Главы из книги рава Авраама Роми КОЭНА «Самый молодой партизан»
Продолжение. Начало в №1083
Фашистское правительство успешно подавляло любое сопротивление путем применения невообразимой жестокости за всякое нарушение. Орудием осуществления такой политики устрашения и разрушения являлась Глинкова гвардия. Изначально гвардию составляли обычные граждане, устраивавшие свои собрания в штаб-квартире партии. В конце концов гвардия превратилась в группировку молодых фанатиков в форме, которые передвигались бандами и наводили страх на людей. Они быстро обозначили «еврейский вопрос» своей особой обязанностью. После прихода к власти фашистов они стали проводниками государственной политики и могли теперь беспрепятственно действовать в соответствии со своими извращенными понятиями. Даже полиция находилась в их подчинении.
После того как наши дома и их содержимое были отобраны, начались физические гонения. К еврею могли пристать на улице, злобно высмеять и беспощадно избить, и никто не вступался за него. Зачастую мучители волокли его на городскую площадь, избивали, швыряли на землю и отрезали ему бороду и пейсы — все это под одобрительные и глумливые возгласы собравшейся ликующей толпы.
Мы узнали, что солдаты Глинки избили соседа, когда он возвращался домой. Через несколько дней был избит другой сосед по дороге в синагогу. Вначале эти нападения происходили только после наступления темноты, но, по мере их учащения, евреев начали избивать посреди белого дня. Вскоре избиения стали происходить ежедневно.
Вначале нацисты охотились только на взрослых мужчин. Постепенно они стали преследовать и пожилых членов нашей общины. Когда избивали здорового взрослого мужчину, он мог быть серьезно ранен, но обычно, при содействии, жертвам оказывалась медицинская помощь, и они возвращались домой. Когда избивали старика, то часто оказывать помощь уже было некому. Вместо этого его возвращали семье для погребения. Вскоре, в стихии вседозволенности, на улицах стали нападать на молодых девушек. Идти по улице означало подвергать себя смертельной опасности. Если кому-то нужно было по срочному делу куда-то пойти и он в целости возвращался домой, вся семья возносила Б-гу пламенные молитвы благодарности за его удачу и спасение.
Однажды мы с отцом возвращались домой из синагоги. Так как у меня вопросы не иссякали, мы были целиком поглощены нашей обычной «ученой» дискуссией. Мы были настолько увлечены, что не смотрели по сторонам и не заметили, как патруль из примерно двадцати солдат Глинковой гвардии вывернул из-за поворота.
Гвардейцы в официальной форме нацистской милиции рыскали по городу, вселяя ужас. Их форма — кожаные черные сапоги по колено, нарукавные повязки со свастикой, коричневые рубашки и черные брюки — отождествлялась у каждого еврея со страхом и болью. Эти чудовища, как и страшные немецкие отряды штурмовиков, были настолько помешаны на ненависти и злобе, что напоминали не солдат, а разъяренную слепую толпу. Они настигли нас прежде, чем мы смогли сменить направление. Когда они набросились на моего отца, спастись было невозможно.
Без единого слова — ни вопроса, ни предупреждения, ни объяснения — один, затем второй, затем третий, принялись бить моего отца. Они били его кулаками, они пинали его, не переставая хохотать в дьявольском веселье. Я звал на помощь, но никто не пришел на выручку. Я умолял их остановиться. Они по очереди избивали его, а я продолжал кричать изо всех сил, но безрезультатно. Местная полиция, никогда в прошлом не бывшая откровенно антисемитской, не помогала, а только наблюдала.
Солдаты Глинки, гордые своим героизмом, победоносно отошли, оставив отца посреди дороги, истекающего кровью, неподвижного и почти без сознания. Только по Б-жьей милости смерть миновала нас. Отец тихо стонал. Моя первая мысль была, что он умирает, — они убили его. Однако он медленно поднялся, и мы в молчании заковыляли домой. Мы никогда не говорили об этом нападении. Подобные нападения стали настолько обычным делом, что тут нечего было обсуждать. Мы поблагодарили Б-га, что остались живы.
Со временем нападения стали все более непостижимыми. Через несколько месяцев Глинкова гвардия и словацкие нацисты уже нападали на юных школьников. В моей школе учились дети от восьми до четырнадцати лет. Однажды солдаты Глинковой гвардии вломились к нам. По нескольку человек они заходили в каждый класс; сначала они хватали учителя и начинали бить кулаками и пинать его, пока тот не терял сознание. Покончив с учителем, они принимались бить детей. Они повторяли свое «задание» в каждом классе, пока жестоко не избили даже самых младших учеников. Во имя фюрера эти «герои» со злостью измолотили детей, которым было всего восемь лет.
Я выскочил из окна прежде, чем они смогли напасть на меня. Еще несколько детей последовали моему примеру. Мы пробежали от крыльца вдоль торца здания, и нам удалось спрятаться в лесу позади школы. Нам были слышны плач и крики оставшихся внутри детей, которых избивали солдаты Глинки. Мы оставались в укрытии до тех пор, пока эти изверги наконец не ушли. Мне стоит только закрыть глаза, чтобы перенестись через годы и вспомнить это. Я до сих пор вижу кровь повсюду. Это было непостижимо. Как я должен был понимать группу глинковских солдат, объявивших войну кротким и невинным детям?
Как бы ни было страшно днем, ночь вселяла еще больший ужас. Нацистские чудовища свободно вторгались в еврейские дома и делали там все, что им заблагорассудится; отбирая запрещенное имущество, они сокрушали и разбивали все, что оставалось. Мы прятались за запертыми дверями и опущенными шторами. В нашем страхе и ужасе мы ощущали себя исполнением стиха: «Извне будет губить меч, а в домах царить ужас, и юношу, и девицу, и младенца со стариком» (Второзаконие, 32:25). Когда солдаты приходили по ночам, сносились двери, обыскивались комнаты, а людей брали в заложники. За что их хватали, куда их вели, когда они вернутся — никто никогда не знал. Ходили ужасные, невероятные слухи, но только после войны мы узнали, что же на самом деле произошло с этими людьми.
Однако худшее было еще впереди. Хоть мы и научились кое-как мириться с нашей участью, мы все же никогда бы не смогли вообразить ожидавшую нас катастрофу. Никогда бы мы не смогли предположить размах заговора, который организуют нацисты и фашисты для решения «еврейского вопроса», или постигнуть ужас «окончательного решения».
Перевод Элины РОХКИНД
Оцените пост
(голосовало: 1, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
