Я приехал на Кейп-Код из Провиденса часов в пять вечера. Было начало августа. Покассетский мол был обсижен рыбаками. Образовалось несколько компаний ловцов этой народной удачи, доступной каждому богачу или бедняку (тут сословные различия почти не сказываются).
У одного удилище погибче и посильней, у другого спиннинг вращается и леска скользит, как по ветру, при забросе или наматывании, у кого морской червь посвежее и покрупнее, у кого кальмар нарезан на аппетитные для рыбы куски, у кого понебрежней — дело случая и опыта. А в общем, все рыбаки равны перед богом удачи.
Я пошел к концу мола, ступая по валунам, выложенным когда–то умелыми великанами так, чтобы получилась ровная дорожка. Дойдя до середины мола, я стал прикидывать, где бы пристроиться со своей удочкой, ведром с водой для хранения рыбы и ящика с рыболовными принадлежностями первой необходимости: крючками, грузилами, блеснами, запасной леской… Где бы я ни пытался обосноваться, свободного места для меня не находилось. У одного ведро занимало почти всю поверхность валуна, у другого размах заброса был так широк, что не давал мне возможности попытать рыбацкого счастья, третий просто не хотел незваного соседства.
Я переходил с камня на камень, приближаясь к округлому мысу мола. Там на трех огромных, стесанных сверху валунах располагалась кучка рыбаков. Судя по их говору, наполненному шипящими и свистящими звуками, они были португальского происхождения. Португальско-африканского. Пока я брел к мысу, покуда миновал одну за другой кучки рыбаков, я невольно приглядывался, удачен ли лов, много ли рыбы у ловцов в ведрах. Рыбы было немного. Почти не было. Не плескались, не трепыхались рыбины. А бывает, так плещутся, что ведра звенят особенной мелодией удачи. И у моих португальцев, что ловили на конце мола, тоже не звенели ведра.
Я пристроился на плоской спине одного из валунов, оказавшейся свободной, насадил полоску мяса кальмара и забросил. Грузило было тяжелым, спиннинг вращался легко, заброс оказался дальним. Да, среди рыбаков-португальцев было несколько мальчуганов лет семи-восьми и девочка лет пяти — резвая, смуглая, в белых гольфиках, которыми она очень гордилась, время от времени приплясывая на камне. А вообще-то детям было скучно. Когда не ловится — скучнее не бывает! А ребятишки наверняка нацелились поужинать жареной рыбкой.
Мой первый заброс был удачным. Удочка замерла, успокоенная тяжелым грузом, который улегся на дно. Я начал наблюдать за кончиком удилища. Вдруг кончик удилища дернулся, замер, дернулся и замер снова, а потом толчки стали непрерывными. Удочку потянуло. Я подсек и начал наматывать леску на катушку спиннинга. Это была крупная рыба, очертаниями похожая на леща или карпа, которого в этих местах называют скапом. Я снял скапа с крючка и погрузил в ведро с водой, зачерпнутой в начале мола.
Ребятишки мгновенно окружили меня, таращась на скапа, плавающего, подпрыгивающего, плескающегося в ведре, а временами старающегося сделать стойку на плавниках, дотянуться до края ведра и выпрыгнуть. Ребятишки оживленно обсуждали мою удачу. На этот раз на понятном мне английском языке (Америка всех учит английскому языку и выравнивает). Маленькие португальцы явно были удивлены, почему я поймал рыбу с первого заброса, а у их отцов и старших братьев не ловится.
Так повторялось несколько раз. У меня в ведре плескалось порядочно скапов и одна средних размеров камбала, а у их отцов и братьев — ничего. Я даже заметил, что один из португальцев передвинулся ко мне поближе, интуитивно надеясь, что удача перейдет от меня к нему. Но и это не помогло. Вернее, помогло, но не сразу. Пятилетняя девочка тоже разместилась на камне, с которого ловил я, а теперь еще и ее отец. Девочка была умненькая и убеждала моего соседа попросить у меня наживку. Я предложил ему своего кальмара.
Ему сразу повезло. Мгновенно попался крупный скап. Пятилетняя девочка начала визжать от восторга. Потом еще один поклев! Вот скап повис над камнями. Вот трепещет и топорщит плавники над ведром. Но в том самый момент, когда португалец, держа скапа левой рукой, правой снимал рыбину с крючка, она вырвалась, махнула плавниками, соскользнула с валунов мола и скрылась в море. Правда, следующий скап попался сразу и мгновенно оказался в ведре отца девочки в белых гольфиках. Рыбак явно испытывал ко мне чувство благодарности, даже решил познакомиться со мной. Вполне понятно, что он перешел с португальского на английский. С заметным акцентом. Но не мне критиковать: в каждом слове слышится русский акцент! «Жозе!» — «Даниил!» — обменялись мы именами. «Откуда приехал в Америку?» — спросил Жозе. «Из России», — ответил я. «О, Россия, Россия, — с гордостью, что познакомился с русским, повторил Жозе несколько раз. — А мой отец с Азорских островов. Это моя дочурка Анжела»,— показал Жозе на пятилетнюю девочку, усевшуюся около отцовского ведра. Остальные трое из компании Жозе продолжали попусту забрасывать удочки. Видно, спросить моей наживки не решались. «Слишком! Too much», как говорят американцы.
Мой кальмар, которого мы с Жозе теперь расходовали вместе, почти закончился. В этот момент, как прощальный привет гостеприимного мола, новая рыбина затрепыхалась на крючке у Жозе. Небрежными движениями правой руки он начал снимать крупного скапа с крючка, придерживая рыбину левой рукой. Все как обычно. Он победно захохотал, а пятилетняя девочка Анжела начала подпрыгивать и приплясывать на каменной площадке. Валун был мокрый по краям. Она поскользнулась, оступилась и начала сползать, пытаясь удержаться на боковой поверхности камня, поросшего внизу слизистыми водорослями. Жозе замер со скапом в правой руке и удилищем в левой. Я перекинулся через боковой валун и в последний момент схватил девочку за руку. Жозе пришел в себя, отбросил снасти и начал помогать. Вдвоем мы вытащили плачущую и испуганную Анжелу на плоскую поверхность валуна. Коленки были ободраны. Белые прежде гольфики были в крови и в зеленых водорослях. Кровь заливала колени.
– Подождите, я сбегаю к машине. У меня там в аптечке йод.
Я принес из машины, которая была запаркована на ближней дачной улочке, походную аптечку. Жозе к тому времени снял с девочки грязные гольфики. Я распечатал бутылку с питьевой водой из горного источника, как утверждала этикетка, промыл девочке коленки и обработал раны перекисью водорода, а затем йодом.
Жозе поблагодарил меня от всей души. Подходили и другие рыбаки, дружелюбно похлопывая меня по спине и улыбаясь. В горячке я позабыл про свои снасти, а когда вернулся, нашел ведро, коробку с запасными снастями и удилище передвинутыми к самому краю мола — так, что мне не оставалось места для ловли. На моем валуне пристроился рыбак из компании Жозе. Я тронул его за плечо — он обернулся и широко улыбнулся: «Счастливое место!» Я собрал снасти и пошел к своей машине.
Давид ШРАЕР-ПЕТРОВ
Оцените пост
(голосовало: 1, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
