Окончание. Начало в №1092
Ближний Восток — дело тоже тонкое
… В Израиле его шансы как бы выровнялись: ведь все приехавшие начали жизнь с чистого листа. Не имевший толком ни образования, ни хоть сколько значимой профессии, Марик начал пахать на хозяина — израильского араба по имени Исса — в столярном цеху. Щуплый, но жилистый и хваткий, Марик выполнял самую тяжелую и малооплачиваемую работу: грузил пиломатериалы, подносил дверные полотна, а то и целые блоки весом значительно больше собственного. Тут и пригодилась его техническая сноровка — через год он уже работал на станке.
Вскоре хозяин Исса, отметив расторопность рабочего, сделал его старшим по смене. К тому времени Марик стал разбираться в чертежах, разобрался в технологии, а уж с людьми разбираться его научила жизнь. Стали налаживаться и личные отношения: Марик, хоть и не был богатырского телосложения, женское внимание тем не менее привлекал. Бэлла была на восемь лет моложе его, имела свою небольшую квартирку и опыт неудавшегося брака. Хлебнувшие бед в прошлой жизни Бэлла и Марик зажили обычной спокойной и только поэтому для них счастливой жизнью.
…Тут небольшое лирическое отступление. Верит ли читатель в роковые, неизбежные обстоятельства, предписанные человеку свыше? Я — не очень. Верю в предначертания судьбы, волю провидения… Но чтобы только рок и никаких вариантов? Too much… Хотя Марик с его судьбой заставляет меня колебаться в своих убеждениях. Судите сами. Из-за чего произошел первый обвал в его жизни? Из-за чужой, совершенно незнакомой, безразличной ему пассажирки в такси. Так вот, во второй беде, свалившейся на голову Марика Литинского в Израиле, тоже женский след.
А случилось следующее. У хозяина Иссы была еще мастерская, где изготавливались художественные поделки из дерева. Окончившая в Союзе художественное училище Бэлла работала до того времени секретарем в каком-то офисе. Марк, уже вошедший в определенное доверие к Иссе, попросил взять Бэллу в цех оформителем. Естественно, что работу по росписи деревянных поделок она выполняла хорошо, и Исса нанял ее на постоянной основе. Так Марик сам сотворил беду на свою голову.
Иссе понравилась и работа Бэллы, и сама Бэлла. Марк становится помехой для хозяина. Найти повод для придирок, а затем и причину для увольнения неугодного работника — дело плевое. Тогда большинство русских эмигрантов в подобных шарашках работали на птичьих правах, безо всякой юридической защиты. Марик не понимал причины столь резкого поворота событий. Устроиться на новую работу в Израиле, когда тебе уже под пятьдесят… Пришлось жить на одну, хоть и неплохую, зарплату Бэллы.
Дальше — больше. Марик начал замечать, что его любимая женщина стала грустной и замкнутой. Несколько раз он заставал ее плачущей. На расспросы мужа она отвечала уклончиво и замыкалась еще больше. Вскоре между супругами состоялся резкий, нелицеприятный разговор. Бэлла упрекнула мужа в несостоятельности, даже в предательстве. Занятый собственными переживаниями, он оставил ее наедине со всеми жизненными проблемами. Здесь она проговорилась о главном: все это время Исса настойчиво домогался взаимности красивой женщины. Этого не происходило, но темпераментный араб упорно добивался своего. Наконец он прибег к своему главному аргументу. В прошлый шаббат Исса известил мастера-оформителя, что из-за сокращения заказов нужды в ее услугах не будет…
Марик шел в офис Иссы вовсе не для скандала или ругани. Он помнил добрые отношения, которые сложились у него с хозяином прежде, и на этом фоне хотел попытаться его усовестить.
…Исса допустил ошибку, которая дорого обошлась и ему, и Марику. Вместо того чтобы приказать выставить прочь непрошенного гостя, он решил сделать это лично. Надо сказать, что был Исса довольно массивного телосложения, отчего работники за глаза называли его «хобот». Схватив Марка за шиворот и за ремень, он поволок того к выходу, попутно наделяя болезненными и унизительными пинками. В извивающемся в руках Иссы Марике проснулся давно казалось бы забытый дух батыра. Уже не помня себя и не контролируя своих действий, Марк достал подбородок Иссы «двойкой» из далекой спортивной юности (так боксеры называют сдвоенные удары левой и правой рукой). Потерявший равновесие Исса рухнул всей массой тела на пол, глухо стукнувшись головой о бетон.
…Повторилась история пятнадцатилетней давности. От появившейся в мозгу в результате ушиба гематомы толстый Исса попал в реанимацию, и его долго вытаскивали с того света. Марка моментально и наглухо «закрыли». Случайному бытовому эпизоду был придан политический подтекст. Работавшие в столярном цеху арабы устроили манифестацию с антиизраильскими лозунгами. Нашлись свидетели того, что Литинский угрожал убить хозяина за то, что тот его уволил, и при этом выкрикивал в адрес добропорядочного Иссы оскорбления расистского содержания. На суде обстоятельства складывались таким образом, что шестидесятикилограммовый Марк набросился на бедного стокилограммового Иссу и избил его до полусмерти. Защищать особо Марика было некому (дед Яша давно умер), да и незачем. Из-за очередного обострения арабо-израильского конфликта «пятая колонна» местных арабов вела себя весьма агрессивно. На ком, как не на Литинском — из Союза, с криминальным прошлым — было проявлять политкорректность и высшую справедливость!
