Еврейский Мир

Однажды бравый офицер британского флота
свалился за борт, и на него напала акула.
Но защищаться кортиком значило резать
рыбу ножом, и он предпочел быть сожранным
по причине хорошего воспитания.
Старый анекдот

Все это знают и понимают, самые продвинутые догадались сразу после приснопамятного 11 сентября. Не помню уже, кажется, в Германии какой-то журналист написал с тревогой, что самая большая опасность для Запада сейчас утратить свои моральные устои и призывал к бдительности, дабы их сохранить. Призывал, определенно, не зря, поскольку чуял, что в сложившейся ситуации эти самые устои, как говорят медики, несовместимы с жизнью.

Во времена не так давно прошедшие, когда было у Запада мировое господство, держалось оно не только на превосходстве техническом и экономическом, но и — вы будете смеяться — на уважении к моральным устоям покоряемых народов, к исконным правам и обязанностям их граждан. Из этого правила бывали, конечно, исключения (например, британский запрет на сожжение индийских вдов), но в общем-целом люди неевропейские промеж себя продолжали жить по правилам неевропейским, а которые у европейцев карьеру делать или вовсе в Европу хотели переезжать, те знали, что в чужой монастырь со своим уставом не лезут, т.е. принимали в расчет ассимиляцию.

Колонизаторы признавали, что покоренные народы — такой же народ, как они сами, т.е. имеют право на свои обычаи и традиции, в том числе и на свой уголовный кодекс с привычными наказаниями, а с непокорными расправлялись согласно рецептам их собственных властителей. И было так, покуда Запад сам не утратил “народного” модуса вивенди и не разучился уважать права гражданина.

Вместо этого возникли мифические “права человека”. Мифические, потому что скопированы они были частично с реально существовавших прав гражданина западного, частично — с демагогической утопии западных же социалистов, а культурам незападным уж точно подходили как корове седло. Права гражданина — при всех различиях культур — вырастали естественно в ходе исторического развития в параллель с соответствующими обязанностями, а система “пол-потолок-палец” такого соответствия предусмотреть не могла.

Допускаю, что намерения у изобретателей этой химеры были благие — те самые, которыми вымощена дорога в ад.

Сперва неевропейские цивилизации с полным основанием оскорбились: прежде, пользуясь правом сильного, Запад отнимал у них политическую и экономическую свободу, а тут уже и за культурой пришел… Но вскоре сообразили, что им пытаются навязать не чуждую традицию, а фантастический воляпюк, который выгоднее будет не отвергать, а использовать в своих интересах. Поскольку “права человека” автоматически признаются за каждым двуногим, где бы и как бы он ни жил, можно претендовать на них, открыто отвергая обязанности.

А поскольку они включают не только политические, но и экономические статьи (Каждый человек имеет право на такой жизненный уровень, включая пищу, одежду, жилище, медицинский уход и необходимое социальное обслуживание, который необходим для поддержания здоровья и благосостояния его самого и его семьи, и право на обеспечение на случай безработицы, болезни, инвалидности, вдовства, наступления старости или иного случая утраты средств к существованию по не зависящим от него обстоятельствам), то и халява не может не отломиться.

Не важно, считаете ли вы, что мораль спустилась с неба или что она образовалась в ходе исторического развития, наблюдаемый факт, что она — инстинкт самосохранения сообщества. Иногда она тянет в одной упряжке с инстинктом самосохранения индивида, а иногда — блокирует его, но только в наши дни и в нашей цивилизации наблюдается ее превращение в орудие общественного самоубийства.

Естественным правом человека признается без разрешения переходить границы чужого государства, получать в нем всяческие льготы и привилегии за счет местных жителей без всякой необходимости вписаться в их культуру, и в параллель терроризируя их. Неотменимой обязанностью воюющего государства объявляется забота о здоровье и удобствах гражданского населения противника больше, чем о безопасности собственных женщин и детей. Именно эти моральные ценности заклинал журналист, процитированный выше. Так для кого же и почему они представляют такую ценность?

* * *

Прямая линия соблазняла его не ради того, что она
в то же время есть и кратчайшая — ему нечего былоделать
с краткостью,— а ради того, что по ней можнобыло весь
векмаршировать и ни до чего недомаршироваться.
М.Е. Салтыков-Щедрин

Самым коротким анекдотом Европейского Сообщества был циркуляр о стандартизации кривизны огурцов. Говорят, в конце концов, его отменили, но и по сю пору он служит неотразимым аргументом антиглобалистов. Но я думаю, они все-таки не совсем правы. Глобальные торгово-экономические связи, информационные и транспортные сети благополучно существуют без этих глупостей, причем, в них успешно вписываются страны, в значительной мере сохраняющие своеобразие, например, Китай. Нет, не о глобализации как таковой тут речь, а… ну, скажем, о глобальной бюрократизации. Бюрократ стремится все на свете стандартизировать, что вполне полезно и осмысленно в рамках канцелярии, но контрпродуктивным становится с первым же шагом за порог.

