Еврейский Мир

«Игорь Наймарк — пианист необычайного темперамента, техники и высокой музыкальной культуры», — прочла я в одной из статей, всплывших в поисковике Google, и поехала в Ришон ле-Цион.
«Заблудиться невозможно, — напутствовал Игорь Наймарк по телефону. — Живем мы в самом центре города, в районе улицы Ротшильд».
Но что это? Похоже, мой GPS, оснащенный чудом израильского хай-тека — интерактивной программой Waze — окончательно спятил… Почему он ведет меня в тот район города, где в ноябре прошлого года в дни антитеррористической операции «Облачный столп» иранский «Фаджер» снес два этажа жилого дома и искалечил стоящие вокруг здания?
«А может, не пристало корреспонденту по вопросам войн и терроризма лезть в не свойственную ему мирную тему и писать об искусстве? — гадала я, подозрительно поглядывая на экран лукавого GPS. — Похоже, это знак свыше: не берись за чужие темы».
Но было поздно.
Войдя в квартиру (дверь открыла Светлана Яровински, троюродная сестра всемирно известного композитора и пианиста), утыкаюсь взглядом в рояль. Залитый солнцем инструмент сияет. Впечатление, что каждая клавиша излучает какой-то волшебный свет. Из глубин подсознания всплывают аккорды «Адажио» Альбинони. Да, именно эта мелодия — скорбь и отчаяние — звучала во мне в первый день операции «Облачный столп», когда, преследуемая воем сирены, я возвращалась из Кирьят-Малахи. Утром того дня в городе ангелов (так переводится с иврита его название) разразилась трагедия: прямым попаданием ракеты в жилой дом были убиты три человека…
Но какая связь между нашими ноябрьскими утратами и по-весеннему нарядным февральским Ришоном?
– Присаживайтесь, — приглашает Игорь Наймарк (глаза излучают то же магнетическое сияние, что и рояль, впрочем, стоящий в противоположном — самостоятельно не добраться! — углу небольшого салона).
– В Ришоне я живу относительно недавно, — объясняет Наймарк. — А первым моим домом на исторической родине был Сдерот.
(Профессиональная интуиция не подвела: Сдерот — моя тема!)
В 1991 году Наймарк репатриировался из Минска. К тому времени 36-летний пианист-виртуоз успел снискать мировое признание: был солистом и преподавателем Харьковской консерватории и Укрконцерта, выступал в Москве, Киеве, Одессе, гастролировал в Европе… Израиль избрал сознательно («Меня пригласили преподавать в Тель-Авивской музыкальной академии», — объясняет Игорь), хотя в Америке его наверняка бы приняли с распростертыми объятиями.
В 1993 году после серии гастролей в самых престижных концертных залах Европы Наймарк решил: «Хватит с нас кочевой жизни — пора бросить якорь». Где? В Сдероте, а где же еще!
– Незадолго до того Израильская Академия музыки присудила мне персональную премию, — рассказывает Игорь Наймарк. — Это позволило купить относительно недорогую квартиру с садом.

С «кассамами» по жизни
Первая ракета, выпущенная террористами из сектора Газы, взорвалась в Сдероте в 2001 году.
– Я стоял в очереди в банке, — вспоминает Игорь Наймарк. — Вначале послышался свист, затем прогремел взрыв. Выстрелили арабы по самому центру города — ракета взорвалась неподалеку от банка.
В «прошлой жизни», после окончания учебы в Московской консерватории, харьковчанин Игорь Наймарк отслужил в Советской армии — в танковых десантных частях. Но одно дело — учебные тревоги. Совершенно иное — град кустарных «кассамов», обрушившихся в одночасье на Сдерот.
– В один из «горячих» дней мы с родителями были дома, — вспоминает Игорь. — Допоздна засиделись в салоне: я работал, писал музыку. К тому моменту слух был натренирован: свист я нередко улавливал еще до того как установленные в городе громкоговорители скрипучим женским голосом озвучивали предупредительный сигнал «Цева адом» («Красный цвет»).
Взрыв оглушил. Здание покачнулось, как при землетрясении. «Кассам» взорвался прямо под окном. Осколки (оконное стекло разнесло вдребезги) вонзились прямо в по­душку.
Если бы Игорь не засиделся у рояля и вовремя лег спать, осколки вонзились бы не в подушку — в голову! Впрочем, к тому моменту первый шок от ракетных обстрелов у горожан Сдерота уже прошел. Военные будни превратились в рутину, при которой ты ежедневно балансируешь на лезвии бритвы — между жизнью и смертью.
– Поначалу горожане возмущались: какое еще суверенное государство стало бы терпеть ракетные обстрелы своей территории?! — вспоминает Игорь Наймарк. — Потом поняли: единственное, что нам осталось, — уповать на мощь израильской армии. Продержимся еще пару дней, еще неделю — и ЦАХАЛ покажет арабам, где раки зимуют.
Недели плавно перерастали в месяцы, месяцы складывались в годы. Счастливчики, успевшие продать квартиры на начальной стадии «войны на истощение», отпраздновали новоселье в Ашкелоне или Ашдоде. Улицы Сдерота пустели, но правительство никак не могло решить, настал ли удобный момент, чтобы устрашить террористов.
В 2004 году премьер-министр Ариэль Шарон объявил: «Правительство решило в одностороннем порядке отмежеваться от сектора Газы. И если после «размежевания» по населенным пунктам нашей страны будет выпущена хоть одна ракета — ХАМАСу конец!..»

