Исполинская фигура советских шахмат Михаил Ботвинник сделал полвека назад интересное наблюдение: бурное развитие шахмат в стране является признаком того, что эта страна становится мировым политическим, экономическим и культурным лидером.
Принято считать, что шахматы принесли в Европу арабы, доминировавшая в мире сила в ту пору, завоевавшие в VIII веке Пиренейский полуостров. О шахматах в последовавшие века известно в основном благодаря сохранившимся арабским манускриптам. В конце XV века — времени завершения изгнания из Испании евреев и арабов и начала ее упадка, почти одновременно с первым плаванием Колумба к берегам Америки, как бы отметив это событие, Луис Лусена издал в Испании первую в истории шахматную книгу.
После заката Испании первой шахматной державой мира стала переживавшая ренессанс Италия. Поскольку шахматисты были в ту пору штучным товаром, играть им было не с кем, и они публиковали книги со своим анализом шахматных начал и окончаний и партиями, которые они играли сами с собой.
Ко второй половине XVIII века в главную шахматную страну мира превращается Франция. Здесь жил первый в истории великий шахматист — придворный композитор, создатель жанра комической оперы Франсуа-Андре Филидор. Во время смут, называемых Великой французской революцией, Филидору пришлось бежать из Франции сначала в Голландию, потом в Англию.
Со времен Филидора судьба величайших шахматистов с удивительной последовательностью отражала важнейшие процессы истории. По этим судьбам можно просто учить историю цивилизации.
После наполеоновских войн изменение мира определялось влиянием американской революции. Оттуда, из молодых Соединенных Штатов, в Европу в 1858 году приехал загадочный ньюорлеанец Пол Морфи. Разгромив в матчах в течение года всех сильнейших шахматистов Старого Света, Морфи навсегда покинул Европу и шахматы. Он — второй в истории великий шахматист.
Эмансипация евреев в Западной и Центральной Европе, явившаяся результатом войн Наполеона, дала мощный импульс развитию культуры и науки и привела, среди прочего, к возникновению современных шахмат. Создателями их философии стали первый чемпион мира Вильгельм Стейниц, родившийся в Праге, и его менее романтичный, но более систематичный последователь Зигберт Тарраш, родом из Бреслау. Современная стратегия шахмат обязана своим развитием Акибе Рубинштейну из Лодзи, а психология шахматной борьбы — второму чемпиону мира, берлинцу Эмануэлю Ласкеру. Изучая турнирные таблицы на рубеже XIX и XX веков, можно обнаружить, что не только величайшие шахматисты, но большинство участников там были евреями.
Выдвижение после Первой мировой войны в мировые лидеры США отразилось в шахматах фигурой третьего чемпиона мира Хосе Рауля Капабланки, рожденного на Кубе и выросшего в Нью-Йорке. Его безукоризненная технически игра отражала совершенную американскую технологическую цивилизацию.
Российская революция, определившая историю XX века, прошлась по судьбе четвертого чемпиона мира Александра Алехина, которого едва не расстреляли в подвале одесской ВЧК в 1919 году. Спас его, по разным версиям, то ли Раковский, то ли Троцкий. Двухмиллионная эмиграция из России, вынесшая в Европу и Америку великих изобретателей, философов, художников, композиторов, принесла на Запад и шахматистов. В 1927 году русская эмиграция в Париже бурно праздновала подтверждение своего высочайшего интеллектуального статуса — шахматную победу Алехина над Капабланкой.
Холокост чемпионы мира обозначили двояко: Ласкеру пришлось бежать из Германии. Сперва он перебрался в СССР, оттуда в США. Алехин же опубликовал в 1941 году в парижской газете на немецком языке нелепые статьи об арийских и еврейских шахматах.
Обретение в послевоенном мире Советским Союзом статуса сверхдержавы было подчеркнуто мировым чемпионством Ботвинника, идейного коммуниста. А ненадежные советские «оттепели» — краткосрочными чемпионствами Михаила Таля и Бориса Спасского.
Холодная война и соперничество на грани горячей между СССР и США отразились в титаническом матче на первенство мира 1972 года между Спасским и Робертом Фишером. И неважно, что Спасский был почти диссидентом, а у Фишера, среди прочих его болезненных идей, развился позже антиамериканизм; блестящая победа в матче Фишера символизировала в борьбе двух систем предстоящий крах Советского Союза.
Анатолий Карпов адекватно представлял экспансию и закат СССР периода застоя. Перехватив титул чемпиона мира у Фишера в результате успешной политической операции, Карпов, используя опять же политические методы, защищал на шахматной доске советскую идеологию от невозвращенца Виктора Корчного. Их борьба за титул чемпиона высвечивала и диссидентство части культурной элиты СССР, и борьбу советских властей против стремления советских евреев покинуть их империю. Матчи Карпова и Корчного 1978 года на Филиппинах и 1980-го в Италии, в то время когда сын Корчного Игорь был заточен в ГУЛАГ за стремление эмигрировать к отцу, стали олицетворением аморальности советской системы, двигавшейся к своему краху.
