Еврейский Мир

Если не о политике (с ней я привязан к компьютеру — то ли новости читаю, то ли о них пишу), то поодаль на столе у меня в последнее время лежала толстая книга Семена Резника «Против течения», а на тумбочке — примерно такой же толщины журнал «Мосты». Вот о них хотелось бы поделиться впечатлениями.

Книга, изданная в 2015 году в Санкт-Петербурге издательством «Алетейя» в рубрике «Историческая книга», в полном смысле историческая: в ней и общая история, и множество частных историй, разыгрывавшихся на фоне этой общей. Кроме названия «Против течения» книга имеет два подзаголовка. Первый: «Академик Ухтомский и его биограф». Второй: «Документальная сага с мемуарным уклоном».
Достаточно прочитать аннотацию, чтобы книга читателя захватила. Читаем: «Документальная сага охватывает более ста лет духовной жизни России… В центре повествования — судьба великого физиолога, философа и религиозного мыслителя академика А. А. Ухтомского (1875–1942), а также его ученика и первого биографа В. Л. Меркулова (1908–1980) — историка науки, многолетнего узника ГУЛАГа. Читатели познакомятся… в их числе…» — и тут, как в калейдоскопе, возникает такой перечень ярких, разнообразных, но неизменно завлекающих имен, с которыми читателю предстоит встретиться на страницах книги, что интерес к ней возникает неослабный.
Однако книга не из тех, которые могут быть прочитаны, как говорится, «на одном дыхании». Она — для вдумчивого чтения, приносящего более полное понимание того, что нами пройдено. Тут и физиология с ее проблемами, успехами и борьбой идей, тут и политическая ситуация, и причастные к ней люди, рассматриваемые автором не издали, а вблизи и непосредственно в особом ракурсе участника процесса.
Рецензировать сагу сложно: она многослойна и, как говорится в анекдоте про телефонную книгу, «в ней слишком много действующих лиц». Ограничусь несколькими цитатами: «В разношерстной черносотенной стае отец Андрей (старший брат главного героя книги, епископ — С. И.) был белой вороной, притом громко кричащей»; «Такой социализм дикарей (это из письма того же епископа Керенскому) скоро может выродиться в коммуну, от которой до людоедства останется только один шаг»; «Чекисты добрались до Ухтомского (это уже об Алексее Алексеевиче, герое повествования)… За ним пришли… его увели в подвал. Он знал, что отсюда уводят в сад, где расстреливают и закапывают… Спасла его бумажонка, которую нашли у него в кармане при обыске: она удостоверяла его депутатство в Петроградском совете»; «В 1918 году Ухтомский был избран вторым профессором кафедры физиологии животных»; «Проблема возникновения феодального хозяйства в науке (это из письма Меркулова автору книги, датированного 1978 годом) родилась в советское время… Старое поколение русских натуралистов… любило науку по-старомодному, а плановое хозяйство диктует а) дутые обещания, чтобы выбить под них деньги, б) рекламу тематики, в) страх конкуренции и систему мер по удалению талантов куда угодно дальше!»; «За ним (Меркуловым) пришли в 37-м… Василий Лаврентьевич посетил Эренбурга в 1952-м, выполняя обещание, данное Осипу Мандельштаму, умиравшему почти у него на руках»; «Книга В. Л. Меркулова об Ухтомском издана не была». Вот Семен Резник и взялся за восполнение пробела.
Его переписка с Меркуловым, учеником двух научных школ в физиологии — Ухтомского и Павлова, которые «рыли тоннель с разных сторон», интересна и познавательна, равно как и письма Ухтомского к его ученицам («родственным душам») Лене Бронштейн-Шур и Фаине Гинзбург, частым его собеседницам.
Кладу эту книгу на полку, буду к ней возвращаться по мере необходимости что-то еще узнать, вспомнить и обсудить.
Вторая книга — это «Мосты» — «журнал русской зарубежной литературы, искусства, науки и общественно-политической мысли», как сказано на его титуле, ежеквартально издающийся во Франкфурте-на-Майне под редакцией Владимира Батшева. Передо мной его № 44, 358 страниц.
Открывается журнал «Маленькой (на 20 страниц) трилогией» Владимира Порудоминского под общим названием «Военные игры». Известный писатель в трех изящных новеллах представил взросление от детских игр «в Чапаева» через общение подростка в военном госпитале с раненными в настоящей войне к реальной армейской службе почти что в наше время. Как бы продолжением «Военных игр» чуть дальше идет предвидение будущего в главах антиутопии «Вторжение» Игоря Шесткова, которая уже вышла отдельной книгой.
А вокруг — многоцветье поэзии, из которого, да не будет обидно другим авторам, процитирую только два кусочка из пятистраничного стихотворения Cosmopolicy Михаила Дезы:

