| Сара Нахшон пришла к нам, на традиционную встречу выпускниц “Ор Хайя”, в “Мидрешет Хеврон”, в вечер третьей ханукальной свечи, когда уже закончилась первая сеуда. Она выглядела обычной, скромно одетой хасидской женщиной в голубом кисуй-рош, под цвет ее ярких голубых глаз. Мы сначала заволновались, что не приготовили заранее стол в центре, за которым она могла бы сидеть, но Сара сказала, что ей никакого “центрального” места не нужно. Так она и стояла перед нами, тепло улыбаясь, эмоционально рассказывая свою удивительную историю, которая могла бы стать сюжетом для уникального романа из истории ХХ века.Сначала она говорит о своих родителях и детстве…Сара Нахшон выросла на севере Израиля в деревне Кфар-Хасидим. Ее родители бежали из Польши за несколько месяцев до начала Второй мировой войны, и, несмотря на то что семья жила бедно и постоянно нуждалась, Сара вспоминает о своём детстве с огромной теплотой и называет его “прекрасным”, хотя у нее было одно платье и не было никаких игрушек. Родители учили девочку быть счастливой тем, что у нее есть, и, главное, они научили Сару упорно трудиться, добиваясь своей цели, и верить в силу самопожертвования.“Если мы не будем бороться за землю наших Отцов, мы потеряем её”Родители рассказывали ей о том, как они сражались против англичан ради создания государства Израиль. Они учили юную дочь верить в силу борьбы: если евреи хотят сохранить Землю Израиля, они должны бороться за Эрец-Исраэль. “Если мы не будем бороться за Эрец Авотэйну, мы потеряем её”, — говорили они…
В июне 1967 года израильская армия заняла Хеврон. Арабы Хеврона, ожидавшие мести со стороны евреев за погром 1929 года, обвешали весь город белыми простынями и сдались без единого выстрела. Генерал рав Шломо Горен (будь благословенна память праведника), в то время главный раввин Армии обороны Израиля, первым ворвался в город на джипе. Он вошел в Меарат а-Махпела и принял от арабов заявление о капитуляции города. Он сказал: “Пришло время евреям вернуться в свою древнюю столицу и на этот раз — навсегда!” Однако слова армейского раввина никто из “больших людей”не услышал: правительство вовсе не спешило принимать решение по этому вопросу. Моше Даян заявил арабским шейхам, что ничего менять они не намерены. То есть еврейские святыни по-прежнему, будут находиться под полным арабским контролем, а за это арабы великодушно предоставят евреям возможность молиться у могил праотцев, в специально отведённых местах. Сара Нахшон и ее муж, известный хасидской художник Барух Нахшон, присоединились к группе еврейских активистов под руководством “несгибаемого” рава Левингера (это была группа из семи семей и пятнадцати студентов ешивы), полных стремления и решимости восстановить древнюю еврейскую общину внутри освободившегося Хеврона. На это героическое дело они получили благословение Любавичского Ребе, подчеркнувшего важность воссоздания еврейского присутствия в старейшем из четырех святых городов Израиля, где еврейская община существовала на протяжении сотен лет до погромов 1929 года, когда арабами были зверски вырезаны шестьдесят семь евреев (остальные, выжившие евреи, в том числе искалеченные и раненные, были вывезены отсюда навсегда. Их имущество было оставлено и захвачено арабами). Однако военные власти не готовы были поддержать евреев, пытавшихся во что бы то ни стало восстановить еврейское присутствие в Хевроне. “Они думали, что наша мечта жить в Хевроне умрет” Сначала евреи поселились в Хевронской гостинице, которая принадлежала арабам (хозяин отеля был уверен, что сдаёт комнаты швейцарским туристам), и здесь хасиды провели пасхальный седер, в конце которого передали хевронскому командованию свое желание остаться здесь навсегда. Однако представители военной власти заявили им, что не могут гарантировать безопасность их жизни и поэтому, питая особую надежду, что долго в таких условиях евреи не протянут, они предлагают всей группе перейти под “армейскую крышу” — в старое здание комендатуры, где каждая семья будет жить вместе со всеми детьми в одной комнате в крайне стесненных условиях, с одной кухней на всех прибывших. Поселенцы обживают военный барак и не отступают от задуманного. “Я лучше буду жить в одной комнате в Земле Израиля, чем во дворце в Канаде!” Несмотря на тяжелые условия жизни, Сара Нахшон вспоминает эти годы с большой ностальгией. “Когда мы жили в военном лагере, моя сестра посетила нас, она прилетела к нам из своего дома в Канаде, я была в это время в начале одной из моих беременностей. Она спросила меня: “Сара, ты хочешь сказать мне, что ты проведешь все время беременности в этом месте с открытой ванной комнатой для всех?” Я сказала ей: “Я лучше буду жить в одной комнате в Земле Израиля, чем во дворце в Канаде! За эти три года из барака не уехала ни одна семья, и еще тридцать семей переехали туда. Сара Нахшон родила еще троих детей. Рискуя неоднократно свободой, несмотря на запреты казенной власти, она и Барух делали новорожденным сыновьям тайный брит в Меарат а-Махпела. Когда произошло обрезание первого родившегося в Хевроне мальчика, Барух Нахшон, исполнив завет Авраама в месте захоронения самого Патриарха, заплакал… Рождение нового города Кирьят-Арба — борьба продолжается … Вскоре правительство идёт на компромисс: на окраине Хеврона в начале 70-х начинается строительство еврейского городка Кирьят-Арба.
