Продолжение. Начало в №1083
Я нашел свои сумки, собрал остатки вещей, какие смог отыскать после учиненного партизанами беспредела, и вернулся туда, где сидел лейтенант. Все, о чем я мог думать, — как выбраться из этого ужасного места.
С облегчением я увидел на его лице слабую улыбку. «Наша землянка на следующей горе», — сказал он, направившись к выходу.
Он отворил дверь, и я последовал за ним наружу. После того как он закрыл дверь, мы тщательно прикрыли ее толстым слоем снега. Я знал, что через несколько минут непрекращающийся ветер заметет все выдающие нас следы на снегу, и никто не узнает, что рядом с этим деревом был вход в землянку.
Пока мы пробирались через глубокий снег, он рассказывал: «Каждый партизан должен знать и выполнять три основных правила. Первое: ты обязан сражаться с немцами до последней капли крови. Второе: каждый приказ должен исполняться досконально и неукоснительно. И третье: никогда и ни за что не выходить без оружия и не выпускать его из рук, покуда дышишь. Нарушивший любое из этих правил попадает под партизанский военный трибунал, который решает, виновен ты или нет. Приговор виновному только один: расстрел».
Я согласно кивал на каждое его высказывание. Я счел, что у меня не возникнет никаких проблем жить по этим правилам, и, что важнее, лейтенант было гораздо более культурным человеком, чем те партизаны, которых я покинул. Я заверил его, что хочу остаться в его группе.
Мы пересекли небольшую долину и оказались у подножия соседней горы. Он начал подъем, а я следовал за ним по пятам. Последние 200 метров были особенно тяжелы, так как приходилось преодолевать сугробы высотой до бедра, при том, что мы шли вверх. Он остановился у большого валуна. Когда он смахнул в сторону снег за камнем, вросшим в мерзлую землю, там обнаружилась деревянная доска размером в квадратный метр. Как и раньше, он приподнял доску, которая открыла вход в укрытие.
Я вошел за ним в тускло освещенную землянку. В ней было не так задымлено, как в других. По всему периметру шла низкая скамейка, на которой сидело около десяти партизан, а на колышках в стене висело их оружие. Кучки из нескольких дорожных сумок или рюкзаков лежали на скамье на расстоянии друг от друга. Это были личные вещи каждого партизана, и они отмечали участок скамейки, служивший этому солдату кроватью. Небольшой костер, который был и источником тепла, и кухней, находился около одной из стен. Все партизаны казались молодыми людьми и одеты были так же, как и те, кого я видел ранее, и тоже сидели без дела, некоторые чистили оружие.
Они, однако, не были так сильно взвинчены, как люди в первых двух группах. Когда лейтенант сообщил им, что я прибыл из Прессбурга и присоединяюсь к ним, никто не налетел на меня или мои пожитки. Несколько человек спросили меня о том, что происходит в Прессбурге, но в основном они молчали. Все они были словаками. Единственным исключением был один немецкий коммунист, который сбежал с родины, чтобы воевать с нацистами. Меня удивило, что партизаны вообще верили немцу. Я сомневался, что когда-либо смогу полностью доверять этому человеку. И действительно, на каждом задании я всегда следил за тем, чтобы не повернуться к этому немцу спиной.
Среди всех встреченных мной в этих землянках партизан я, вне всяких сомнений, был самым младшим. Все они были умудренными опытом бойцами, но, несмотря на мои навыки в том, как обхитрить немцев, по сравнению с ними я был школьник.
Лейтенант спросил, намерен ли я остаться в группе, на что я с воодушевлением ответил: «Да!» Хотя эти солдаты явно были крестьянами, по отношению к ним у меня не возникало чувства отвращения, как к другим партизанам. Впервые я почувствовал, что смогу остаться и воевать с партизанами плечом к плечу.
Казалось, лейтенант был доволен моим энтузиазмом. Он дал мне первое задание: «Завтра ты получишь шанс проявить себя как партизан. Отправишься в патруль с двумя солдатами, они научат тебя пользоваться оружием и покажут дорогу по горным тропам. Еще они покажут тебе, как передвигаться по лесу, не оставляя следов, которые могут привести обратно в лагерь».
«Наконец-то», — подумал я про себя. Посмотрев на лейтенанта, я спросил: «Как мне достать оружие?»
Я почти ожидал, что кто-нибудь крикнет мне в ответ: «Иди, убей немца!» Но вместо этого лейтенант шепнул мне, что может дать мне оружие и патроны, таким образом освобождая меня от первого задания, которое требовало бы убить какого-нибудь нациста. Он прошел вглубь бункера и остановился перед большим деревянным ящиком.
«Ковач!» — громко и резко окликнул меня лейтенант. Я тут же подошел к ящику. Когда он поднял крышку, я с удивлением увидел, что там находилось по меньшей мере десять винтовок и несколько автоматов. Он нагнулся, достал один из автоматов и вручил мне. Я принял его с уверенностью, которую на самом деле не ощущал. Должно быть, мое лицо выражало растерянность, так как он шепнул мне: «Не беспокойся, тебе покажут, как этим пользоваться, до завтрашнего выхода». Я кивнул с облегчением.
Проведя меня обратно к входу в бункер и указав на незанятый участок скамьи, лейтенант сказал мне, что этот кусок доски в два метра длиной и полметра шириной будет моим спальным местом. Я положил свои сумки на скамью; оружие и две обоймы положил сверху. Я присел, так как был полностью обессилен и голоден. Партизаны украли всю мою еду. Мне нужно было идти завтра в свой первый патруль, и необходимо было поддерживать свои силы. Мне нужно было убедиться, что я научился пользоваться автоматом. Если нам встретятся немцы, я должен быть готов сразиться. Я не хотел, чтобы задание провалилось из-за того, что я не был должным образом подготовлен.
Но каково будет стрелять в кого-то, кто стреляет в меня? Я начал представлять, фантазировать и рисовать в воображении, на что была бы похожа битва. Я был солдатом, не страшащимся смерти. Я не хотел погибнуть, как овца, которую ведут на убой. Если мне предстояло умереть, я хотел умереть как человек, храбро сражавшийся с врагами. Если мне предстояло умереть, то пусть я умру с достоинством.
Перевод Элины РОХКИНД
Продолжение следует
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
