Продолжение. Начало в № 1083
Пришла весна, приближался праздник Песах. У меня не было календаря, чтобы точно определить дни. Единственное, что я мог, это следить за вечерним небом. Когда я увидел полную луну, то понял, что наступило пятнадцатое число месяца — первый вечер Песаха, и я перестал есть хлеб. Однако на следующий вечер луна показалась еще более полной, чем накануне, и я решил, что это вечер 15 нисана. То же самое произошло в последующие два вечера. В результате я соблюдал Песах (насколько мог) в течение двенадцати дней вместо восьми.
То, что я был единственным евреем в отряде, делало соблюдение Песаха еще более важным для меня. Находясь среди партизан, я поддерживал связь со своей верой и с самим собой. Я не мог накладывать тфилин или носить цицит. Я не мог соблюдать шаббат — это было бы для меня опасно. Я шептал молитвы по памяти, пробираясь по горным тропам во время патрульных обходов. Все, что я мог соблюдать, я делал с искренним рвением. Подобно тому, как голодный человек дорожит последними крупицами еды, как тот, кто давно не виделся с близкими, дорожит каждым взглядом на их фотографии, так же и я находил спасение и утешение в своих тайных встречах с Б-гом. Я упорно держался за свое еврейство, и, благодаря тому что я оставался верным своим убеждениям, несмотря на все испытания, мне удалось сохранить свое истинное «я».
К концу Песаха 1945 года немцы терпели одно поражение за другим. Был разрушен Дрезден, захвачены Данциг, Берлин, а Аушвиц, Бухенвальд и Берген-Бельзен были уже освобождены. Казавшаяся ранее непобедимой армия вынуждена была в страхе отступать на всех фронтах. Большое количество немецких войск отступало с фронта в сторону гор. Когда к нам поступала информация, что какая-то группа немецких солдат укрылась в одной из деревень, за которой мы вели наблюдение, мы устраивали неожиданную облаву среди ночи. Благодаря этому нам удалось уничтожить много немцев.
В конце апреля один деревенский житель сообщил патрульной группе, что в городке к востоку от нас нашли пристанище несколько немецких солдат. Видимо, они вошли в деревню с другой стороны гор. Поскольку нацисты проникли не через подконтрольную нам территорию, они прошли незамеченными, и нам ничего о них не было известно. Необходимо было раздобыть о них сведения. Было бы самоубийством напасть, не зная, сколько их, как они вооружены и что это за отряд.
Мне и еще одному партизану было поручено отправиться на разведку в деревню, чтобы узнать необходимую информацию об этих солдатах. Чтобы добраться до деревушки, нам пришлось долго подниматься вверх по склону, пока мы не достигли вершины горы, вдоль которой нужно было пройти еще пять-шесть километров. Мы едва могли видеть деревню с нашей наблюдательной позиции, и даже при помощи биноклей нам не удалось обнаружить спрятавшихся немцев. Было ясно, что придется подойти к деревне поближе. Но укрыться по дороге к ней было негде. Я беспокоился, что если мы попытаемся подойти еще ближе, то не сможем спрятаться. Решили дождаться, пока из деревни не выйдет какой-нибудь крестьянин, которого мы смогли бы расспросить. Прошло около четырех часов, но никто не появился. Решили, что выбора нет: придется самим идти в деревню.
Я сказал своему товарищу: «Если немцы увидят, что мы вооружены, нас схватят, тогда нам конец. Давай спрячем наше оружие под кустом, закинем на плечи палки и притворимся двумя подростками, которые просто идут в деревню раздобыть еду».
Товарищ согласился со мной. По дороге мы нашли надежное место в зарослях кустов, где и спрятали свое оружие. Потерявшего оружие ждали военный трибунал и смертная казнь. Будучи уверенными, что оружие надежно спрятано, мы продолжили путь вниз по склону, пока не добрались до дороги. Вначале мы скрывались за деревьями, пока не удостоверились, что на тропе никого нет.
Мы шли по узкой петлявшей дороге, ведущей к деревне, надеясь, что нас нельзя отличить от обычных деревенских жителей. Мы прошли около километра, когда неожиданно резким окриком нам было приказано остановиться. Не успели мы и глазом моргнуть, как были окружены десятком немецких солдат. Они прятались за большими деревьями вдоль дороги, и мы совершенно не подозревали об их присутствии. Будь мы вооружены, нас бы убили на месте. К счастью, мы оба не растерялись. Немцы немедленно принялись допрашивать. Они выкрикивали вопросы, толкая нас, пока мы оба, запуганные, не упали на землю. Нельзя сказать, что мы совсем не боялись. Нам было известно, что фашистам ничего не стоит убить крестьянина. Один из солдат «обвинил» нас в том, что мы — партизанские шпионы. Как только они упомянули партизан, мы оба стали проклинать тех самых партизан, которые якобы украли наших быков, лошадей и урожай, терроризируют нашу деревню.
Игра была достаточно убедительной, чтобы нас не пристрелили на месте, но недостаточной, чтобы отпустили. Мы объяснили, что идем в деревню за едой. Немцы надели на нас наручники (я был уверен, что нас собираются расстрелять), затем тщательно обыскали. К счастью, мы никогда не носили с собой никаких документов. Мы добрались до деревни всего за полчаса. На улицах было пусто, как в оставленном городе. Никто не вышел посмотреть на нас, и я не видел, чтобы люди выглядывали из окон. Нас отвели на старую мельницу. Один из немцев окликнул кого-то, дверь открылась, и из нее вышел другой немецкий солдат с автоматом наперевес. Нас привели в подвал, привязали цепями к столбам и оставили в кромешной тьме, не сказав ни слова о дальнейшей судьбе.
В темноте легко представлялось, как фашисты будут нас пытать и расстреляют. Каждый раз, слыша малейшие шорохи в помещении, мы думали, что за нами идут. Но никто не появлялся на протяжении двух дней.
Утром второго дня мы услышали крики, а затем выстрелы. Стрельба продолжалась около часа и прекратилась так же неожиданно, как и началась. Мы вздрогнули, когда дверь в подвал отворилась, перед нами стоял партизан. Оказалось, что партизаны атаковали отряд немцев, расположенный в деревне, и оставшиеся в живых сдались.
Мы поразились тому, что обнаруживший нас партизан ушел, не освободив нас. Я предположил, что от радости, увидев нас живыми, он плохо соображал. Через пятнадцать минут солдат вернулся с командиром группы. Тот стал расспрашивать нас, как мы попали в плен, и мы в подробностях все рассказали. Было ясно, что ему наша история не понравилась. Он спросил, что мы сделали со своим оружием, а услышав объяснение, приказал арестовать нас.
Продолжение следует
Перевод Элины РОХКИНД
Оцените пост
(голосовало: 1, средняя оценка: 1,00 из 5)
Загрузка...
