Ларисе и Франтишеку Сильницким
Среднюю школу Фира Вишнецкая окончила в 1965 году и сразу поступила в Торфяной институт. Нельзя сказать, чтобы торф очень уж привлекал ее, но это был институт, куда «брали», то есть принимали и евреев, и женщин, и не совсем отличников… Что же касается торфа, то дедушка Евсей объяснил ей, что это вид топлива, но не дрова и не уголь, а скорее что-то вроде сухих кизяков, которыми топили во время войны в эвакуации в Караганде.
Как бы то ни было, торф или кизяки, но Фира вступала в новую полосу жизни — теперь она была студенткой и взрослой 18-летней женщиной, стройной, темноволосой, с миндалевидными черными глазами. Ее всерьез беспокоили предстоящие занятия в институте, она много думала об этом. Ну, платье у нее, можно сказать, есть — недавно, к окончанию школы, сшила портниха Зося из второго подъезда. Недорого взяла, а материал был у мамы с незапамятных времен. Удалось сберечь настоящие капроновые чулки без шва, как теперь носят. Но туфли… вот где был полный провал. Те нарядные туфли, в которых она ходила последние три года в театр и на вечера, давно уже далеко не нарядны. Даже если их починить, все равно никуда не годятся: не модные и вообще какие-то полудетские, явно не для взрослой девушки-студентки.
Итак, туфли. Деньги на них мама скопила, но где и как их достать? Обуржуазившимся вконец читателям, если такие попадутся, вынужден объяснить, что в советские времена главной проблемой было не где взять деньги (как во всяком нормальном обществе), а где купить на имеющиеся деньги. Хотя скопить деньги на туфли, которые стоили чуть ли не половину месячной зарплаты школьного учителя, тоже было ох как непросто. К слову сказать, Фирина мама как раз и была школьной учительницей и получала очень скромную зарплату. Папа был бухгалтером. Сам он предпочитал называть свою профессию «счетный работник», но как ни назови, зарплата была не выше маминой…
Но все же деньги на Фирины туфли были накоплены, собраны, сэкономлены, оставался главный вопрос: где взять? Обувных магазинов в городе было много, но что толку? Они продавали войлочные тапочки на резиновой подошве (обоеполые, то есть для мужчин и женщин), мужские кирзовые сапоги, женские брезентовые шлепанцы… вот, пожалуй, и все. Но иногда в том или ином магазине появлялась партия импортных — венгерских, чешских или польских — женских туфель. Кстати, называлось это не «продавать», а «выбрасывать». Тогда начиналось что-то немыслимое: собиралась огромная толпа, выстраивалась очередь длиной в половину трамвайной остановки, прибывал наряд милиции… Фира пару раз побывала в таких очередях, но, к несчастью, у нее был самый ходовой размер, и пока ее очередь подходила, этот размер кончался. И на один больше кончался, и на один меньше…
Положение складывалось ужасное — неумолимо приближалось начало учебного года. Что делать? Хоть босиком иди!.. Все Фирины подруги были в курсе дела, но помочь не мог никто. И вот однажды одна из подруг, Зина, потерла лоб и задумчиво произнесла:
– Кажется, кто-то говорил, что в Праге можно в магазине купить туфли. Прямо как при капитализме.
– В Праге? Мало ли что где есть, — махнула рукой Фира.
– А Зденек? Ты его не знаешь? Ну, он учится здесь в металлургическом, а скоро поедет на каникулы домой, в Прагу. К началу занятий он должен вернуться. Давай я тебя с ним познакомлю. Попроси его. Если это правда, что туфли прямо продаются в магазине…
– Да ну, неудобно как-то…
– Брось ты! Чего тут неудобно-то? Он свой парень, студент, даром что иностранец.
