«Полезные враги» Америки под защитой ФБР

Владимир Соколов-Самарин. Фото из газеты «Новое русское слово». Нью-Йорк, 3 апреля 1970 года

В издательстве Delphinium Books вышла книга американского журналиста и писателя Ричарда Рашке «Полезные враги: Джон Демьянюк и политика открытых дверей для нацистских военных преступников» (Useful Enemies: John Demjanjuk and America’s Open-Door Policy for Nazi War Criminals). На основании недавно рассекреченных документов автор приходит к неизбежному выводу, что наше ФБР брало под защиту нацистов и их приспешников, вина которых иногда предполагалась, а иногда была доказана.
Предтеча ЦРУ — Управление стратегических служб — проводило аналогичную операцию «Скрепка» (Operation Paperclip), вербуя ученых из Третьего рейха для работы в Соединенных Штатах, но там было стремление наших разведчиков и военных перехватить этих ученых у Советского Союза.
Как пишет Рашке, легендарный директор ФБР Эдгар Гувер души не чаял в бывших нацистах и пронацистах, из которых получались отличные тайные осведомители Бюро в иммигрантских общинах по всей стране. Каждый подручный нацистов из стран Старого Света — а после войны они хлынули в Америку с потоком перемещенных лиц — о котором Гувер узнавал по своим каналам или от ЦРУ, был потенциальным стукачом или потенциальным активистом-антикоммунистом. Обнаружив таких иммигрантов, Гувер использовал и покрывал их. Ему не было резона сообщать о них Службе иммиграции и натурализации, которую эти перемещенные лица обманули при въезде в США и подлежали за это депортации. Прагматик Гувер делил людей на плохих и хороших по принципу «коммунисты — антикоммунисты».
Платными услугами людей с «коричневым» прошлым Эдгар Гувер пользовался с большой осторожностью. Если бы такими его осведомителями заинтересовался Конгресс или Управление общего учета (Government Accountability Office) при Конгрессе, Гувер мог без запинки ответить, что их у него кот наплакал, хотя при нем военные преступники «стучали» в ФБР сотнями. В своей новой книге на эту тему (в 1983 году он написал «Побег из Собибора») Ричард Рашке утверждает, что «Гувер и ФБР знали имена, адреса и прошлое тысяч бывших нацистов и коллаборационистов, на которых в Бюро имелись досье, но не сообщали о них ни в Министерство юстиции, ни в Госдепартамент».
По новым рассекреченным нашей разведкой данным, Рашке называет троих. Это белорус Джон Авдей (Avdzej), русский Владимир Соколов (Vladimir Sokolov) и венгр Ласло Агх (Laszlo Agh). Во время Второй мировой войны Авдей, назначенный немцами мэром городка Несвиж Минской области, первым делом «зачистил» свой район от поляков. Авдей передал гестапо список из 120 местных польских интеллигентов, включая журналистов, профессоров, священников и бывших офицеров, и принял участие в их расстрелах. Точно так же он поступил с тысячами евреев. Поляки приговорили его к смерти, но он попал в Соединенные Штаты, и Гувер прикрывал его до 1984 года, когда Отдел специальных расследований Министерства юстиции обвинил Авдея в мошенничестве с визой. Не дожидаясь возможной экстрадиции в Польшу и суда за военные преступления, Джон Авдей добровольно уехал из США в ФРГ, где умер на свободе в 1998 году.
Ласло Агх был членом венгерской национал-социалистической партии «Скрещенные стрелы», которая в ответе за казни от 10 до 15 тысяч евреев и отправку в лагерь смерти Освенцим еще 80 тысяч. В его деле есть показания 12 свидетелей о том, что Агх лично забирал, сажал в тюрьму, пытал и убивал сотни венгерских евреев. В США заинтересовал Эдгара Гувера ненавистью к коммунизму и стал осведомителем ФБР, а когда Агхом заинтересовалась иммиграционная служба, ФБР отказалось помогать расследованию. В результате Ласло Агха так и не судили за обман при получении визы, и он умер свободным человеком.
Владимир Дмитриевич Соколов, он же Владимир Самарин, родился в 1913 году. Окончил школу-девятилетку в Орле, пытался поступить в Московский и Ленинградский университеты, но не был принят из-за «социальной чуждости»: его дед был ректором духовной семинарии и редактором большой газеты. В 1937 году Соколов «бежал из-под ареста», жил под фальшивыми именами, часто менял место жительства.
Перед войной и первые 14 месяцев войны он жил и работал под Воронежем. В августе 1942-го вернулся в занятый немцами Орел и стал автором, а затем и заместителем главного редактора газеты «Речь», которую на русском языке выпускала 693-я рота пропаганды, подчинявшаяся Министерству просвещения и пропаганды Третьего рейха. В начале 1942 года «Речь» была малотиражным информационным листком, печатавшим почти исключительно переводы немецких армейских коммюнике, но с весны газету стали совершенствовать, наняли русских корреспондентов, и концу лета только в Орле у «Речи» было 6 тысяч подписчиков, а к концу 1942 года ее года тираж достигал 100 тысяч экземпляров.
