Окончание. Начало в № 1179
15 апреля в немецкой делегации распространяется слух о том, что русские ведут сепаратные переговоры с англичанами и весьма близки к заключению договора. Существует предположение о том, что этот слух намеренно распространялся фон Мальцаном для того, чтобы подтолкнуть Ратенау к скорейшему подписанию. Оценив ситуацию, Ратенау приступает к решительным действиям. Уже поздно вечером он дозванивается до Чичерина и сообщает ему, что готов к заключению соглашения. Всю ночь и утро следующего дня происходит последнее согласование текста, и наконец около семи часов вечера 16 апреля Ратенау и Чичерин в Рапалло вместе подписывают договор.
В последующем значение договора часто переоценивалось как с немецкой, так и с российской стороны — в семидесятые годы прошлого века в нем старались усмотреть чуть ли не прообраз политики разрядки между Востоком и Западом. Современные немецкие историки оценивают договор скорее скептически: в экономической области товарооборот с Россией был настолько невелик, что не оказал существенного влияния на экономическую ситуацию в Германии. Если же говорить о политических последствиях, то заключение договора оказалось первым шагом на пути отдаления германской внешней политики от согласованной линии западных стран. Всем хорошо известно, к чему это в конце концов привело. Возникший в то время термин «рапалльский синдром» до сих пор вспоминается каждый раз, когда немецкая внешняя политика позволяет себе очередные кульбиты. В последний раз о нем говорили недавно, когда Германия воздержалась при голосовании по ливийской резолюции в ООН.
Не следует также забывать о том, что в 1922 году Россия все еще жила в ожидании всемирной революции, и большевики смотрели на Рапалльский договор как на временное соглашение с капиталистами, которое при удобном случае и нарушить не грех. Не случайно уже через год Радек снова оказался в Германии с целью организации коммунистического вооруженного восстания против того самого правительства, с членами которого он еще совсем недавно сидел за столом переговоров.
«Времена не выбирают…»
Утром 24 июня 1922 года открытый автомобиль Вальтера Ратенау отъехал от его дома на Кенигсаллее, 65, в Берлине, и направился в сторону центра. Вскоре его догнала другая машина, в которой находились трое молодых мужчин. Как только автомобили поравнялись, нападавшие открыли револьверный огонь и, прежде чем скрыться, бросили в открытую машину гранату. Ратенау и его шофер были убиты на месте.
Участники покушения входили в правую террористическую группу «Организация “Консул”», имевшую к тому времени уже на своем счету убийство министра финансов Маттиаса Эрцбергера. Организация ставила своей целью настолько дестабилизировать обстановку в стране, чтобы это привело к падению Веймарской республики и восстановлению монархии. Для дестабилизации планировались убийства политических деятелей, по возможности наиболее высокопоставленных и по возможности евреев.
Полиция быстро вышла на след террористов. При аресте один из них покончил собой, второй был застрелен, а третьего, по фамилии Техов, удалось схватить живым. Мать убийцы вскоре получила от Матильды Ратенау письмо весьма примечательного содержания: «…Испытывая невыразимую боль, я протягиваю Вам, самой несчастной из всех женщин, свою руку. Передайте Вашему сыну, что от имени убитого я прощаю его, как, быть может, простит его Б-г, если он полностью сознается перед земным правосудием и раскается перед Б-жественным… Да принесут эти слова мир Вашей душе. Матильда Ратенау».
В похоронной процессии, прошедшей от Бранденбургских ворот до кладбища Обершоненвейде, где был похоронен Ратенау, приняло участие более миллиона человек. Кадиш над гробом убитого прочитал раввин Лео Бек, который как-то сказал о Ратенау: «Всю свою жизнь он был искателем. Можно сказать: всюду в мире искал он себя — искал и не мог найти».
История заново отсеивает песок времени; многие из тех, кто казался современникам фигурами эпохального масштаба, оказываются забытыми уже в следующем поколении; иные, не замеченные при жизни, остаются в памяти на века. Так какой же след оставил Вальтер Ратенау — промышленник, экономист, политик, нередко принимавший ошибочные суждения и совершавший далеко не бесспорные поступки? Концерн AEG, детище семьи Ратенау, просуществовал до середины 1990-х годов, прежде чем растворился в чехарде реорганизаций. Но оценивать Ратенау только как промышленника означает заведомо занижать масштаб его личности. Философские и экономические работы Ратенау, столь популярные при его жизни, сейчас в большей степени забыты и известны только специалистам. Он слишком недолго пробыл на посту министра, чтобы реально успеть оказать хоть какое-то существенное влияние на германскую политику. Договор, с которым обычно связывают его имя, был заключен, как мы видели выше, в значительной степени против его воли, и, оглядываясь назад, не имел такого уж эпохального значения.
Историк Василий Ключевский сделал однажды любопытное замечание: бывает, что исторические деяния совершаются посредственными государственными деятелями, а иногда выдающиеся по своим возможностям политики размениваются на второстепенные дела. Бывает и так, как мы видим это на примере Вальтера Ратенау, что выдающиеся личности просто не имеют возможности в полной мере реализовать отпущенный им потенциал — доставшееся им время не оставляет на это никаких шансов. Но в немецкой истории навсегда останется память о министре-еврее, не побоявшемся взять на себя ответственность в трудное для Германии время, останется память о выдающемся человеке, считавшем себя истинным патриотом Германии и поставившим все, включая собственную жизнь, на карту интеграции евреев в ту историческую эпоху, которая к этому меньше всего располагала.
убийства Вальтера Ратенау
Незадолго до отъезда на Генуэзскую конференцию Ратенау принимал у себя дома физика Альберта Эйнштейна и известного в то время представителя сионистского движения Курта Блюменфельда, которые пытались убедить его отказаться от поста министра иностранных дел. «Каждому еврею, не только в Германии, но и во всем мире, придется отвечать за ваши действия, — аргументировали гости. — Вы не имеете никакого права, нести ответственность за внешнюю политику немецкого народа». «Почему нет? — возражал Ратенау. — Я поставил свои силы и способности на службу Германии, и тем самым я выполняю свои обязанности как гражданин… Я разбиваю барьеры, которыми антисемиты хотят нас изолировать!»
Григорий ЛЕВИНЦ,
Германия
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