И знакомство состоялось. Зденек Новачек и вправду оказался своим парнем — веселым, общительным, к тому же загорелым, светлоглазым и вообще… Он бойко говорил по-русски, хотя и с сильным акцентом. Женскими туфлями в Праге он никогда особо не интересовался, но и не слышал от мамы и сестер, что это проблема. В общем, он готов поинтересоваться, и если Фира ему объяснит, что ей надо, то почему бы не купить? Фира тут же извлекла из сумочки заранее приготовленное описание туфель — цвет, размер, фасон. Зденек вдумчиво прочел записку:
– Тут имеется непонятное слово. Что такое «на танкетке»?
В тот день они втроем, с Зиной, погуляли по городу и распрощались. Через день Зденек укатил к себе в Прагу.
Август промчался с невероятной быстротой, приближался день начала занятий, а туфель не было. И от Зденека ни слуха, ни духа… Да Фира особенно и не надеялась: в конце концов, малознакомый человек, почему он должен заниматься ее делами? Смешно надеяться. И вот вечером 29 августа у Фиры дома зазвонил телефон.
– Туфли еще нужны? — спросил мужской голос с иностранным акцентом.
– Зденек? Дорогой! А я уже думала…
От радости она чуть не заплакала.
Они встретились на следующий день. Туфли оказались замечательными, точь-в-точь такими, как она хотела. И не безумно дорогими. Он перевел кроны в рубли, и денег у нее хватило, даже немного осталось. Она тут же пригласила его в кафе-мороженое — проедать остаток туфель, а он сказал, что сначала они должны пообедать, а потом мороженое, и пригласил ее в ресторан «Прага».
Потом они гуляли по городу, сидели на скамейке в парке, катались на лодке по пруду, стреляли в тире из пистолета. И все это время Зденек восторженно рассказывал о своем родном городе, который он называл «Злата Прага», а Фира так же восторженно внимала ему, даже в тире, целясь в толстого империалиста, поджигателя войны.
Расставались около полуночи возле ее дома. Когда они поцеловались в первый раз, она вдруг заглянула ему в глаза и спросила тоненьким голоском:
– Зденек, а вы не хотели бы на мне жениться? Мне уже восемнадцать с половиной…
Зденеку оставался год до окончания института. И хотя в течение этого года он чуть ли не ежедневно виделся с Фирой, забегая вперед скажем, что дипломный проект он защитил на отлично. Это он, Зденек, а что касается Фиры, то ее дела шли не так гладко.
Начать с того, что заявление о намерении выйти замуж за Зденека чуть не вызвало инфаркт у родителей — сразу у папы и мамы. Что? Замуж? Да ты еще ребенок, ты еще три месяца назад в школу ходила! И кто этот Стенок? Ну, Зденек, какая разница. Что ты о нем знаешь? Иностранец? Господи, час от часу не легче…
Конечно, ни о каком замужестве речи быть не могло. Девчонка просто задурила, белены объелась. За какого-то иностранца, первого встречного. И потом… он же не еврей. За шейгица замуж? Ой, мне плохо…
Следовало немедленно принять какие-то меры. Была мобилизована вся семья Вишнецких, все родные и двоюродные, все дяди-тети, «ди ганце мишпухе», как это называлось. И наконец в бой ввели главный калибр — дедушку Евсея. Он играл в семье роль патриарха, авторитета, знатока правил и блюстителя традиций.
Фира с трудом, под большим давлением, согласилась встретиться с родственниками. Хотя любила их всех, в особенности деда, который провел много лет в лагерях как немецкий и японский шпион. Только немецкого, объяснял дед, им показалось мало…
Не стоит тут подробно пересказывать, как все происходило на семейном совете. В общем, родственники дружно охали, кудахтали, уговаривали Фиру не делать глупости, а потом заговорил дедушка Евсей, и все замолчали.
– За гоя выходить замуж не полагается, вы правы. Но из всякого правила есть исключение. Если каким-то образом представляется возможность уехать из этой паскудной страны, от этого бандитского правительства… Фирочка, выходи замуж и езжай отсюда с Б-гом, как можно дальше. Подойди, деточка, я тебя поцелую.
Так осенью 1966 года Эсфирь Вишнецкая, теперь уже Новачкова, оказалась в Праге.
Окончание следует
Владимир МАТЛИН
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