…Марик получил свои уже ставшие привычными двенадцать лет — за бандитское нападение с отягчающими обстоятельствами.
Нещоснык, или Як бiдному женитися, то нiч мала
Приходится доверять поверьям, которым, казалось бы, никакого логического объяснения нет. В данном случае речь идет о древнем еврейском правиле: два родных брата не должны брать в жены родных сестер. Кузенам, троюродным родичам — можно, а вот сдвоенным парам — нельзя. И нарушившим это правило, как говорил герой комедии Леонида Гайдая, кирдык.
Именно такое произошло в роду нашего героя. Любимый дед Яша со своим братом Исрулом женились на двух сестрах. Ничего хорошего из этого не вышло, как и говорило древнее правило: в обеих семьях при трагических обстоятельствах погибли старшие и единственные сыновья. Остались только дочери. Оплакивая утрату любимых сыновей, две сестры называли безвременно ушедших «нещосныками», слегка искажая украинское слово, от которого исходила печаль и безысходность. Отсвет роковой неизбежности лег и на судьбу Марика — последнего мужчины из этого рода…
…Шли годы. Литинский отбывал срок почти в полной изоляции. Отец умер через год. Марику не разрешили проводить родителя. Приехавшая из Штатов сестра определила мать в приличный дом престарелых где-то на севере. Видеться с матерью Марку не позволяли. Единственными, кто посещал его, были гражданская жена и сестра. Через пять лет Бэлла уехала куда-то в поселение, там найдя свою судьбу. Еще через три года умерла мама. Марик и с ней попрощаться не смог…
Все девять лет строжайшего тюремного режима сестра Мира засыпала правоохранительные инстанции прошениями о помиловании брата. Тщетно. Лишь на десятый год отсидки, когда у Литинского резко обострилась давняя проблема с легкими, откуда-то с самого верха пришел положительный ответ о помиловании. Дело было в сентябре, перед началом еврейских новогодних праздников. Мире очень хотелось встретить брата и провести с ним этот месяц. Чего уж говорить о Марке, здоровье которого все ухудшалось.
Но у чиновников свои правила, кроме того, перед Рош ха-Шана есть другие, более важные заботы, чем желания закоренелого зэка: сидел десять лет, посидит еще месяц. Марик должен был выйти на свободу первого ноября. Именно на это время Мира с мужем купили билеты на самолет из Бостона в Тель-Авив.
Увы, билеты пришлось поменять. Марик умер в тюремной больнице, не дожив до своего освобождения две недели. Умер как раз в тот день, когда Б-гом избранный народ отмечал свой самый радостный праздник Торы — Симхат Тору.
Четыре последних дня его жизни рядом с ним денно и нощно была его сестра Мира. Он и умер, едва заметным движением пальцев сжав руку единственного в этом мире родного человека.
Вот тут-то гуманные чиновники проявили завидную оперативность. Марик был посмертно досрочно на две недели «освобожден» от тюремного заключения. Одновременно его сестре была предоставлена удивительная привилегия — одной, без помощи администрации, заняться погребением брата.
Не открою ничего нового, сказав, что по еврейскому обычаю в Израиле погребение должно состояться в тот же день. Выполняя волю покойного, Мира устроила все, чтобы Марик покоился рядом с отцом и матерью в далеком по израильским меркам Назарете. Но вот помочь с перевозкой туда тела сердобольная администрация отказалась.
Доведенная до отчаяния Мира прибегла к крайней мере воздействия на чиновников — к шантажу. С присущим ей яростным темпераментом она заявила:
– Хаверем! Я свой долг перед своим Мариком выполнила — проводила его в лучший мир. Если вы не поможете мне перевезти тело бедного брата в Назарет, выполнить его завещание и похоронить рядом с мамой сегодня до одиннадцати часов вечера, как того требует закон, я немедленно уезжаю в аэропорт и пусть брат остается у вас и на вашей совести!
…Похоронили Марика в Назарете рядом с могилками мамы Жени и папы Хаима. Было девять часов вечера. Вышла луна и залила мертвым светом погост. Стоящие в лунном сиянии памятники суровой стражей провожали Марика в последний путь. Кроме гробовщиков, рабая и Миры, в процессии участвовал лишь один человек — мамин сосед, тоже приехавший в Израиль из Ташкента. Марик мирно лег в священную землю недалеко от места, где две с лишним тысячи лет тому назад на свет появился еврейский малыш, своим рождением так повлиявший на судьбы мира…
…Путаный человек прожил путаную жизнь в этом запутанном мире. Он родился в день самого большого, главного праздника своей страны; он умер в день самого веселого праздника своего народа. Увы, сама его жизнь праздником не вышла. Поди распутай…
Алексей ЯБЛОК
Оцените пост
(голосовало: 1, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