Раздвоение личности
– После «размежевания» обстрелы усилились настолько, что я обнаруживал в апельсинах, растущих в нашем саду, шурупы и металлические шарики, а также гвозди, которыми террористы начиняют ракеты, — вспоминает Игорь Наймарк. — В середине 90-х я, подобно другим жителям Сдерота, преспокойно ездил на техосмотр на КПП «Эрез», что на границе с сектором Газы (там очереди меньше). С началом ракетных обстрелов соседи-израильтяне предупредили: «Не вздумай сунуться в промзону на контрольно-пропускном пункте — рискуешь жизнью». А после «размежевания» и сноса Элей Синай, Нисанит и Дугит — трех еврейских поселков на севере сектора — Хамастан придвинулся вплотную к границе и, соответственно, к Сдероту. Теперь, однако, нас уже обстреливали не «кассамами»: из Синая в Газу по вырытым под землей туннелям перегоняли гораздо более мощное и разрушительное оружие.
Вскоре в зоне обстрелов (от судьбы не уйдешь) оказались беженцы из Сдерота, перебравшиеся в расположенный к северу Ашкелон. Чуть позже в радиус ракетных атак вошли Ашдод, Беэр-Шева и даже Ган-Явне, не имеющий к южному региону ни малейшего отношения…
– К началу антитеррористической операции «Литой свинец» (конец 2008 года, у власти — правительство Ольмерта — Ливни. — Е.К.) находиться в Сдероте было уже невозможно, — вспоминает Игорь Наймарк. — Безликий голос постоянно скрипел: «Цева адом». Свист выпущенных из Газы ракет перерос в нескончаемый визг. Дети и взрослые нервно вздрагивали при каждом хлопке входной двери. Нажитым на нервной почве ночным недержанием мочи страдали уже не только малыши, но и часть старшеклассников.
Появилось целое поколение ребят, родившихся и растущих в условиях непрекращающихся ракетных обстрелов и постоянного стресса — шуганное поколение…
Жизнь Игоря Наймарка тем временем делилась на две неравные части. На зарубежных гастролях израильского пианиста и композитора — лауреата конкурса им. В. Лысенко (1979), фестиваля «Красная гвоздика» (1989), Всероссийского конкурса (1989), испанского фестиваля «Марбейя» (1998) — встречали восторженными овациями. Легендарный Зубин Мета, главный дирижер и руководитель Израильского филармонического оркестра, писал: «Игорь Наймарк является украшением любой концертной организации мира…» Харьковское телевидение периодически транслировало документальный фильм «Играет Игорь Наймарк», но дикторы, предварявшие ленту взволнованным вступительным словом, не подозревали, что на гастроли в Испанию, США, Канаду, Южную Африку или Таиланд их земляк приезжает из военной зоны. Зрители, страстно рукоплескавшие израильскому пианисту и композитору, понятия не имели, что на фоне хронического стресса у Наймарка резко усугубилась болезнь, находившаяся в момент его приезда в Сдерот в зачаточном состоянии.
– К 2007-му году я был уже не в силах добраться до укрепленного помещения по каждому сигналу тревоги, — вспоминает Игорь. — Ноги отказали — ступать на них я не мог. Слышу сигнал «Цева адом», но встать с постели не в состоянии. Так я и оставался лежать, пока где-нибудь не бабахнет — поблизости или в отдалении.
Отец Игоря Арон Наймарк и не помышлял уезжать из Сдерота: «Я прошел Великую Отечественную, не раз смотрел смерти в глаза. Неужели какие-то летающие болванки обратят меня в бегство?!»
К тому моменту, впрочем, в Сдероте и Ашкелоне рвались уже не самодельные «кассамы», а 122-миллиметровые «Грады»…