Паспорт обязан быть стандартным, ибо создает его один бюрократ для облегчения другому бюрократу процедуры проверки, а огурец стандартным быть не обязан, поскольку форма не очень влияет на вкус. Интерфейс для входа в Windows и на китайском, и на арабском должен быть одинаковым, а вот семейное право не может и не должно быть одинаковым у немцев и папуасов. Но бюрократ разницы не понимает, потому что его главная отличительная особенность — полное отсутствие связи между доходами, регалиями и результатами деятельности, как говорят нынче, “обратной связи”.

Бюрократ принимает решения, последствий которых он никогда не ощутит, а кто ощущает последствия — на решения повлиять не может, но пока дело касается чистой канцелярщины, даже неудачные решения не слишком портят людям жизнь — в крайнем случае, потребуют еще одну справку, что мне нужна справка. Но беда, если он вырвется на оперативный простор, ибо формально бюрократ может трудиться во имя сколь угодно великой цели, но фактически бюрократическая система работает только и исключительно сама на себя.

Производить она не умеет, зато прекрасно умеет производству мешать. Немногие удачные проекты советских времен проталкивались в тяжелой классовой борьбе с бюрократией либо обходом с флангов через партком, либо бульдозерным наездом (например, Берия в роли куратора атомного проекта). Основное ее занятие — распределение, вернее — перераспределение. Все люди должны быть расписаны по категориям, кому чего положено. Как точно выразился судья на процессе Бродского: “Кто вас назначил поэтом? “. Стандарт категорий утверждается в государственном, а ныне уже и в международном масштабе. Зачем это нужно? Затем, чтобы как можно больше людей стали зависимыми от бюрократа и подчинялись его распоряжениям. А даст ли такое подчинение позитивный результат? Сие бюрократу неведомо, да и неинтересно.

Решать проблемы она не умеет тоже, зато прекрасно умеет прямым делением размножать по каждой проблеме советы и комиссии, неизменно выдающие рекомендации рубить кошке хвост по частям.

Или вы думаете, палестинским арабам такое удовольствие доставляет четыре поколения беженцами числиться и сидеть в лагерях? Но если они превратятся в полноправных граждан, в безработных превратится целый ООН-овский комитет! И уж будьте уверены — ему ни арабов, ни, тем более, евреев не жалко, а жалко им только и исключительно собственные должности и оклады.

Есть в Центральной Америке небольшое государство под названием Гаити. История его состоит, главным образом, из серии переворотов и гражданских войн, несколько лет назад случилось еще и серьезное землетрясение. Основной местной достопримечательностью является зашкаливающее количество благотворителей на душу населения. В самом главном городе отгородили они себе райончик, как в старое время делали колонизаторы, со всеми удобствами современной цивилизации, живут там припеваючи. Денно и нощно бдят, чтоб бедные гаитянцы не вымерли окончательно, но и не вздумали сами добывать хлеб свой насущный — чтоб, значит, оставались на уровне, вышибающем у западного обывателя слезу и пожертвования в соответствующие фонды.

Утверждения, что многочисленные как бы неправительственные фонды, предлагающие финансирование проектов в Израиле, работают на самом деле против нашего государства, отнюдь не лишены оснований, но не забывайте, что не в меньшей степени они вредят и государствам, их финансирующим. Те, кто африканских нелегалов в Тель-Авив трудолюбиво свозил, в гораздо больших количествах гонят их в Рим, Берлин или Париж. Представляете, сколько можно наоткрывать контор по оформлению, устроению, обучению, опеканию и прокормлению всей этой оравы!

Не слабые перспективы открывают и военные конфликты: как только у одной из сторон возникает шанс на победу, ее надо немедленно притормозить и усадить за стол переговоров с целью создания еще одной комиссии по урегулированию и размещения войск ООН, которые, конечно, не воюют, но десятилетиями берегут тлеющие угли, чтобы в любой момент пожар мог разгореться вновь. И война будет пожирать людей и деньги, зато миротворцы в комиссии заседать смогут до конца дней своих… это в лучшем случае. В худшем — за взятку или из страха — покорно станут живым щитом агрессора.

Идеологическим оправданием всей этой бурной псевдодеятельности как раз и являются “права человека”. Права гражданина обеспечивает его культурная традиция, в крайнем случае — полиция, зато “права человека” требуют неусыпной бдительности со стороны комитета ООН, уймы неправительственных (но кормящихся почему-то из бюджета!) организаций, десятков фондов и проектов на грантах. И все они в один голос и во всех СМИ твердят, что “права человека” есть не что иное как продолжение и развитие “прав гражданина”, по крайности, в западном варианте. Но на самом-то деле все наоборот.

* * *

Бывали хуже времена,
Но не было подлей.
Н.А. Некрасов

Если “права человека” для всякого человека одинаково действуют, то как же так получается, что в Берлине всякая шпана имеет право на безнаказанное побиение витрин, а хозяева магазинов на защиту стекол своих права не имеют? Как получается, что в окрестностях Парижа арабы имеют право на улицах самовыражаться как хотят, а французы на безопасность улиц своего города права не имеют? Почему сомалийцы в Риме имеют право церкви загаживать, а итальянцы в незагаженной церкви молиться права не имеют? И наконец, почему какой-то ХАМАС имеет право мне на голову ракеты кидать, а наши солдаты их также без разбора обстреливать права не имеют? И тут, выходит, все скоты равны, но некоторые равнее других?

