Нынешняя декада, которую еврейская Традиция именует «10 дней раскаяния», или «Грозные дни», — это время борьбы. Главная задача её, как утверждают классические книги: «воцарить Творца над миром и самим собой». Но если Царь вселенной ещё не царствует — значит, либо наступила полнейшая демократия, либо на его место уселся узурпатор?!
Мне не хочется подсказывать вам ответ: кто этот «узурпатор», насколько уместна (и существует ли) демократия в духовном мире? У нас всё-таки не колонка публицистики, а поэзия, цена любых «готовых ответов» на её рынке невелика. Ответы поэзии — это проживание и переживание, собственное раскрытие читающим или слушающим истины — и сразу недалеко от собственного сердца.
Наш гость вам уже знаком. Известнейший литератор, художник, лауреат и пр. — он ещё и — в 69 лет! — многократный и ныне действующий чемпион Иерушалаима по боксу. Бой, в том числе, наверное, и со «злым началом», — его специальность на всех поприщах. Послушаем стихи специалиста.
Шлите нам стихи на e-mail: ayudasin@gmail.com.
Ефим Гаммер
ИЕРУСАЛИМ
Напрячься помыслом и нервом,
клюкой нащупать зорный след
и прозревать, как в жизни
первой,
когда сквозь чудо видел свет,
когда у звездного полога
не безъязык был и не слеп,
когда младенчески —
пророком
вклинялся в помыслы судеб.
Уйти? Остаться?
Возвратиться
под наказанье и указ?
И осознать себя в темнице
разнопохожих лиц и глаз?
Но знать срока земли
и неба…
И не сказать. Кому и где?
Без осознанья чуда немо
реченье для земных людей.
Гордиев узел, путь запутан,
доколе чудо — не резон.
Серьезный век не верит в чудо.
Больной на фокусах взращен!
ПОЗНАНИЕ
1
Мартин Бубер, философ,
первый президент
Академии наук Израиля:
«Если сказано Ты,
то вместе с этим сказано Я».
И я, и ты… Бескормица свобод.
И я, и ты… Разомкнуто
пространство.
И я, и ты… А с нами небосвод,
и светизна, и простота
убранства.
И я, и ты… Не старимся, дожив
до возраста, достойного пророка.
И я, и ты… И пусть
за смертью миф.
Но что нам миф, когда важней
дорога.
На срезе лет, сквозь толщи
мирозданья,
в горячечном дыхании ночей,
живой и в мертвом данностью
преданья
и данностью оплавленных свечей,
я — вечность, слово и прочтенье,
ты — постиженье, логика, резон.
Я — перебор, сеченье, разлученье,
ты — приговор, расплата
и разор.
Я — человек, ты — истина
познанья.
Наш век размечен у древнейших
стен.
Мы — алеф-бет — пролог
сказанья,
земная ось Израйлевых колен.
2
Сократ (470–399 до н. э.):
«Я знаю только то,
что ничего не знаю».
Судьба моя размечена тобой.
А мне дано не жить своей
судьбой,
тобою жить, себя
не постигая.
Я знаю все, я ничего не знаю.
Не пройдено. Не вымерено.
Снова
земная боль душевной маяты.
И ты… И ты… Всего лишь
только ты.
А жизнь всего лишь —
обретенье слова
на горсть годов, до окончанья
срока,
отмеренного с выходом
на свет.
И нет добра, и нет порока,
как нет и смысла, если смысла нет.
Я знаю все, я ничего не знаю.
Земная боль душевной
маяты.
Ты — это я. Я — это ты.
А в небе храм из золотого
дыма.
И мы живем, живем, не умирая,
Как камень замковый
Иерусалима.
СТЕНА ПЛАЧА
Поэма пристрастия
1
Западная стена Иерусалимского
Храма.
Две тысячи лет евреи
Диаспоры
идут к Стене Плача.
Знают и помнят:
отсюда, от Стены Плача,
вышли они
в свое рассеяние две тысячи лет
назад.
И здесь, у Стены Плача,
соберутся снова.
Из Европы и Америки,
из Азии и Африки.
Здесь, у Стены Плача,
ведут они свой разговор с Б-гом.
