Продолжение. Начало в №1083
Мы вошли в селение, ведя перед собой крестьянина. Немцев видно не было. Вместо этого, несколько жителей поспешили нам навстречу с приветствиями. Нас привели в дом человека, который, видимо, стоял во главе этой деревни. Здесь нас накормили. После этого председатель сообщил нам, что несколько жителей имеют сведения о передвижениях немецкой армии. Один из них видел солдат на противоположном склоне горы, к северу от деревни. Это был патруль из пяти-шести человек, но дым как минимум четырех костров указывал на то, что в лагере были другие солдаты.
Пока главный партизан беседовал с жителями деревни, второй разъяснял мне ситуацию. Он делал это с видом учителя начальных классов, объясняющего ученику правила поведения в школе.
– Ты должен научиться тщательно допрашивать жителей и прислушиваться ко всему, что они скажут. Они — один из наших важнейших источников информации. Нам требуется знать точное месторасположение этих войск, их численность, как они вооружены и в каком направлении движутся. Зная это, мы можем сделать так, чтобы солдаты никогда нас не нашли. Если немецкая группа невелика или у нас есть возможность дождаться их в подходящей местности, мы можем устроить засаду и, вероятно, перебить их всех. Бывает, что удается даже захватить в плен одного-двух.
Мне было сказано, что захваченные немецкие солдаты являются лучшим из возможных источников информации. Я вспомнил, как эффективно мои товарищи допрашивали жителя деревни, и содрогнулся, представив, как они развязывали языки нацистским солдатам. Но мне подумалось, что, если я останусь в живых достаточно долго, то вскоре сам увижу эту процедуру. Я спросил:
– А откуда вы знаете, что немецкий лагерь — это не ловушка? Может быть, более многочисленная группа солдат поджидает в укрытии, используя лагерь как приманку для партизан?
К моему удивлению, я увидел, как на лице партизана промелькнула слабая улыбка.
– Если всех подозреваешь, то, может, и продержишься в этом деле, — сделал он мне комплимент. — Не волнуйся, мы проверим, что ловушки нет.
Главный подозвал меня к столу, где он разговаривал с жителями деревни. На столе была навалена еда: буханки хлеба, сыры и сушеное мясо. Он велел мне положить еду в наши рюкзаки, чтобы отнести в штаб.
Через час или около того должно было стемнеть. Я полагал, что мы останемся на ночь в каком-нибудь доме. Если мы так поздно отправимся в путь, то ни за что не вернемся в укрытие до наступления ночи. Пока я мечтал о хорошем ночном сне, мой товарищ объявил:
– Собирайтесь. Проверим, что там за немцы.
Я знал, что лучше не перечить, но пока мы собирались, я не мог не думать о теплых постелях в этих уютных домиках. Как только мы открыли дверь, картина теплых домов и приятного сна была вытеснена из моего воображения. Началась пурга, и холодный ветер мел снег во всех направлениях. Я беспокоился, что в такую погоду будет невозможно найти немецкий лагерь, но зато можно было не волноваться, что солдаты заметят наши передвижения. Меня также успокаивала уверенность моих спутников.
Мы отправились на задание, выйдя из деревни в направлении севера, и стали взбираться на гору через лес. Один из товарищей, шагая рядом со мной, сказал, что мы заберемся на самый верх и там выберем позицию, которая бы давала полный обзор соседней долины. Так мы сможем наблюдать за немцами, не будучи обнаруженными.
Хотя я испытывал дискомфорт в эту суровую зимнюю погоду, на мгновение я почувствовал себя счастливым. Впервые кто-то из моих спутников отнесся ко мне с каким-либо уважением. Но мое счастье было омрачено осознанием того, что мы ничего не сможем увидеть до рассвета и нам предстоит провести вьюжную ночь в лесу.
Хотя подъем к месту обзора был чрезвычайно труден, мои товарищи без труда находили путь. Их знание местности было потрясающим. Мы достигли вершины примерно через два часа, но немцев увидеть не смогли. Из-за темноты и снегопада видимость не превышала пяти-шести метров. Передвигаться в таких условиях было очень опасно, так как можно было случайно попасть прямо в лагерь врага или наткнуться на часового.
Один из моих спутников предложил отдохнуть. Так как никакого домика или шалаша видно не было, я заключил, что спать мы будем прямо на снегу. Пока я обдумывал это, мои товарищи двинулись дальше, навстречу пурге. Я побежал за ними, чуть ли не в панике. Я быстро их догнал, так как они ждали меня у скопления елей. Они опустились на землю под нижние ветви одного из деревьев, и я сделал то же самое. Под ветвями было сухо, так как хвоя была достаточно густой, чтобы не пропускать снег. Это давало хоть какую-то защиту на сильном, намного ниже нуля, морозе. Через несколько минут я уже спал.
Меня растолкали еще затемно. Мы вернулись на наблюдательный пункт и дожидались там рассвета. Во время вчерашнего похода в мои сапоги попал снег и там растаял. Затем, пока я спал, мои носки замерзли. Я прошел всего несколько метров, но мои ноги уже стали сильно болеть. Сменных сухих носков у меня не было, и я решил, что мне ничего не остается, кроме как терпеть боль.
С первыми рассветными лучами, дававшими тусклый свет, мы стали высматривать в бинокли немцев в долине под нами. Ночью снегопад прекратился, и видимость теперь была отличной. Мы увидели четыре лагерные стоянки, расположенные в форме треугольника со сторонами около 15 метров. Минут через пятнадцать в немецком лагере появилось движение. Двое часовых стояли на противоположных концах лагеря. К каждой палатке было, по-видимому, прикреплено по трое солдат — всего двенадцать. Из оружия у них были обычные ружья и несколько автоматов. Мы наблюдали за этой группой в течение двух часов и не увидели ничего, что указывало бы на присутствие поблизости других немецких отрядов.
После того как мы все проверили, нам нужно было определиться с планом действий. Наш главный счел, что, если мы устроим немцам засаду, то не сможем уничтожить всю группу. (Я подозревал, что это из-за моей неопытности.) Поэтому он решил, что нам лучше вернуться в штаб и доложить ситуацию, а командир решит, как поступить.
Перевод Элины РОХКИНД
Продолжение следует
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