Соколов под псевдонимом Самарин регулярно писал в эту газету статьи, в том числе передовицы. Писал о зверствах большевистского режима, который в ответе за войну, писал о возрождении русского народа, государства и православия, писал о засилье и скорой гибели мирового еврейства. «Еврейскую опасность не могли не видеть, ее видели, — гласит одна из передовиц Соколова-Самарина. — Великий провидец Достоевский как-то сказал: «Близится час еврейского царства. Наступает торжество идей, перед которыми никнут чувства человеколюбия, жажды правды, чувства христианские и даже сознание гордости народов». Попытки бороться с еврейским засильем в разных странах не привели к желательным результатам, и только в Германии, где национал-социализм открыл народу глаза, указав ему на страшную опасность, грозящую самому существованию народа, власть еврейства рухнула».
Осенью 1944 года Соколов с отступающей немецкой армией попал в Германию и до конца войны печатался в берлинских русскоязычных газетах «Воля народа» и «Заря». После войны ему удалось избежать насильственной репатриации в СССР, и в мае 1951-го он подал прошение на получение американской иммиграционной визы по принятому в 1948 году Закону о перемещенных лицах. В июне 1951 года Владимир Соколов-Самарин прибыл в США, подписав аффидевит, где указал, что «никогда не участвовал ни в каком движении, враждебном Соединенным Штатам Америки» и «никогда не поддерживал… преследование по расовому, религиозному или национальному признаку». В Америке он как Самарин быстро сделал карьеру в Национально-трудовом союзе (НТС), став в 1947 году председателем его гамбургского, а в 1951-м — нью-йоркского отделения.
Вчерашний гитлеровец и антисемит печатался в наших эмигрантских изданиях (включая «Новое русское слово»), переписывался с такими корифеями русской эмиграции, как Георгий Адамович, Марк Алданов, Гайто Газданов, Борис Зайцев, Александр Керенский, Юлий Марголин и др. Соколова-Самарина приняли в Йельский университет преподавателем русского языка и литературы. «Остается тайной, — написал историк Норман Года, — как человек без ученых степеней внезапно получил такую престижную работу. Ясно, что ФБР использовало его в Йеле как информатора, который, возможно, сообщал о русских студентах». В 60–70-е годы в Вашингтоне и Нью-Йорке вышло пять сборников малой прозы В.Д. Самарина: «Песчаная отмель» (1964), «Тени на стене» (1967), «Цвет времени» (1969), «Далекая звезда» (1972), «Теплый мрамор» (1976).
В Советском Союзе Владимира Соколова-Самарина внесли в список «самых разыскиваемых» военных преступников, утверждая, что он был не только пропагандистом и агитатором немецкого нацизма, но и сотрудничал с гестапо и лично выявлял евреев, подлежащих казни. Наше ФБР, как обнаружил Ричард Рашке, пошло по другому пути, характеризуя Соколова как «искреннего, откровенного антикоммуниста и потенциальный источник». Рашке допускает, что Соколов работал на ЦРУ и был задействован в программе «Красная фуражка», которая сначала состояла в вербовке и склонению к дезертирству советских офицеров, а затем в сборе информации о гражданах СССР, которые живут и учатся на Западе. Для контрразведки ФБР не менее важно было знать, не работает ли такой «советчик» на КГБ и можно ли его перевербовать. Агентов «Красной фуражки» просили собирать информацию о конкретных лицах, добывать их фотографии и образцы почерка, узнавать их привычки, хобби и политические слабости, а также предполагаемые даты их возвращения в СССР. Особый упор «Красная фуражка» ставила на внебрачные или просто половые связи интересующих ЦРУ советских граждан за рубежом, часто подставляя им женщин. Со ссылкой на архив ФБР историк Норман Года пишет, что «ФБР использовало Самарина для слежки за потенциальными коммунистами и советскими агентами в Соединенных Штатах».
Отдел специальных расследований Министерства юстиции все же добрался до Соколова-Самарина, и в начале 1982 года его отдали под суд за ложь при получении въездной визы в 1951-м и гражданства в 1957 году. В обоих случаях он под присягой сообщил, что работал в нацистской газете корректором. В 1985 году его признали виновным и в 1986-м лишили американского гражданства. В 1988-м Соколова-Самарина поставили на депортацию, но, как выяснилось, к тому времени он перебрался из США в Канаду, где попросил политическое убежище. Еврейская община Канады выступила против предоставления убежища нацистскому преступнику, и это дело не было решено до 1992 года, когда Соколов-Самарин умер. В Соединенные Штаты он вернулся в гробу и был похоронен на кладбище Свято-Троицкого монастыря в Джорданвилле недалеко от Нью-Йорка.