Пролог
Тайна старого кладбища
1
До конца войны оставалось 25 дней. Разведгруппа 21-го отдельного мотострелкового полка заняла Кобург, маленький городок километрах в пятидесяти от Вены. Городок этот, весь в цветенье яблоневых садов и белой пене сирени, был не тронут войной. Война прошла мимо него. В городке царили тишина и покой. Главная улица городка протянулась между озер, окаймлённых садами и липовыми аллеями. Разведчики под командованием старшего сержанта Василия Гаранина, проскочив главную улицу на студебекере. Подъехали к небольшому, но добротному трёхэтажному дому. Постучали. Двери открыл высокий старик.
– Здравствуйте! Мы хотели бы здесь остановиться… На некоторое время… — сказал Василий Гаранин по-немецки.
Старик закивал головой и неожиданно сказал по-русски:
– Милости просить!
– Данке шен! — поблагодарил Гаранин.
– В этот дом одна ночь ночевал Бисмарк! — сказал старик. — О, майн готт! Правильно сказаль мудри канцлер: нельзя делать война с Россия.
Старик повернулся и начал медленно подниматься по лестнице, качая головой и тихо бормоча: «Майн готт, майн готт!» Но в этот момент на верхней площадке лестницы появилась девушка. Она легко сбежала вниз, и Гаранин тотчас узнал её.
– Эльза?! — воскликнул он.
– Не удивляйтесь, это — я! Вполне легально! У меня есть документы, я покажу вам.
Три дня солдаты разведгруппы отмывались, отстирывались, отъедались. Все представлялось им фантастическим, и не хотелось думать, что в нескольких десятках километров отсюда лежат тысячи ещё незахороненных трупов и стоит тошнотворный ужас смерти. Незаметно исчезало чувство опасности, заставляющее спать с оружием в руках и вскакивать при каждом шорохе. В городке еще были закрыты магазины и ресторанчики, но немцы уже изредка стали появляться на улицах. Увидев разведчиков, они почтительно приподымали шляпы и бормотали: «Гутен таг!»
Старший сержант Гаранин, широкоплечий, сильный и всегда спокойный человек, наслаждался утренним покоем на веранде занятого им дома. Постоянное недосыпание и игры со смертью изнурили даже его могучий организм, но уже трое суток ему не нужно было идти ночью в разведку, отдавать распоряжения, ожидать требовательного телефонного звонка и вызова в штаб. Его лицо с хищным носом, со светлыми, холодными глазами было бы красивым, если бы не угрюмость, иногда сменяющаяся нагловатой усмешкой, и если бы не взгляд, обычно выражавший скрытое презрение к жизни и к смерти.
В полку Гаранина считали отличным разведчиком, хорошим товарищем, счастливчиком и бабником. Он не скрывал этого и носил в нагрудном кармане коллекцию фотокарточек, исписанных трогательными строчками, и, захмелев, порой грязно и хвастливо говорил о тех, кто был изображён на фотографиях. Был он московским блатарём, должен был сесть в тюрьму за ограбление, но грянула война, и его взяли в армию. Ранен он был всего один раз, вообще же был невероятно везучим, отличался бесшабашной храбростью. Обладая сложным искусством командовать, он умел отлично стрелять и драться — кулаками, ногами, ножом, прикладом и штыком. Он умел быстро открыть любой замок, переспать с женщиной в общей избе, накрывшись плащ-палаткой, раздобыть из-под земли водку и пить, не хмелея.
Гаранин сидел на веранде и доедал яичницу, запивая её холодным сидром, только что принесённым из погреба Эльзой, дочерью хозяина дома. Лицо девушки, необычайно чистое и свежее, её нежные розовые губы, яркие зеленые глаза, формой напоминающие глаза египетских цариц, и мягкие золотисто-рыжие волосы, казалось, говорили о совершенно ином мире, даже об иной планете. Ее фигуру — хрупкую, миниатюрную — можно было сравнить с выточенной из слоновой кости статуэткой восточной богини. Казалось, что её солнечная красота распространялась и на ее душу и душа также нежна и красива, как её губы.
Внезапно Гаранин услышал скрип тормозов и увидел, что перед домом остановился виллис. За рулём сидел майор Журба, начальник полковой разведки. Журба огляделся вокруг, легко выпрыгнул из машины и не спеша направился к Гаранину. Гаранин быстро вернулся к обычной военной жизни, вскочил, мгновенно затянул широкий офицерский ремень, надел фуражку, вытянувшись, лихо козырнул майору и извиняющимся тоном сказал Эльзе: «Начальство!»
Журба и Гаранин вошли в кухню, в которой хозяйничали разведчики. Майор огляделся по сторонам и предложил разведчикам:
– А вы погуляйте, ребята, чего в такое утро в доме сидеть!
Он подождал, пока все испарятся, закурил, а затем вынул из планшетки пакет и новенькую крупномасштабную карту.