Деградация особей,
укрепление «наций»
дробит человечество…
………………………………….
На каждые десять учёных
университеты плодят 1000
новых фанатов фашизма…

Далее, поскольку нельзя объять необъятное, только в самом кратком перечислении: пьеса, рассказ, новелла, роман… «Сборник упражнений по диалектическому материализму» (анализ учебного пособия изд. 1968), взгляд из Финляндии: «Почему с русскими трудно говорить о политике?», «Российская автократия и современность», дневники, воспоминания, документы, переводы с немецкого.
Завершается журнал, как обычно, литературным обзором Анатолия Либермана, доктора филологических наук, профессора Миннесотского университета. Из трех его критических статей меня особенно привлекла касающаяся книги Александра Гениса «Уроки чтения: Камасутра книжника», изданной в Москве. Ох, как здорово и филигранно он разглядел в снобизме автора поверхностность суждений, пустое многословие и беспочвенное самолюбование! Для меня это важно вот почему.
Я часто слушаю Радио Свобода, и в авторитетном мнении общепризнанного специалиста я получил подтверждение импульсу выключить радио, когда там начинается «Американский час с Александром Генисом». Он, допускаю, эрудит высшей марки, но если меня всю жизнь к эрудитам тянуло, то здесь меня отталкивает прикрытая всезнайством фанаберия.
Недавно мы с женой посмотрели две одноактные оперы в трансляции из «Метрополитен-опера»: «Иоланту» Чайковского и «Замок Синей Бороды» Бартока. Обе в новаторской постановке польского режиссера Мариуша Трелинского с использованием возможностей современной технологии, способной создавать на сцене впечатляющие видеоэффекты.
Я вообще-то консерватор, примерно год назад обругал московского режиссера Дмитрия Чернякова за новаторскую постановку «Князя Игоря», где он нарядил дружину киевского князя в современную российскую военную форму. Дав волю негодованию, высказался за бережное отношение к шедеврам, и получилось, что я против новаторства. Теперь же увидел, что новаторство новаторству рознь, и вношу поправку. Браво, Мариуш Трелинский!
«Иоланта» в новой постановке понравилась. И даже сочетание в одном спектакле двух опер, в одной из которых торжествует познание света, а в другой — мрак и кошмар, мне представляется оправданным. Абсолютно противоположно было мнение Александра Гениса, который в радиобеседе с Соломоном Волковым назвал эту премьеру театрального сезона скандальной.
Оба собеседника, безусловно, все на свете знают и считают необходимым «свою ученость показать» (как у Чехова где-то). Один говорит, что «Чайковский был переходной фигурой, нечто вроде прерафаэлитов в английской живописи, если угодно». Вмешавшись в беседу, я бы сказал: «Не угодно, потому что не по делу». Другому, оказывается, «важен и буддийский аспект этой пьесы. Очевидная параллель между Буддой и Иолантой. Как мы знаем, молодого принца Гаутаму…» «Да нет, — сказал бы я, опять вмешавшись, — не знаем мы Гаутаму и знать не хотим, ибо какое отношение все это имеет к оперному спектаклю, который вы взялись обсуждать?»
Наконец, дошли наши собеседники до сути: «Каждый раз, когда на сцене появляется Гергиев… ему напоминают поддержку агрессии Путина… А Нетребко, конечно, вспоминают то, что она сфотографировалась с флагом Новороссии… Во-первых, недовольны зрители… Смотреть на то, как возникает скандал во время спектакля, — это, по-моему, не очень приятно… Недовольны еще и музыканты…» И сам Александр Генис недоволен.
А я доволен! Гергиев здесь гастролирует, а там подписывает гнусные письма, по смыслу антиамериканские, — как же не выразить ему возмущение? Анна Нетребко — прекрасная певица и актриса, но раз поет в Америке, то остереглась бы якшаться с боевиками. Сама не понимает, так не грех и пояснить.
Я помню давние времена, когда читал в советских газетах про «хулиганов», пытавшихся помешать гастролям в Нью-Йорке нашего Большого театра. Я знал, чего они добивались, и восхищался ими, и они таки добились того, чего хотели, и вот мы здесь, поблагодарим же тех «хулиганов», не забудем того, что они для нас сделали!
Вот и все, что хотел сказать, «если не о политике». А получилось-то все равно о политике. Ибо политика, увы, везде и во всем!

Оцените пост

(ещё не оценено)

Загрузка...

Поделиться