Но сам крах — эпохальное событие конца XX века — представлялся на шахматной доске матчами Карпова с Гарри Каспаровым. Уже в 1984 году, когда неожиданно сорвалась прекрасно задуманная комбинация по удалению гениального юноши Каспарова из цикла розыгрыша первенства мира, стало видно, что советская система дает течь. С каждым новым матчем — а Карпов и Каспаров их сыграли четыре — советская система погружалась все глубже и глубже в небытие.
Каспаров, с его неожиданной потерей титула чемпиона мира в 2000 году, небывало ранним для великого шахматиста уходом из соревнований — всего в 42 года, безуспешной после этого политической карьерой, наглядно символизирует несбывшиеся надежды, связывавшиеся с процессом либерализации России.
Гарри, отрекшийся от шахмат в то время, когда продолжал доминировать в соревнованиях, представляется шахматным королем Лиром, а три последовавшие чемпиона мира, до отставки Каспарова пребывавшие в его тени, выглядят как дочери Лира.
Время после чемпионства Каспарова более всего характерно затуханием политической конфронтации в мире, в котором играют в шахматы. Недаром три последующие чемпиона живут не в тех странах, под флагом которых выступают в соревнованиях: болгарин Веселин Топалов и индиец Ананд переселились в Испанию, а россиянин Крамник — в Париж. А недавнее чемпионство Ананда и доминирование в женских шахматах китаянок символизируют возвышение двух азиатских гигантов.
Важнейшее изменение в мире третьего тысячелетия — кризис традиционной культуры и возникновение на ее обломках новой. Ничто не изменило столь сильно метод мышления человека, его восприятие мира и своего места в нем, как компьютеры. И никакая область культуры не деформировалась под влиянием компьютеров столь драматично, как шахматы.
Прежде всего — компьютеры сильно превзошли людей в силе игры. Если Каспаров не смог выиграть ни один из трех своих последних матчей с сильнейшими программами (не это ли явилось реальной причиной того, что Каспаров столь рано оставил шахматы?), то его преемник Крамник уже безнадежно проиграл матч программе следующего поколения.
Следствие такого изменения — наиболее естественной стратегией для игроков стало найти с помощью силиконового интеллекта сильнейшие продолжения в шахматных началах, запомнить найденные компьютером ходы и повергнуть с помощью запомнившегося соперника. В шахматных журналах появились блестящие партии, выигранные таким методом. Отпечаток сизифовой работы людей с компьютерами лег на матч за титул чемпиона мира 2011 года между Анандом и Борисом Гельфандом. Некоторые партии этого матча до их завершения так и не выходили за рамки машинного анализа начал. Шахматист стал походить на кентавра, в котором человеческая составляющая — отнюдь не голова…
Но в шахматах появился могучий борец за достоинство человеческого интеллекта. Используя схему Ботвинника, новая звезда должна была произойти из страны, символизирующей современность. И в Европе победившего либерализма либеральнейшая Норвегия дала шахматному миру уникальную фигуру Магнуса Карлсена.
Шахматная партия обычно состоит из трех стадий: дебюта, середины и окончания. Одним из важнейших качеств великих шахматистов было глубокое понимание и знание дебютов. Играя против Ботвинника или Фишера, непростой задачей было не быть сметенным этими выдающимися аналитиками уже в начале партии. Двукратный чемпион СССР Лев Псахис описывал разыгрывание начал Каспаровым как цунами, идущее на соперника. Увы, ныне даже средний игрок, вооруженный мощным компьютером и хорошей памятью, стал в начальной стадии равным чемпионам.
И Карлсен взялся находить способы миновать начальную стадию партий, получая не выхолощенные позиции для середины игры и окончаний. Карлсен — первый великий шахматист в истории, не стремящийся повергнуть соперника в дебюте.
Конечно, для успеха в такой игре необходимо превосходить оппонентов в середине игры и в окончаниях. И Карлсен, соединяющий в себе безукоризненную интуицию и техническое мастерство Капабланки, понимание психологии борьбы и чувство партнера Ласкера и неуемную энергию Фишера, к 22 годам превратился в доминирующую фигуру в сегодняшнем шахматном мире. Помогает ему и то, что шахматисты, тратящие все силы на запоминание компьютерных анализов дебютов, ослабели в последующих стадиях борьбы.
Поэтому матч на первенство мира, прошедший в Индии в ноябре, завершился легкой победой Карлсена. Бывший чемпион мира Ананд проиграл три партии, не выиграв ни одной. Он чувствовал себя комфортабельно в начале игры, но бывал полностью переигран в середине и особенно в конце партии.
Доминирование Карлсена в верхних эшелонах шахмат обещает оказаться долгим. Никакая сверхсовременная технология не сможет помочь соперникам повергнуть его. Для этого необходимо совершенство в чисто человеческих компонентах мышления и в психологии. И то, что в наш век компьютеров этот банальный вывод не стал анахронизмом, явилось главным итогом недавнего матча.
Оцените пост
(голосовало: 3, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
