Окончание. Начало в № 1152
Вскоре женщина вернулась с покупками из буфета, стала неторопливо жевать и одновременно рассказывать: едет она из Белоруссии в Барнаул, в Москве у нее пересадка на другой поезд, стоит в очереди, чтобы прокомпостировать билет (на ее ладони чернильным карандашом был написан номер очереди), и, вероятно, придется ночевать на вокзале не одну ночь, чтобы получить билет, а зовут ее Ниной. Я тоже назвала свое имя.
Я даже обрадовалась такому знакомству: всё не одна. Рассказала ей о своей неудаче. Она с сочувствием отнеслась к моему рассказу, сожалела, что у нее тоже нет в Москве ни родных, ни знакомых, иначе не пришлось бы коротать ночи на вокзале.
Так, сидя на скамейке, мы задремали в ожидании утра следующего дня.
Утром я так же присматривала за ребенком. Ей нужно было отметиться в очереди, купить еду. Из буфета она принесла бутылку кефира, мягкую булку, печенье. Покормила ребенка, проделала все необходимые процедуры, и я снова могла отправиться на поиски. Я даже решилась оставить ей на хранение свой небольшой чемодан с книгами и немногими вещами. Взяла с собой документы. Они были завернуты именно в ту газету, в которой был опубликован адрес института. Положила сверток в маленькую плетеную авоську: ее мама купила мне на нашем рынке у дяди Артура (он торговал авоськами разных размеров), и ушла, пообещав не задерживаться.
Я готова была идти пешком в любую сторону, только бы знать — куда. Зачем мне метро, станция «Сокол»? У меня есть самое главное — адрес института: улица, номер дома. Разве этого недостаточно? Но я снова спустилась в метро. Я была уверена, что станция такая все же есть, только мне надо как-то исхитриться найти ее. Ведь объявляют же на каких-то станциях: «Переход на Покровскую линию, на Арбатскую…» Что бы это значило? Я вышла из вагона в вестибюль. На таблицах вверху висели названия станций, но уже других, не тех, которые я проезжала по кольцу. Но и там названия «Сокол» не было. Откуда мне было знать, что с этой кольцевой линии метро надо было пересесть на другую линию, где была станция «Сокол»? Я и метро-то видела впервые. В моем городе ездил только один автобус: от центра города до вокзала и обратно. А так — везде пешком.
Внутри вестибюля я села на скамейку и стала наблюдать за потоками людей: одни входили, другие выходили из вагонов. Торопились, обгоняли один другого, наскакивали друг на друга. Все такие разные, чужие друг другу. Шли целеустремленно, уверенно: знали, куда шли. И я бы так пошла: знать бы куда.
Нина обрадовалась моему возвращению. Я же с грустью сообщила, что результата нет — не нашла.
Снова я присматривала за ребенком, Нина уходила уточнять свою очередь, в буфет. Затем она стала настойчиво советовать мне спросить наконец у кого-нибудь про этот «Сокол».
Вторую ночь мы так же дремали на скамейке.
На третий день я пустилась в поиски с твердым намерением спросить у кого-нибудь об этой станции. Стала присматриваться к прохожим: у кого же спросить? Одни торопились так, что останавливать, задерживать их подобным вопросом было неприлично; другие несли на своем лице такое превосходство и неподступность: к ним просто не хотелось подходить; студенты, а их ни с кем не перепутаешь, неслись как угорелые, будто бы они опаздывали на уходящий поезд.
Тут я увидела миловидную старушку, она шла в мою сторону, сторонясь и уступая дорогу снующим туда-сюда людям. Я поспешила подойти к ней. Как принято, извинилась, коротко рассказала, что приехала поступать в институт и вторые сутки не могу найти его. Она внимательно выслушала меня, слегка улыбнулась: «Я помогу тебе, деточка». Мы доехали до станции «Белорусская», вышли из вагона, и она повела меня по ступенькам вверх, как ведут маленького ребенка. Затем мы спустились вниз и оказались совсем на другой платформе:
– Вот как раз подходит поезд, садись в вагон, когда объявят станцию «Сокол», выйдешь на улицу, там найдешь нужный тебе институт. Желаю тебе, деточка, удачи.
