Капелла, смир-на!

Равнение на… Впрочем, когда Зиновий Коровин приобрел эполеты «Поэта российского зарубежья», я поинтересовался у чемпиона: а мне покуда тоже писать позволено? Милостивое разрешение даровано было.
Как и полагается Их Величеству, муза Зиновия интересуется разным и всяческим. Сказкой, политикой, иронической философией, лирикой, сплетением жизни со смертью… Отправляясь на свой периодический диализ, мэтр похвастался: «Несколько часов полежу тихонечко, никто не мешает — вот стихи-то попишу!» Учитесь у него видеть «полную половину стакана»!
Шлите нам стихи на e-mail: ayudasin@gmail.com.

Зиновий Коровин

ГАМЛЕТ

Он был не мусульманин,
а датчанин.
Политкорректен весь его язык;
Реченья по-обамовски звучали,
убийц обеспокоить не привык.

И заменил он
«мстить или не мстить»
политкорректным
«быть или не быть».
С тех давних пор
во множестве ролей
вопрос стоял о жизни королей.

А ныне — речь о более печальном:
быть иль не быть
там, в Дании, датчанам?

БЫТЬ КОТОМ?
Я отоспался. И умыт, и сыт.
И ясен ум, и не болеет тело…
Но тяготит, когда
давно висит
затянутое, путаное дело.

И вот приходит мысль
в минуту ту,
что хочется напиться
и забыться:
как хорошо соседскому коту —
его дела: спать,
кушать и умыться!

И я прошу Всевышнего о том,
чтоб после смерти
возродил котом,
который бы —
уж вы котам поверьте —
не думал ни о жизни,
ни о смерти.

CТИХ О ПОСТАРЕВШИХ ОДНОКЛАССНИКАХ
Якову Поляку
Хоть гуманно ко мне —
не мое настоящее время.
Мое время ушло,
как уходит гроза, не грозя.
Мы трудились на совесть,
устали и сбросили бремя
совершения дел,
что к бессмертным
причислить нельзя.

Я звоню однокласснику
вместо визита наскоком:
далеко добираться
и шумный сюрприз ни к чему.
Врач велел заменить
песнетворную водочку соком,
что до песен — их «ящик»
теперь распевает ему.

Я звоню и бубню:
«Как дела, как жена,
как леченье,
внуки, правнуки,
скоро ли будут прапра?..»
Он в ответ: «Все о’кей!
Продолжаю вести
наблюденье».
Вот и я продолжаю,
чтоб крикнуть героям:
«Ура!»

СОН
Густеют тени. Спускается ночь
призрачной пеленой…
Осенний день отступает прочь,
и подступает… зной.
Прохладный север вползает в юг,
где нет никогда зимы,
и где вдвоем, без друзей, подруг
с тобою бывали мы.
И море плескалось:
плим-плык, плим-плык;
и не было вечных дум;
была тишина,
от которой отвык,
но слышен времени шум.
Кругом — нирвана,
да чайки бегом
по благостному песку
вот-вот взлетят…
Но и ты — кругом,
хоть вроде бы на боку.
За руки взявшись, к морю бежим,
оно зовет: освежись!
Но трепет моря недостижим:
что-то вздымает ввысь.
Уже не руки, а крылья вдруг

чувствуем, видим мы,
паря над морем, где вечный юг,
и нет никогда зимы…

ПОД ВЫСОКОЙ
И ВОЛШЕБНОЙ ЛУНОЙ
Памяти Миши Нержина
Я вздремнул у окна.
За окошком — Луна.
Вдруг я вижу: на ней человечек.
Он стоит в вышине —
вроде, памятник мне.
Слава Г-споду! Вот я и вечен.

Человек на Луне —
это памятник мне.
Кто не верит —
слетайте, проверьте.
Тот же рот, тот же нос,
тот же вес, тот же рост,
тот же галстук, что был
и до смерти.

Какова благодать!
Я могу умирать
так, чтоб счет никого не печалил.
В милом лунном краю
песни я допою,
коль к Луне
мой кораблик причалил…

Вдруг воспрял ото сна —
разбудила жена.
Говорит: спят не в кухне,
а в спальне.
Ты мне больше не мил,
ты посуду не мыл…
Я в опале.
Куда уж опальней?

Дивный сон отлетел.
На Луну я глядел —
нет фигуры на ней одинокой.
Ночь светла и ясна.
Мне теперь не до сна
под Луною волшебной,
высокой.