Бизнесмен, бывший солдат израильской армии
В моем рабочем кабинете висит карта Иерусалима времен крестоносцев. Это и мой Иерусалим: там — я гулял, тут — принимал присягу. Как бы я ни был занят, время от времени отрываюсь, чтобы взглянуть на наш город. Карта напоминает мне, откуда я пришел и чего стоило нашему народу все, чего он добился.
В Америке
Я родился в Минске. В Израиль мы переехали в конце 1990 года, мне было тогда 13 лет. Родители нашли работу и купили квартиру в маленьком заболоченном городке Кирьят-Гат, на юго-востоке от Ашкелона. Там я окончил школу, оттуда ушел в армию.
А после армии, летом 2000 года, приехал в Америку, чтобы быстро заработать на путешествие по Бразилии и Колумбии, которое мы запланировали с моими бывшими однополчанами. Не заработал не только на бразильский фестиваль, но и на обратную дорогу домой. Поджав хвост возвращаться не захотел. Когда дед учил меня играть в шахматы, он всегда говорил: «Взялся за фигуру — ходи». Вот я и решил разобраться с тем, чего же я могу достичь в Америке.
По-английски я не говорил, прямо из аэропорта отправился в транспортную компанию, адрес которой мне дали в Израиле, прошел интервью и на следующий день уже сидел в кузове грузовика, который занимался перевозками в Манхэттене.
Понятно, что рабочей визы у меня не было… Так что если кто-то начинал в Америке с нуля, то я, наверное, с минус десяти. Работа была тяжелая. К тому же индустрия перевозок имеет довольно шаткую репутацию. И когда через 5 лет я создавал свою фирму, делал это по принципу «от противного» — строил нечто противоположное тому, что представляют собой местные перевозчики, в том числе та компания, где я начинал грузчиком. Пускаясь в это предприятие, я совсем не был уверен, что у меня получится, но делал все так, как мне казалось правильным, как оно должно быть в идеале. И получилось.
Рейтинг безопасности моей компании Basic Moving был очень высоким, клиенты писали прекрасные отзывы. И в 2010 году нам предложили представлять в Нью-Йорке четвертую по величине транспортную компанию США — Wheaton Worldwide Moving, имеющую более 400 представительств по стране.
В Израиле
Я всегда хотел иметь бизнес. Мои родители, музыканты, прочили и мне карьеру музыканта. В Минске я много и с большим удовольствием занимался музыкой, но в Израиле условий для этого не было. Родителям было тяжело, и я не хотел, чтобы они надрывались ради моих уроков. Их мучили сомнения: правильно ли они поступили, что решились на отъезд? Мы хорошо жили в Минске: квартира, дача, машина, даже гараж. Но я всех тянул уезжать. Узнал про программу НААЛЕ для детей, которые эмигрируют без родителей, и сказал, что пойду в Израиль пешком…
Антисемитизм я узнал с самого детства: с фамилией Коган не спрячешься, хотя родители и старались меня оберегать, охранять. В детстве я думал, что все люди едят мацу на Песах, а бабушка с дедушкой разговаривали между собой на идиш, мне говорили, что это немецкий. В общем, хорошие воспоминания детства у меня связаны исключительно с домом, родными, но не с улицей или школой.
Впервые в синагогу мы пошли с папой. Это было крошечное ветхое здание, где печку топили. И находилось оно рядом с огромным костелом. Но в этой разваливающейся синагоге существовала какая-то магия. Зайдя туда, я почувствовал, что переродился, стал другим — с огнем в душе. С того момента я и заговорил об отъезде. Мне было 12 лет.
Когда мы получили израильские приглашения, с которыми надо было идти в ОВИР, я начал собирать ящики и упаковывать вещи. Наверное, уже тогда началась моя карьера перевозчика.
Приехали мы в Израиль во время первой войны в Ираке. Родители очень долго осваивались, искали себя в новой стране. А я чувствовал ответственность за то, что поднял не только их, но и дедушeк и бабушeк. И потому постановил для себя, что не буду обывателем, не имею права жить ординарной жизнью и сделаю все, чтобы облегчить жизнь родителям, чтобы стать полноценным израильтянином. Я прошел через школьные проблемы, выстоял в отношениях с олимами, с сабрами и с ватиками. Я хорошо помню, что значит быть «русским» в израильском обществе начала 1990-х годов, и знаю, каково это обретать свое место в совершенно незнакомом обществе.
Служил в 101-м отборном воздушно-десантном батальоне «Кобра», куда могут попасть исключительно добровольцы и традиционно проходят службу дети потомственных военных и общественных деятелей. И этот отбор я прошел. Русскоязычных у нас в роте было мало, но самые сложные задания выполняли именно мы. Я хотел быть снайпером, но мне сказали, что для снайпера у меня слишком крепкая спина — и вручили пулемет. Один мой друг был связистом, другой — тоже пулеметчиком. Служили в Южном Ливане, на Западном берегу — в Иудее и Самарии, в Газе.
На Конгрессе
Вопрос, который я задавал себе сам и который задавали мне окружающие: «Если ты такой большой патриот Израиля, что же ты делаешь в Америке?»
Сейчас, когда я баллотируюсь в делегаты Всемирного Сионистского Конгресса, мне кажется, я могу на него ответить. В работе Конгресса я смогу использовать опыт израильской и американской жизни — чтобы изменить к лучшему сложившийся порядок вещей. Я практичный человек, не строю воздушных замков — ищу то, что могу сделать здесь и сейчас. А могу я рассказать еврейскому подростку о своей жизни в Израиле, о военной службе, об армейских друзьях. Я дал себе обет: заражать всякого еврея, который встречается на моем пути, любовью к Израилю, стараться хоть на шаг приблизить его сердце к Иерусалиму. Это моя миссия здесь, в Америке.
А на Конгрессе в Иерусалиме я хочу обратить людей к реальности, заставить их забыть о политкорректности и назвать вещи своими именами. Признать, что если на границе есть забор, то эту границу нарушить труднее. Или когда тебя бьют, то ты не искать пути к диалогу должен, а давать сдачи, причем так, чтобы второй раз неповадно было.
Сегодня нашему народу не хватает силы духа, воли, чтобы пойти наперекор всему миру и встать на защиту своих интересов. Еще тогда, когда я слушал радиостанцию «Голос Израиля» в Минске, я знал, что израильтяне своих не бросают, что за мной, еврейским мальчиком, стоит вся мощь еврейского государства. Мне кажется, что сегодня такая уверенность теряется, и я хочу ее вернуть.
Мы, русскоязычные евреи, помним лучше других о гонениях. Нас ведь пытались истребить совсем недавно, и участники тех событий живы. Мы не можем заставить мир нас любить, но уважать — обязаны. Между тем наш долг — любить себя и свой народ, защищать свой дом.
Беседовала Наоми ЗУБКОВА
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
