Еврейский Мир

Еврейской политики? Гораздо правильнее описать ее следующим образом: нееврейская политика евреев, рожденная в языческом страхе и робости; политика, верхом которой стало осквернение священнейшего места иудаизма — Храмовой горы. Тот же момент в 1967 году, когда евреи одержали славную победу, одновременно стал началом позора.
Этот позор начался сразу же после величайшей еврейской победы и чуда за две с половиной тысячи лет. К испуганным и присмиревшим арабам Восточного Иерусалима явился лично министр обороны Моше Даян. Мало того, что в 1967 году израильское правительство совершило худшую из ошибок, когда не стало удалять арабов, ненавидевших Израиль и жаждущих покончить с ним. Мало того, что из страха перед «мировым общественным мнением» и реакцией Ватикана и ислама израильская армия отдала приказ не использовать артиллерию, дабы не повредить ни одну мечеть и церковь (и сколько еврейских солдат расплатились жизнью за эту политику!).
Трусливые и робкие вожди Израиля поспешили связаться с главами мусульманской общины и заверить их, что Храмовая гора — священнейшее из всех еврейских мест — останется в их руках. Евреям был запрещен вход на гору, на их святое место; место, украденное у них мусульманами, которые осквернили иудаизм, построив здесь две мечети. (Представьте себе реакцию мусульман, если бы евреи завоевали Мекку и построили в этом священнейшем месте ислама синагогу.)
В 1967 году, во время поста в Тиша-бе-Ав (народный день траура, годовщина разрушения двух Храмов) начальник Генштаба армии раввин Шломо Горен и пятьдесят других евреев пришли помолиться на Храмовую гору. Министр обороны Моше Даян приказал начальнику Центрального командования не допустить действий, могущих спровоцировать мусульман. «Уважаемый раввин, — сказал генерал, — если вы снова подниметесь на гору, я буду вынужден удалить вас силой». На следующий день прошло заседание министерского комитета по святым местам, который отменил еврейскую молитву, назначенную на следующий Шаббат. Так было положено начало унизительной политике, которая больше всех удивила самих мусульман — они не могли поверить своим глазам, наблюдая столь откровенную демонстрацию безумия евреев.
С того самого дня правительство Израиля, являя удивительный образец мазохизма, начало расчищать путь для совершенно новой модели поведения мусульман. Из запуганных и смирных они превратились в самоуверенных, высокомерных и опасных. Если еще недавно они боялись еврея-завоевателя, то сейчас они принялись орудовать ножами и кидать камни, гранаты и бомбы. Более того, Храмовая гора снова перешла в их руки, на этот раз добровольно переданная двуногими леммингами Моисеевой веры — неудивительно, что в арабах начало расти страстное осознание того факта, что время на их стороне. Правительство, полиция, суды — все приложили руку к позорному и трагическому унижению евреев. Уже 15 апреля 1969 года, комментируя постановление по делу министра полиции Шломо Гиллеля (позже он станет спикером Кнессета), государственный прокурор объяснил ситуацию таким образом: евреям запрещено молиться на Храмовой горе, потому что «опрометчивая молитва» (!) еврея в этом месте может ухудшить безопасность и привести к тяжелейшим внешнеполитическим проблемам.
В последующие годы полиция неоднократно силой выдворяла с Храмовой горы евреев, которые хотели молиться в своем святом месте. Мусульмане изумленно наблюдали, лишь укрепляясь в высокомерии и отваге, как туриста в джинсах и с камерой свободно пускали на гору, в то время как тот же самый сын Авраама, но в талите и с молитвенником, выдворялся!
Во времена, когда американские синагоги продавали билеты на праздничные службы, ходил такой грустный анекдот: еврей подбегает к синагоге и говорит охраннику, что у него нет билета, но он хочет просто передать кое-что человеку внутри. «Хорошо, — отвечает охранник, — но если я увижу, что вы молитесь, я вас выгоню». Эта шутка как нельзя лучше подходит к Храмовой горе наших дней.
Когда в 1976 году иерусалимский суд низшей инстанции во главе с судьей Рут Ор постановил, что евреи имеют право молиться на Храмовой горе, шеф полиции Гиллель откровенно заявил, что он будет продолжать применять запрет. (Это презрение к закону особенно характерно для Гиллеля — через десять лет, уже будучи спикером Кнессета, он запретит обсуждение законопроекта члена Кнессета Меира Кахане даже несмотря на требование Верховного суда.)
Правительство в спешке опротестовало постановление суда низшей инстанции, и 1 июля 1976 года Окружной суд Иерусалима отменил постановление судьи Ор в лучшем стиле геттоизма. Суд постановил, что еврей, пытающийся «демонстративно» (!) молиться на Храмовой горе, будет виновен в «нарушении мира». В постановлении суда говорилось, что, хотя евреи имеют бесспорное право молиться на Храмовой горе, соображения общественной безопасности отменяют это право.
Это ошеломительное решение — продукт менталитета, о котором считалось, что после восстания в Варшавском гетто он навсегда канул в лету. Заявить, что евреи имеют право молиться на своем святом месте, а затем запретить это из-за страха перед арабским восстанием — что это, если не гимн штеттлам Минска, Пинска и Касабланки? Но израильскому правительству было мало и этого — оно подало апелляцию в Верховный суд, чтобы отменить даже теоретическое «право» для евреев молиться на Храмовой горе. Со временем министр внутренних дел доктор Иосиф Бург (сам лидер Национальной религиозной партии) постановил, что «закон будет соблюдаться». (Читай: евреям запрещено молиться в их священном месте.)
Изумленные арабы наблюдали, как евреи не только не осуществили над ними справедливое возмездие за все, что они им причинили, когда владели Старым городом, но еще и позволили им вернуть себе всю власть и влияние, с помощью которых они позже смогут потребовать полную автономию и независимость. Храмовая гора — наиболее яркая иллюстрация того факта, что, несмотря на все еврейские протесты, приобретенная в 1967 году территория оказалась не освобожденной, а «оккупированной».
Евреи пришли сюда не как хозяева в свое собственное владение, но как армия захватчиков. Когда кто-то теряет свое имущество, а затем неожиданно находит его, он не позволяет, чтобы оно продолжало оставаться во владении другого. Вместо этого он хватает его и восклицает: «Это мое!»
Арабы правильно восприняли еврейские «уступки» как результат не доброй воли и великодушия, но робости и страха. Таким образом, еврей собственными руками вооружил араба палками, камнями и гранатами, превратив его из смирного в наглого, научив открыто демонстрировать свою ненависть — так образовалась бомба замедленного действия, лишь ждущая своего часа.

Оцените пост

(голосовало: 10, средняя оценка: 5,00 из 5)

Загрузка...

Поделиться