И оставляют в щелях камня
записки
с просьбами и молениями,
с душевными воплями
и сердечной скорбью.
15 января 1991 года
смотрел я на эти записки,
смотрел на евреев, разных
лицом,
и думал:
в канун войны в Персидском
заливе,
за считанные часы до того,
как сотни «Скадов» —
иракских ракет —
полетят на Израиль,
евреи вновь стоят перед
своим Б-гом,
перед своей человечьей судьбой.
Что в их записках?
О чем они молят?
К чему взывают?
А может,
они просто полагаются
на своего Б-га
и донимают его — вразнобой —
самыми простыми
тревогами,
житейского свойства?
Б-г один,
люди разные,
и записки их…
вот они, разносимые ветром
либо взрывной волной.
2
Каждый человек —
живое подобие Стены Плача.
Жизнь его обращена к миру
только одной стороной —
обветренной,
в трещинах,
неприступной.
Стена.
Камень на камне.
Между ними
заметные щели.
Но сколько ножом
ни ковыряй,
камень не расшатать —
вековечная кладка.
3
Еврейская история —
ножны.
В них меч судьбы
всего земного шара.
Клокочет магма,
полыхает жаром.
Планета внемлет.
Истина во лжи.
Незнанье — рок.
Всеведенье — порок.
Послушен ветер правд
песчаным генам.
И наступает —
так ли? —
перемена,
и нарастает мясо
там,
где вырван клок.
4
Разумная
земная толочь
и бестолочь,
проникнись и блажи.
Наступит срок,
наступит час, и в полночь
Мир распогодится.
Небесные дожди
размоют чувства —
крепи и плотины.
Целительная
звездная вода
отыщет русло
следствия-причины
и оросит вновь
тощие года.
5
Такая лунная,
безоблачная усталь.
Такое древнее
неспешное житье.
Вся ночь — твоя.
Пожалуйста, безумствуй
и проповедуй
звездам питие.
Кто на Руси?
Но Русью и не пахнет.
В два цвета
индевеет горизонт.
Плугами — фарами
нежданный поздний пахарь
у пули на виду
грызет гудрон.
И снова — тьма,
луна и вздохи камня,
отмеченного
верой и добром.
И небо говорит
в тебе стихами
на языке доходчивом —
любом.
ПОЛУСТАНКИ
Файвишу Аронесу
(Двинск — Ленинград — Биробиджан — Рига — Тель-Авив) —
знаменитому еврейскому актеру,
узнику ГУЛАГа и его жене — певице,
исполнительнице еврейских
и русских песен Берте (Белле) Аронес
(Ленинград — Биробиджан — Рига — Тель-Авив).
1
Полустанки — останки судьбы.
Неприметны погоны за лесом.
Вырастают гриппозно грибы
на покрытых плесенью рельсах.
2
Умирает таинство грез.
Под реалии строится склад.
Кочевой вдоль дороги погост —
груды камня, шпал и лопат.
3
А в раю, а в раю — повернитесь
да узрите, коль зрячи глаза.
А в раю, а в раю снова витязь,
Подпирающий небеса.
4
Все валяют дурака
и — надежно.
Выпрямляется строка —
непреложно.
Подопри ее плечом,
добавь смысла.
Наше кровное чутье —
коромысло.
Покачнулось — смочен снег.
Оступился — крик: «Не сметь!»
А шаг в сторону — побег.
А два шага — смерть.
5
Отоварились сполна
звезды ночью.
Крошкой сеется луна —
многоточье…
6
Утомленный человек
превозмог разбойный век.
И садится за верстак —
просто так…
А иначе недород,
мор, тоска и укорот
и похмелье с горя.
Застрекочет пулемет,
и — разгул заезжих рот,
и — Содом — Гоморра.
7
Полустанки судьбы.
Лишь слепцы различат их на ощупь.
Не признать соляные столбы
в полковых построениях рощи.
8
Жили-были… дожили…
А шпалы —
неразборны,
грудами у рельс.
А над ними —
то ли дятел, то ли кайло:
стук морозный
убегает в лес.
Оцените пост
(голосовало: 2, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
