Продолжение. Начало в № 1131
– До вас кто-то был здесь, вы кого-то застали?
– Нет. Мы открывали лагерь. Были, так сказать, первооткрывателями. Может, поэтому нам досталось больше, чем другим. Первая партия узников была именно из Тульчина. В конечном итоге практически все тульчинцы попали в этот лагерь. Через несколько дней пребывания в лагере мы поняли, что отсюда только один выход — в могилу. Что говорить: ни еды, ни воды. Вслед за нами стали появляться новые партии узников. Вначале огромные, затем поменьше, по двести-триста человек. В это время в Тульчинском гетто осталось примерно два десятка семей. Все они размещались на одной улице — Володарского. Это были ремесленники: заготовщики, часовые мастера, портные, сапожники. То есть те, кому не было замены. Впоследствии все они остались живы.
Немного расскажу о моей сестре, которая оставалась в тульчинской больнице. Ей грозило быть угнанной вместе с нами, но нашёлся украинец по фамилии Килимник, выдал её за свою дочь, и она осталась в больнице. Но в феврале 1942 года она оказалась вместе с нами. А в лагерь всё прибывали и прибывали новые партии: из Брацлава, Шпикова, Тростянца, избежавшие расстрелов из Немирова, Ладыжина, других мест. Отдельная история — пересыльный пункт в Могилёве-Подольском, куда прибывали евреи из Бессарабии, Румынии, Буковины.
Тем временем в лагере по мере скопления людей началась эпидемия тифа, дизентерии. В лагерь стал наведываться Белецкий вместе с начальником полиции Стояновым, чтобы убедиться, с какой скоростью умирают люди после его опытов. Сокрушался, если в день умирали не больше сотни человек. Говорил: 150–200 в день — это нормально, лагерь быстро опустеет. Первым из нашей семьи заболел отец, через некоторое время — мать, потом я и братик. Где-то в марте умер мой братик. Повторно заболел отец, как говорили старшие, воспалением лёгких. Поскольку в Печоре жили евреи, там бывали погромы, было и еврейское кладбище, где поначалу хоронили покойников из концлагеря. Там же похоронен и мой братик. Вслед за ним уже в середине апреля умер мой отец.
– Как же хоронили там людей?
– Представьте себе две палки, связанные двумя верёвками. Утром заходят в комнату люди с этим «снаряжением», спрашивают: «Сколько мертвецов?» Как правило, шесть-восемь. И вот их укладывают на эти носилки. Люди больше похожи на скелеты, у кого-то свисает голова, висят руки и ноги, смотреть на это было невозможно… И так ежедневно. А Белецкий всё сокрушается: почему так мало умирает? Где конкретно захоронен мой братик, я до сих пор не знаю. Прихожу на это кладбище и кланяюсь каждой могилке. Впоследствии стали хоронить за селом в общих ямах, там и мой отец лежит.
Таким образом, в живых остались мать, сестра и я. Иногда некоторым «счастливчикам» удавалось перехватить картофелину или кусок хлеба, которые местные сердобольные жители перебрасывали через забор. Иногда получалось что-то обменять на еду. У моей мамы был большой клетчатый платок, который она отнесла в сторону забора для обмена. Её встретил тот самый Березюк: «Что несёшь?» — «Вот платок хочу поменять на хлеб для голодных детей». — «Давай мне платок, а завтра пришли ко мне своего сына, я его выведу, самого накормлю и много хлеба дам». Назавтра я пришёл к Березюку и вместо хлеба получил много… палок.
Как-то я узнал, что некоторые мальчики совершают побеги из лагеря, чтобы раздобыть еду. Попросил разрешения у мамы. Мама ответила, что её брата Мойшу расстреляли за такую попытку. Я — ей: «Так умрём ведь с голоду». Мама: «Умрём все вместе». Я — маме: «У меня нет больше сил голодать, хочу умереть. Либо попытаю счастья вместе с другими мальчиками, либо утоплюсь в Буге». Мама пошла за советом к своему отцу, моему дедушке, он находился в другом бараке. Отец сказал маме после её рассказа: «Какая уж теперь разница, как он погибнет: утопится или будет пойман и убит. Пусть идёт. Останется хоть какой-то шанс выжить». И мама разрешила. Был такой мальчик Яша, у которого был опыт, он знал все дороги, ему понадобился напарник, побег надо было совершать вдвоём из-за высокого забора, и он согласился взять меня ночью с собой. Велел только приготовить торбочку. Это было довольно опасное дело: надо было опасаться и охранников, и сельских пастушков, которые сдавали беглецов, и собак. Так или иначе, первый поход за едой завершился успешно. Мы благополучно добрались до какого-то села, кажется, Бортники. Люди надавали нам хлеба, фасоли, картошки и т. п. После чего уже в следующую ночь, скорее под утро, возвратились в Печору. Мать, конечно, обрадовалась и тому, что живой вернулся, и тому, что принёс еду. Впоследствии было ещё очень много таких вылазок, эти мои побеги, по сути, во многом помогли нам выжить.
– Как всё происходило уже у дома, куда вы приходили? Как к вам относились, не отказывали ли вам?
– Должен сказать, что в большинстве случаев относились очень хорошо, кормили и заполняли наши торбочки до краёв тем, что имели. По сути, мы спасали и себя, и наших родителей. Всё наше пребывание в лагере — сплошная борьба за выживание, мы были абсолютно оторваны от остального мира. Но вот где-то в сентябре 1942 года к нам стали поступать евреи из Могилёва-Подольского, а вместе с ними — евреи из Румынии, Буковины, Бессарабии. От них мы узнавали, что вокруг существует какая-то еврейская жизнь, не везде концлагеря, есть гетто, где худо-бедно евреи выживают. И вот однажды кто-то из вновь прибывших евреев, узнав, что я знаю дороги вокруг лагеря, попросил стать для небольшой группы проводником. Они, мол, договорились за деньги с полицаем, тот их выпустит, а моё дело — помочь им найти нужную дорогу. Но это всё оказалось провокацией. Была устроена засада во главе с известным в лагере головорезом Сметанским, все были пойманы и зверски избиты, а мне этот изверг сломал руку.
Отдельная история — поход за водой в лагере. Все ходили к реке Южный Буг. На противоположной стороне Буга — уже не Транснистрия с румынской властью, а территория под немецкой властью. Там находились немцы и тренировались в стрельбе по живым мишеням, то есть по нам, узникам Печорского лагеря. Так, очень часто поход за водой заканчивался гибелью. Некоторые отчаявшиеся пускались зимой по льду на другой берег, тогда этот лёд становился красным от крови.
Окончание следует
Подробную информацию о книге и возможностях ее приобретения можно получить у Мориса Бронштейна по телефону в США: (925) 287-9457 или по e-mail: morisb@sbcglobal.net.
Книгу можно также купить в магазине Russian Book Store #21. Тел.: (212) 924-5477.
Готовится к изданию книга «Мертвая петля» на английском языке.
Морис БРОНШТЕЙН, Калифорния
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