На этом мы расстались…
Вот он, институт. Не успела я войти в вестибюль, как меня окликнул женский голос:
– Девочка, ты куда?
Я оглянулась, женщина-вахтер шла ко мне. Я объяснила, что иду подавать документы, но вот не знаю, к кому бы обратиться для получения общежития, потому как двое суток я на вокзале, приехала издалека, с трудом нашла институт.
– А откуда ты приехала? — поинтересовалась она.
На мой короткий ответ она сказала, к кому я должна пойти: «И ни к кому другому», — повторила она дважды.
На втором этаже я нашла дверь с табличкой «Декан механического факультета», робко постучала и вошла в большую светлую комнату. За столом сидел благородного вида слегка седеющий мужчина.
– Присаживайтесь. С чем пожаловали?
У меня пересохло во рту, что-то сдавило горло, я не могла говорить, понимала, что наконец я нашла человека, который должен решить мою судьбу. Все мысли смешались, к глазам подкатывали слезы, я сжимала губы, чтобы не расплакаться; одной рукой теребила воротник моей школьной формы, как бы разглаживая его, другой — сжимала на коленях авоську с документами. Мне хотелось сказать этому человеку так много, а я не знала с чего начать. Почему-то начала с вокзала:
– Мои вещи на вокзале, два дня никак не могла найти институт, в таком большом городе я впервые, приехала поступать.
Он выслушал меня, не задавая никаких вопросов, губы его плотно сомкнулись, глаза сосредоточились, молча он стал что-то писать, молча протянул мне лист бумаги, и вслед я услышала его громовой голос:
– Документы подайте на механический факультет.
На листке я прочитала: «Коменданту общежития. Срочно! Предоставить общежитие абитуриентке…»
Той же дорогой я вернулась в метро. Мне казалось, что поезда идут медленно, люди снуют туда-сюда: и куда они только все едут, что у них за дела? Мешают мне быстро двигаться.
Вернувшись на вокзал и увидев на скамейке Нину, я не смогла сдержать улыбки. Нина тоже увидела меня, все поняла, поднялась во весь рост и без вопросов сообщила, что у нее тоже все хорошо: билеты на руках, к вечеру они уедут.
Мы стали прощаться. Нина благодарила меня за помощь, не понимая, что мне она была так же необходима, как и я ей. Пожелания наши были взаимными и теплыми.
***
В тот же день я поселилась в общежитии. Успешно сдала экзамены, поступила учиться.
Мое экзаменационное сочинение по русскому языку и литературе висело на доске «Лучшие работы абитуриентов института». Несколько раз в день я проходила мимо этой доски, испытывая чувство гордости за себя.
Москва была для меня театром, концертным залом, выставкой, красотой и надеждой. И в то же время в этом огромном городе я была одинока как никогда. Особенно мне тяжело было без мамы. Мы были с ней так близки: я без слов понимала ее взгляд, настроение, ее молчание. И мне ее не хватало. Как она там, без меня?
Мое поступление в институт никак не изменило нашей дружбы с Нелей: мы часто переписывались, на каникулах снова были вместе. Я запомнила ее слова, сказанные с большой грустью на вокзале при расставании:
– Ты оставила меня здесь, и я страдаю.
Но повороты судьбы неожиданны и безграничны. Неля встретила паренька, служившего в воинской части нашего города. Вышла замуж за него, родила двоих детей: дочь и сына. Оказалось, паренек был москвич. Отслужив два года в армии, он с семьей вернулся в Москву.
Мы снова оказались с Нелей рядом, оставаясь верными нашей дружбе. Несколько лет Неля работала библиотекарем, много читала, хорошо владела словом. Общаться с ней и ее семьей было приятно. Мы часто вспоминали наше детство, проделки юности. Со временем наши встречи становились редкими.
Среди моих многочисленных знакомых и немногочисленных друзей более любящей пары — Нели с мужем — я не встречала.
Мы и сегодня друзья, точнее — мы стали родными друг другу.
Москва. Она была свидетельницей моей молодости, моего прошлого. В ней живет подруга моего детства.
Тамара ТЕМЧИНА
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
