состояла, скорее всего, в том, что, несмотря на мужество, проявленное стражами правопорядка, так долго готовившийся документ представлял собой далеко не победную реляцию их действий, претендующую на длинный наградной лист. Напротив, в нём отмечены серьёзные недостатки и промахи в их действиях.

Прежде всего, это относится к отсутствию у них элементарной дисциплины при использовании оружия. Полицейские открывали хаотичный, беспорядочный и беспрерывный огонь. За неполные семь минут ими было выпущено 195 пуль (Царнаев выстрелил 56 раз — как только он успевал перезаряжать свой единственный пистолет?). В ходе той спонтанной стрельбы они изрешетили пулями машину, в которой находились их товарищи, тяжело ранив одного из них. Он едва не умер от потери крови. Никто не взял на себя руководство боем, что и привело к опасной перекрёстной стрельбе. Другими словами, при отсутствии координации каждый из них был своего рода вольным стрелком, предоставленным самому себе.

Опубликованный доклад на самом деле не содержал почти ничего, что было бы неизвестно. Он подтвердил, правда, уже на официальном уровне те выводы, которые ровно за год до этого, в апреле 2014-го, были сделаны аналитиками Школы государственного управления Гарвардского университета, посвятившими своё исследование действиям бостонской полиции 19 апреля 2013 года.

Заслуживает внимания примечательная ремарка из университетского сообщения. «Мужество, — выделено в нём, — далеко не единственный компонент работы полиции…»

Начальник полиции Бостона Эдвард Дэвис, не дожидаясь этих докладов, добровольно покинул свой пост. Его опыт, однако, пригодился авторам будущего фильма: они привлекли его к своей работе в качестве консультанта.

Бою на Laurel Street предшествовало убийство молодого полицейского Шона Колльера на территории Массачусетского технологического института. Руководство знаменитого MIT не позволило кинематографистам производить съёмки на своей территории, чтобы не нарушать там ход учебного процесса. С такой же чудесной мотивировкой университет Дартмута отклонил просьбу режиссёра производить съёмки в аудиториях, парках и тем более в общежитии этого учебного заведения, куда после совершённых убийств вернулся Джохар Царнаев.

Все эти отказы, удивительные и неожиданные, конечно, озадачили кинематографистов, стремившихся как можно достовернее передать обстановку, на фоне которой происходили роковые события 2013 года. Они, конечно, не зациклились на возникших препятствиях, перенеся запланированные съемки в павильоны или в другие районы и улицы Большого Бостона. Даже финишный отрезок марафона снимался не на Boylston Street, фотографии которой в день взрывов обошли всю мировую печать, а в соседнем Уолстоне. Пять тысяч статистов заняли здесь свои места вдоль уже декоративной трассы, чтобы воссоздать картину того неожиданного и никем не предсказанного полдня.

Тогда погибло три человека, включая восьмилетнего ребёнка, но жертв могло быть значительно больше. В течение получаса все пострадавшие — сотни раненых и искалеченных зрителей традиционного марафона — были доставлены в ближайшие госпитали и спасены. Сейчас известно, что не менее 90 из них находились в критическом состоянии. Получилось так, что среди всех важнейших структур городского или федерального уровня, включая полицию и ФБР, только служба скорой помощи оказалась самой эффективной и дееспособной в условиях внезапного кризиса.

Машина лейтенанта городской службы скорой помощи Брайана Помодоро стояла невдалеке от того места, где раздались два смертоносных взрыва. Он был одним из тех, кто не только старался спасать людей — таких было много, — а кто их действительно спас.

Предложение принять участие в съёмках художественного фильма и сыграть в нём самого себя Брайан категорически отверг. «Всё, что случилось в тот день, — объяснил он, — никогда не должно быть кормушкой для развлечений. Документальное кино? Конечно. Предмет для семинара, с тем чтобы извлечь уроки из того, что случилось? Абсолютно согласен… Но мы говорим здесь о голливудском кино, а что такое Голливуд? Это бизнес и развлечения людей. То, что случилось, не должно быть источником развлечений… Голливудская версия будет формой промывания мозгов, заставляя меня вспоминать события так, как они их распишут, а не так, как они запечатлелись в моей памяти… В фильме наверняка будет звучать какая-то музыка или приторная песенка, но я не помню ни одного музыкального звука, когда мы, разбирая груды турникетов на нашем пути, спешили к истекающим кровью раненым, которые всё прибавлялись и прибавлялись… Я всё уже видел в реальности. Я вижу и слышу их крики каждый день в течение уже трёх лет и ничего не могу с этим поделать. Я прошёл уже через отчуждение друзей и коллег. Мои контакты с семьёй тоже отсечены. Даже моя карьерная тропа, всегда прямая и ясная, пошла каким-то другим путём…»

Брайан Помодоро — один из тех спасателей, у кого был диагностирован острый посттравматический стресс после оказания срочной помощи жертвам террористической атаки в Бостоне. Благодаря заботливой жене он до сих пор проходит курс лечения и, несмотря на возникшие проблемы, продолжает работать, хотя его жизнерадостность и прежняя лёгкость безвозвратно улетучились. Он иначе смотрит на всё и, разумеется, на будущий фильм. Говоря о нём, этот высокий человек видит перед собой уверенных в себе благополучно-улыбчивых актёров, далёких от понимания боли и страданий тех, кого они будут представлять на экране.

Состояние, в котором находится Брайан, знакомо всем тем, кому пришлось пройти через схожие ситуации. Его нынешнее восприятие в какой-то мере созвучно строкам, написанным Анной Радловой почти сто лет назад совсем по иному поводу:

И вот на смену нам, разорванным и пьяным
От горького вина, разлук и мятежей,
Придёте твёрдо вы, чужие нашим ранам,
С непонимающей улыбкою своей.

Мысль о том, что снимаемая кинолента будет не имитировать подлинные человеческие чувства, а наоборот — вызывать их у зрителя, для Брайана Помодоро, побывавшего в самом пекле людских страданий, но так и не вышедшего из них, почти невозможна. Может быть, только сам фильм Patriots’ Day убедит его в такой возможности.

Борис Липецкер

Оцените пост

(голосовало: 5, средняя оценка: 5,00 из 5)

Загрузка...

Поделиться