Однако наиболее настойчивые из поселенцев продолжают борьбу за те исконные места еврейского проживания, в которых евреи жили до погрома 1929 года: еврейские дома, синагоги и могилы… Скоро эпицентром борьбы за еврейское присутствие на Хевронском нагорье становится старое еврейское кладбище. Здесь в братской молиле лежали жертвы ужасного погрома 1929 года, здесь были похоронены мудрецы и праведники…. Но это были только воспоминания. Арабы захватили еврейскую землю и частично использовали ее под виноградники и сады, а большая часть кладбища — стала отхожим местом, городской свалкой, была завалена мусором и грязью. Одна убитая горем мать — против государства Израиль Сара рассказывает, что после освобождения Хеврона в 1967 году в положении евреев в Хевроне ничего не изменяется. Осквернение и запустение кладбища продолжается. Живя в Кирьят-Арбе, Сара Нахшон переживает одну из самых трагических страниц в ее жизни. В 1975 году она родила здорового ребенка, его назвали именем Авраам Йедидья. Через 6 месяцев по неизвестной причине (смерть в колыбели) мальчик утром не проснулся … Баруха в это время не было рядом, он в отъезде и Сара не может с ним связаться.Она плачет и молится, она пытается сказать себе, что все, что Б-г делает, имеет какую-то определенную цель, даже если эта цель скрыта от нас. Вдруг, сквозь слезы отчаяния, она понимает, что смерть ее сына должна сыграть трагическую, но жизненно важную роль в восстановлении города патриархов: “Живым евреям здесь жить не дают… Наш Авраам Йедидья будет первым евреем, похороненным на древнем еврейском кладбище в Хевроне после захоронения шестьдесяти семи евреев, убитых в 1929 году!”. Она принимает решение похоронить ребенка на старом еврейском кладбище в Хевроне. Разрешение на похороны запросило руководство Кирьят-Арба. Последовал отказ. Более того, в Кирьят-Арба были вызваны дополнительные армейские части, установившие посты на всех дорогах, ведущих к кладбищу. Задумаемся над тем, что рассказывает Сара Нахшон: в Хеврон направляются крупные силы армии и полиции, чтобы предотвратить “самоуправство” одной убитой горем женщины. Путь на кладбище: сквозь затворы трусости… Сара Нахшон выходит из дома с ребенком на руках, завернутым в простынку. Она проходит обходной дорогой через задние ворота Кирьят-Арба, где ее никто не останавливает. Но вскоре перед нею контрольно-пропускной пункт израильских солдат, которым дан приказ предотвратить захоронение ребенка на древнем кладбище, чтобы не вызвать гнев местных арабов. Сара Нахшон обращается к солдатам: “Вы ищете меня? Вы ищете моего ребенка? Меня зовут Сара Нахшон. Вот мой малыш, у меня на руках. Если вы не позволите нам пройти на кладбище, мы сделаем это без вашего разрешения”. Солдаты по рации получают все новые команды от начальства: “Остановите их! Не позволяйте похоронной процессии достичь кладбища ни при каких обстоятельствах!” Офицер связывается с министром обороны Шимоном Пересом. И тот принимает “соломоново решение”: похороны не разрешать, но мать с мёртвым ребёнком на руках не трогать”. Но солдаты не в силах повернуть назад эту молодую женщину. “Если вы хотите остановить эту женщину, приходите сюда и остановите ее сами!” — так они отвечают на призывы по рации!” Один из солдат выходит из машины и просит Сару Нахшон: “Пожалуйста, г-жа Нахшон, это слишком далеко! Пожалуйста, позвольте мне отвезти Вас на еврейское кладбище.”