– Тут такое дело, Гаранин! — сказал майор, когда они остались одни. — Тут такое дело. Пришёл, понимаешь ли, приказ начальника контрразведки фронта! Это ты понимаешь, Гаранин? Разведке нашего полка приказывается выделить разведгруппу или одного опытного разведчика для встречи с агентом советской военной разведки Либером. Встреча должна состояться в 11 часов ночи у ворот кладбища монастыря. Монастырь находится в Венском лесу, относится к району Алланд, округ Баден, расположен в 24 километрах от Вены. Разведгруппа принимает от агента важные документы и временно поступает в его распоряжение, неукоснительно выполняет все его приказания, а затем возвращается. Мы тут посовещались, сержант, и решили, что возложим это задание на тебя. Ты самый у нас удачливый и самый опытный. В районе Бадена такая ситуация: в окрестностях Алланда три недели велось сражение, в ходе которого монастырь Кролингкрёйце не раз переходил из рук в руки. На кладбище монастыря стояли наша батарея и стрелковый батальон. Церковная колокольня нужна была им как наблюдательный пункт. Сейчас там наших войск уже нет. Разрозненные группы немецких солдат и офицеров пытаются скрытно пройти в расположение американских войск. Многие офицеры СС и полиции перешли на нелегальное положение, скрываются в лесу. Всё это создаёт в районе встречи определённую опасность. Документы, которые Либер тебе передаст — особой важности! Ежели что, взрываешь их вместе с собой. Возьми гранаты. Свои личные документы оставить здесь, оружие на виду не держать! При встрече с кем-либо в лесу действовать по обстоятельствам. Ни на минуту не расслабляться, помнить о возможности внезапного нападения.
Потом майор аккуратно развернул на большом кухонном столе карту и отметил на ней красным кружком город Кобург, показал путь следования от Кобурга до монастыря Кролингкрёйце, подробно объяснив ориентиры. Ни Гаранин, ни начальник полковой разведки, разумеется, не знали, что так начиналась сверхсекретная операция «Крест» по поискам нацистского золота, которой — по заданию Сталина — руководил генерал-лейтенант Абакумов, начальник Главного управления контрразведки «Смерш».
2
Выехал Гаранин на виллисе майора, когда начало смеркаться, а к ночи добрался до кладбища, остановился за кустами сирени у ворот. Перед ним чернел без единого огня городок Алланд. Глухая тишина распласталась по темному сырому полю, расположенному между кладбищем и городком. Горели над головой низкие звезды. Месяц замер левее кладбищенской часовни. Выступала, белея, из глубокой тени каменная стена кладбища. До боли в руках сжимал Гаранин свой автомат, напряжённо вслушиваясь в тишину. Наконец почти в час ночи Гаранин услышал скрип песка. Кто-то шел к воротам кладбища. У самых ворот человек остановился и три раза отрывисто прокуковал. Гаранин ответил криком выпи. Тогда медленные и осторожные шаги начали приближаться к джипу. Человек громко спросил по-немецки:
– Здесь кто-то есть?
– Да! — ответил Гаранин.
– Я заблудился, где я нахожусь? — спросил незнакомец.
Гаранин по-немецки ответил, что незнакомец находится у ворот кладбища. Тогда человек подошел почти вплотную к виллису и спросил на безукоризненном русском:
– С кем имею честь?
Гаранин ответил:
– Старший лейтенант Иванов (в целях конспирации он должен был изменить фамилию и звание).
– А я — Либер! — коротко сказал незнакомец. Потом он легко вскочил в джип и передал Гаранину тяжёлую сумку.
– Береги её как зеницу ока! — сказал Либер.
– Если попаду в засаду, взрывать сумку вместе с собой? — спросил Гаранин, чуть-чуть усмехнувшись, вспомнив недавний инструктаж майора.
Либер помедлил.
– Лучше взрывай противника, — сказал он. — Война уже почти кончилась. Жалко губить людей ради бумаг. Даже ради таких ценных. Ведь семья, наверное, есть, дети.
– Да, нет, — сказал Гаранин, — не завёл я семьи, как-то не успел. А ты?
Офицерское звание давало право Гаранину перейти с Либером на «ты». Либер сразу принял это «ты».
– А я вот тоже не успел, хоть и постарше тебя буду. Ну я-то понятно. Двенадцать лет в нелегальной разведке, это, брат, не игрушки, только подлец при таком раскладе семью заводит, а ты-то вот чего?
И вдруг Гаранина словно прорвало. Никогда, ни одному человеку не исповедовался он так, как этому незнакомому офицеру. Он рассказывал ему всё, торопясь, будто боялся, что не успеет за ночь. Конечно, этот самый Либер мог оказаться сволочью, немецким шпионом, своим стукачом, и тогда ему, Гаранину — хана! Ведь он рассказал и про гибель отца в 1937-м, и про свою довоенную блатную жизнь, и про грозивший ему срок. Но каким-то животным чутьём Гаранин понял, что именно ему и можно рассказывать всё.
Александр Цывин
Продолжение следует
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