Железные нервы: расплата за стресс
– В городе поднялась паника, — вспоминает Игорь. — В газетах писали, что жители Сдерота героически ведут себя в условиях ракетных обстрелов, но это ложь: к тому моменту чуть не половину горожан посадили на транквилизаторы.
Болезнь (тяжелейший артрит) прогрессировала в том же темпе, в котором повышалась интенсивность ракетных обстрелов: в возрасте 51 года Игорь стал пленником инвалидной коляски.
– Уверен: обстрелы и связанный с ними перманентный стресс дали толчок к усугублению болезни, — говорит он. — Переживал я не за себя. Боялся за отца: пожилой человек — как перенесет он новую ракетную атаку?.. Да и за страну было стыдно: террористы годами обстреливают наш город, прилегающие к границе с Газой кибуцы и мошавы, а правительство не принимает никаких мер, чтобы положить конец беспределу. Как бывший солдат, я понимал: достаточно запустить в Газу ту самую российскую танковую дивизию, в которой я служил по окончании консерватории, — и от ­ХАМАСа не осталось бы мокрого места…
– В Сдероте — прикованный к инвалидной коляске — ты не выживешь: перебирайся к нам, в центр страны, — настояла Светлана Яровински, сестра Наймарка. — В тесноте да не в обиде…
К заботе о двух сыновьях прибавился не только уход за попавшим в беду родственником. Яровински — врач-невролог, специалист по восточной медицине, но годы учебы в Харьковской консерватории не прошли даром: в руках Светланы снова оказалась скрипка. Опыт подсказывал: вернуть Игоря к жизни может только сцена! Лишь на подмостках — под гром восхищенных оваций — пианист-виртуоз преображается. Теперь уже не боль управляет им — это он правит миром, слившись с роялем в единое целое. Точно так же, как дерево не выживет без воды и солнца, талантливый (от Б-га!) музыкант и дня не просуществует без слушателей и сцены.
Наймарк и Яровински начинают работать вдвоем: Света пишет стихи — Игорь обращает ее поэзию в музыку. Звучит дуэт.
– В дни антитеррористической операции «Литой свинец» мы решили дать в Сдероте концерт, чтобы морально поддержать горожан, — вспоминает Игорь.
За несколько минут до начала выступления по городу выпустили ракету, но в бомбоубежище, где предстояло выступить, — ни одного свободного места: репатрианты счастливы встрече с искусством.
– Незадолго до начала концерта на меня накатила нестерпимая боль, — рассказывает Игорь. — Из-за нового стресса болезнь резко обострилась. На сей раз я боялся не за себя, а за Свету: я-то к обстрелам привычен, но она…
Обошлось. Сигнал «Цева адом» проскрипел вскоре после того, как отзвучали-отпели заключительные аккорды.

Замкнутый круг
В ноябре 2012 года грянула антитеррористическая операция «Облачный столп», и белокаменный Ришон, в котором в последнее время живет Наймарк, огласил зловещий вой сирены.
– Мне в тот день нездоровилось — двинуться не мог, лежал пластом, — вспоминает Игорь. — Света, услышав сирену, заметалась в ужасе по квартире.
Игорь: «Беги в подъезд, но на улицу не выходи: пережди воздушную тревогу на лестничной клетке».
Света: «Ну как же, Игорь, я брошу тебя одного?!»
Игорь: «Ты с ума сошла: это тебе не 2001 год, сейчас террористы запускают мощные иранские «Фаджеры», и если такой снаряд попадет в жилой дом — от квартиры ничего не останется, зато лестничная клетка, скорее всего, устоит. Беги!»
– Спустя пару дней мы удостоверились в моей правоте: ракета, поразившая жилой дом в Ришоне, почти полностью разрушила квартиры на двух верхних этажах и причинила ущерб всему зданию, — говорит Игорь. — Спасли людям жизнь встроенные в квартиры бетонные кубы. Следовательно, можно спастись и на лестничной клетке… Что же касается меня, то подняться с постели и куда-то бежать я все равно не в силах, зато свист, с которым летит ракета, улавливаю раньше всех: абсолютный слух! В районе, где стоит наш дом, на сей раз не свистело…
– Еврейское счастье: вы перебрались из приграничного Сдерота в центр страны, но ракетные обстрелы настигли вас и здесь?
– Увы, круг замкнулся.
– Если можно… — киваю я в сторону рояля.
– С удовольствием, — оживляется Игорь. — Света, подвези меня, пожалуйста, к инструменту!
Близятся сумерки: алый солнечный шар вот-вот упадет в море, чтобы утонуть в его потемневшей лазури до рассвета.
Крышка откинута, Игорь касается клавиатуры — и… Все мое существо пронзает боль, переходящая в тихую безнадежную скорбь, а потом… Внезапно меня бросает в жар: с такой силой тебя уносит в бесконечность одно-единственное чувство — вера. Всепоглощающая, всепобеждающая, тотальная и вечная, как текущая кровью, молоком и медом земля, на которой мы живем.
В трактовке Игоря Наймарка «Адажио» Альбинони — это смерть, перетекающая в рождение новой жизни и новой любви. Еврейская мистика…
– Игорь, о чем вы мечтаете? — спрашиваю я (звуки «Адажио» Наймарка переполняют меня светлой энергией).
– То есть как — о чем? О гастролях! Хочу сыграть соотечественникам в Америке, Германии, России. Мои друзья, коллеги-музыканты и зрители рассеялись по всему миру, мечтаю о новых встречах с ними. Отправиться в Израиль в наши безумные времена решится далеко не каждый — в регионе неспокойно, вдруг грянет новая война?.. Что же касается меня, то я — транспортабелен. Я просто хочу играть и ищу благородных единомышленников, которые помогли бы мне в этом.
Фото автора

Оцените пост

(голосовало: 4, средняя оценка: 5,00 из 5)

Загрузка...

Поделиться