Причем, если права гражданина честно и однозначно дают преимущество своему перед чужим, защитнику перед агрессором и законопослушному обывателю перед уличной шпаной, то права человека это соотношение аккуратно опрокидывают. У них самыми равными оказываются, как правило, те, на ком бюрократия может заработать. Что ей, спрашивается, толку с немецкого лавочника, французского работяги, итальянской монахини или еврейского трактирщика? Они же сами с усами, не надо их ни кормить, ни учить, ни лечить, ни права их отстаивать… не светят с ними рабочие места, даже наоборот, инициативу проявляют без круглой печати, нарушая предписанную стройность и единообразие.

И постепенно становится в Европе самым выгодным статус “опекаемого”, “дискриминируемого”, права которого нуждаются в защите. Понятно, что при таком раскладе “несчастненьким” захочет стать каждый — от матери-одноночки до секты дырявого валенка, за трансвеститов я уже и вовсе молчу. Впрочем, не менее почетен и статус “опекуна”, выбивающего для них привилегии, гранты и отстаивающего их интересы при любом конфликте.

Классический пример подобной “справедливости” можно видеть в бессмертном советском фильме “Выборгская сторона”: судят группу погромщиков, разграбившую винные склады, большинство приговаривают к расстрелу, но некоторую даму, делавшую, согласно показаниям свидетелей и ее собственному признанию, совершенно то же, что и другие, оправдывают по случаю принадлежности к сирым и убогим, “социально близким” советской власти. Публика рукоплещет, а растроганная правонарушительница, проливая слезы умиления, клянется власти в вечной любви.

Во всех человеческих обществах от века считалось позором обижать слабого и честью — его защищать, но при этом по умолчанию предполагалось, что слабый — этот тот, кто для сильного не представляет опасности. Сегодня же “слабый” — это тот самый пацаненок, которого авангардом высылает для провокации прохожих засевшая в подворотне бюрократическая банда. Это — известная тактика “интифады”: он может убить тебя камнем, а ты в него из автомата не имеешь права стрелять. “Сильный” обязан перед “слабым” капитулировать именно потому, что имеет физическую возможность победить его, ибо ни у кого на свете не должно быть возможности самому себя прокормить или защитить, но все только и исключительно по произволению всесильного бюрократа.

И надо признать, что против Израиля с его изначально социалистическим устроением (социализм — одна из ведущих идеологий чиновничества) эта стратегия оказалась исключительно эффективной. Конечно, в “процессе Осло” были и другие, не менее важные факторы, но не сработал бы он никогда без внутренней готовности общества признать право “слабого” на любую мерзость, без привычки сочувствовать призывам “отнять и поделить”, без струнки, безотказно начинавшей вибрировать в резонанс “правам человека”. Да, разумеется, были и есть миллионные европейские гранты на подрыв нашего государства, но было и множество “полезных идиотов”, что на предательство пошли не корысти ради, но токмо волею своей чувствительной совести.

“Устои”, о которых столь трогательно печется господин журналист, притворяются частью европейской традиции, как раковые клетки притворяются частью организма, являясь на самом деле его смертельным врагом. Традиционные религии в упадке и самоубийственная утопия успешно заняла то самое свято место, которое пусто не бывает, а о вещах сакральных, как известно, спорить не полагается: “Верую, потому что нелепо”. О том, чем и почему больна западная цивилизация, писала я уже много раз. Например, тут (“Тоталитаризм как религия зла”) и еще тут (“На чем держится мир?”). Смертельна ли болезнь или есть надежда на выздоровление, ничего определенного сказать не могу, хотя надеяться, конечно же, хочется.

Потомки отцов-основателей, носители европейской ментальности, тех самых “моральных устоев”, ничего не смогли противопоставить наглости банды Арафата, но на счастье наше такой ментальностью обладают у нас не все.

Это можно проследить на одном очень характерном примере: В Италии на острове Лампедуза африканские нелегалы буянят и для них построенные хостели жгут, находя их недостаточно комфортабельными, народ же безмолвствует. А жители южного Тель-Авива месяцами выходили на демонстрации и вынудили-таки правительство предпринять какие-то шаги для удаления этих чужаков из страны. На этом пиарились политики, призывали к ответу министров, судебные решения в пользу непрошенных гостей вызывают активный протест.

Мы хотим жить, как самим нравится, сами решать свои проблемы, наш выбор — права гражданина. Разумеется, нелегко будет их отстоять в борьбе с “правами человека”, сиречь международной бюрократией, но начинать надо, конечно, с самих себя: с нашего Верховного суда, всесильного профсоюза, пособий для бездельников — с порядков в собственной стране.

   Автор — KASSANDRA_1984

Оцените пост

(голосовало: 5, средняя оценка: 5,00 из 5)

Загрузка...

Поделиться