Cара идет по старым еврейским улицам Хеврона, мимо Бейт-Романо, Бейт-Шнеерсон, Хесед Авраам … Сотни людей собираются ночью, чтобы похоронить ее сына. Лунный свет освещает ее лицо. Она говорит: “Я, Сара, держу в моих руках моего мертвого ребенка, Авраама, и так же, как отец наш Авраам пришел в Хеврон, чтобы похоронить его Сару, я, Сара, пришла сюда, чтобы похоронить моего Авраама. Я не знаю, почему Б-г дал мне эту страшную миссию — похоронить моего ребёнка, который прожил всего шесть месяцев. Он будет похоронен здесь, на старинном еврейском кладбище в Хевроне”. Мёртвые завоевывают эту землю для живых. Еврейская история повторяется. Жители Кирьят-Арбы выставляют на кладбище двух сторожей для охраны детской могилы. Один из сторожей — профессор Бен-Цион Тавгер (благословенна память праведника), физик с мировым именем, оле хадаш из Новосибирска. Он принимается за расчистку кладбища и в одиночку, и с помощью других энтузиастов, делает невероятное: раскапывает мусор, выкорчёвывает деревья, виноградные лозы, восстанавливает могильные плиты и надгробья. Его не раз арестовывают, но он побеждает тупую и ограниченную власть … еврейское кладбище приобретает достойный вид. Здесь линия героической борьбы за Хеврон Сары Нахшон пересекается с дорогой мужества и ежедневного подвига Бен-Циона Тавгера. Проходит около 5 лет, и мужественная женщина Сара Нахшон снова оказывается в эпицентре борьбы за Еврейский Хеврон. “Через пятьдесят лет после резни мы, жители Кирьят-Арба, решили вернуться в Хеврон”. В авангарде были женщины и дети.
Через неделю после Песах, в 4 часа утра, десять женщин во главе с рабонит Мириам Левингер и Сарой Нахшон, перерезав колючую проволоку, в сопровождении тридцати пяти детей, прибывших на грузовике к задней части Бейт Хадасса (в сердце старого еврейского Хеврона — Касба).
При содействии подростков из Кирьят-Арбы — они спокойно поднимаются по лестницам, выгружают матрасы, кухонные горелки, газовые баллончики, воду, холодильник и пр. в полуразрушенном здании бывшей больницы, которая охраняется израильской армией, получившей приказ блокировать смельчаков в доме, ограничив до минимума их контакты с мужьями и родными.
Единственное требование женщин к власти — разрешение на возобновление еврейского поселения в Хевроне. Бунтовщики добиваются права жить в еврейских домах, отстраивать и восстанавливать еврейские синагоги. Возбужденные дети, оказавшись внутри занятого ими дома, начали петь радостными голосами о том, что сыны Израилевы возвратились в Сион. Слыша их восторженные голоса, израильский солдат спустился с его наблюдательного поста на крыше, чтобы расследовать, что произошло внутри здания. Когда он с удивлением спросил, как дети вошли в здание, четырехлетняя девчушка мгновенно ответила: “Яаков, наш праотец, построил нам лестницу, и мы вошли” (на фотографии дети молятся в закрытом помещении Бейт-Адасса).
Мириам Левингер заявила представителям власти: “В Хевроне больше не будет Judenrein” (территория, свободная от евреев — немецкий) В тяжелейших условиях, без отопления и электричества, водопровода и канализации, отрезанные от своих семей, мужественные женщины с маленькими (и даже новорожденными) детьми прожили около года (!) в полуразрушенном доме. При этом они организовали для своих детей настоящую школу и настоящие уроки, для того чтобы в невероятно тяжелых условиях продолжать их образование и не дать им забыть о том, что они растут в семье, любви и заботе. С другой стороны, женщины не могли покинуть здание Бейт-Хадасса, чтобы армия не могла предотвратить их повторный вход. В начале каждой субботы во двор Бейт-Адасса приходили учащиеся ешивы из Кирьят-Арба, они устраивали там молитву, произносили кидуш, пели и танцевали.
Однажды в пятницу вечером, 12 мая 1980 года (17 ияра) только за один день до празднования Лаг ба-омер, произошла большая беда: этих парней, направлявшихся к Бейт-Хадасса, сразила автоматная очередь из засады с крыши арабского дома. Шестеро евреев было убито. (За три месяца до этого в Хевроне был убит еще один учащийся ешивы Иегошуа Салом.)
Только после этой кровавой бойни было получено разрешение правительства восстанавливать старые и строить новые дома на месте древнего еврейского квартала в городе Праотцев. Семьи были воссоединены; в конечном итоге правительство одобрило и помощь в восстановлении Бейт-Хадасса, добавив, два этажа с оригинальной структурой.
Так в Хевроне образовалось пять компактных районов постоянного присутствия евреев. ВСЁ ПРОДОЛЖАЕТСЯ, успокаиваться рано Мы слушаем рассказ Сары Нахшон и думаем о том, что сегодня мы находимся в Хевроне благодаря милости Вс-вышнего, Божественное Присутствие и помощь Которого была (и остается) необходимой нам; по милости женщин и детей, благодаря их самоотверженности и решительности, вере и героизму и пониманию ими своей миссии, а также благодаря жизни шести человек, которые отдали свои души за еврейский народ в Эрец-Исраэль, это их подвиг открыл нам дорогу в еврейский Хеврон. Через удивительные еврейские сердца, через самопожертвование одиночек, таких, как рав Левингер, Сара Нахшон, рабонит Мириам Левингер, Бен-Цион Тавгер — верящих ясно и просто в то, что они делают, — так произошло восстановление еврейской жизни в Хевроне!.. Мы думаем о том, что евреев убивает не только арабская пуля или арабский нож. Евреев убивает равнодушие и трусость власти. Арабы наглеют именно тогда, когда чувствуют беззащитность еврейских сердец, тогда их жестокость безгранична. Не надо дразнить гусей! — так сказал руководитель еврейской общины Хеврона командиру боевого отряда “Хаганы”, когда в 1929 году начались погромы в различных местах страны. Евреи Хеврона отказывались верить, что беспорядки могут докатиться до города Праотца Авраама, где евреи и арабы на протяжении веков достаточно мирно сосуществовали. В связи с обострением обстановки бойцы “Хаганы” прибыли в Хеврон, чтобы в случае погромов защитить его жителей, но председатель совета еврейской общины попросил их уехать: он боялся вызвать излишнее брожение среди арабского населения. На следующее утро после отъезда отряда началась резня, и евреи оказались абсолютно беззащитны. В 1929 году у нас еще не было своего государства. НО политика “не дразнить гусей”, трусливо и подло уходить от ответов на самые главные вопросы еврейской жизни — стала традицией. В основе этой стратегии и тактики — незнание или забвение еврейской истории и традиции, “историческая бесчувственность” к “отеческим гробам и родному пепелищу”. Сара Нахшон обладает колоссальной жизненной энергией. Этот источник ее силы и непокорности духа идет от еврейской земли, от понимания своей нерасторжимой связи с Меарат а-Махпела, Эрец Авотейну. Таких людей невозможно согнуть.
Сара Нахшон по-прежнему борется за Хеврон! И сегодня она принимает активное участие в борьбе за то, чтобы открыть все залы Меарат а-Махпела для евреев 365 дней в году.Дни этой удивительной женщины наполнены добротой и помощью своей семье, друзьям, соседям и совершенно незнакомым людям. У нее более семидесяти внуков (она знает все их дни рождения наизусть), она помогает пожилым людям, у нее обширные познания в области альтернативной медицины, которые она использует для лечения больных. Живая легенда — Сара Нахшон
|
Оцените пост
(голосовало: 5, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
Израиль должен вернуть Хеврон себе….Хеврон весь должен быть еврейским..Но получается так, что только самые смелые и праведные сегодня живут там,рядом с костями Великих Патриархов….
комментарий оставлен с территории, где суббота закончилась…