Выдержки из дневников Семена Милевича печатаются с разрешения его бывшей супруги, О.А. Великий философ и мыслитель ХХ века О.C. Бендер любил повторять: «На каждого гражданина давит столб воздуха силою в двести четырнадцать кило! Это научно-медицинский факт… Вы только подумайте!.. Давят круглые сутки, в особенности по ночам». Я тоже чувствую тяжесть этого столба. И голова кружится — сильно, все время. Все время?! Что такое «время»?! Оставим — это отдельный разговор. Кружится от скорости вращения Земли вокруг своей оси — 1 000 километров в час. Вы только подумайте! А вокруг Солнца, на орбите, Земля вращается еще быстрее. Зачем Б-г так раскрутил Землю? Голова кружится — с ума можно сойти… Чтобы у нас на Земле были дни и недели?! Как знать…
Кони-Айлeнд, Бруклин. В Луна-парке Wonder Wheel — чертово колесо. Никто об этом не знает, но колесо вращается в обратном вращению Земли направлении. Семен любил подолгу кататься на чертовом колесе — головная боль отпускала, и можно было немного расслабиться. Вот уже два года, каждый Шаббат, свой единственный выходной, он шел в Луна-парк, садился в одну из железных клеток и просто сидел, закрыв глаза — два часа предоплаченных вращений «в обратную сторону». Тут было легче. Сумасшедшая скорость вращения Земли нейтрализовалась оборотами железного колеса.
Выдержки из дневников Семена Милевича
Моросил холодный дождь. Луна-парк был пуст. Сонный оператор чертова колеса неохотно оживил механизмы аттракциона для постоянного клиента — меня. Я катался один, как обычно, в белой клетке, закрепленной на внешней раме колеса, и поэтому не скользившей туда-сюда по ходу вращения. Голова уже не кружилась так сильно. Только столб давил. Одна из соседних клеток начала опять с шумом двигаться к моей. В нос ударил запах мочи и немытого тела — что это значит?! Я открыл глаза. Мне показалось или нет, но там кто-то был. Похожий на бездомного пожилой мужчина в черном плаще поверх грязных засаленных лохмотьев и в шляпе. Бродяга из-под бордвока, что ли? Неужели он тоже заплатил за два часа вращений в одно со мною время?! Не может быть. Вонючий, годами не стриженый человек — наверное, залез сюда, чтобы переспать ночь. Было ясно, что черную шляпу и плащ он не носит каждый день — украл где-то. Он смотрел не мигая на меня, прижавшись лицом к прутьям клетки. Тяжелый, отвлеченный взгляд, хроническая грусть на лице. Откуда это лицо было так знакомо мне?! Я видел его миллион раз! Но где?! Что-то подсказывало мне, вопреки всякой логике, что это мог быть только я, Семен Милевич, но гораздо старше, чем сейчас! И этот ужасный вид!
«Что это значит?! — крикнул я, тоже прижавшись лицом к решетчатой клетке. — Ты кто такой, по-русски понимаешь?» Со стороны океана из тумана раздался протяжный корабельный гудок. «Понимаешь, понимаешь — ответил человек, стоя напротив меня в соседней клетке. — Не кричи так, Семен. Хочешь знать, кто я? Я — это ты, а ты — это я». Стало тихо, только скрипело железное колесо, и шумел дождь. «Я прихожу кататься на это колесо уже 22 года, раз в неделю. Тут хорошо — не кружится голова», — сказал бродяга, усмехаясь.
В сорок лет Семен начал изучать Тору и молитвы. Желание вернуться к еврейским корням было сильным и пришло самостоятельно однажды в пятницу вечером. Но дело шло медленно. В тот памятный день, когда казалось, что «Ш’ма» выучена твердо, Семен первый раз в жизни накинул на плечи талит и с трепетом начал молиться на языке патриархов. Во второй части молитвы он перескочил с «л’тотафот бейн ейнекха» на те же слова в первой части — фраза повторялась тут и там. Снова и снова, пытаясь сосредоточиться на древнем иврите, Семен недоумевал, почему он не попадает на окончание «Вайомер Адонай. — Сказал Б-г». Он молился все быстрее и быстрее, но не мог выйти из этой петли. Подвело неуверенное знание «Ш’ма» и врожденное еврейское упрямство; он не хотел останавливаться, не закончив. После долгих часов безостановочного повторения молитвы, уже в состоянии нервного срыва, полуобморока-полутранса, душа Семена начала закручиваться, как в вихре, в обратном вращению Земли направлении, попала в резонанс с энергией «Ш’ма», и он услышал голос Б-га.
Выдержки из дневников Семена Милевича
Как будто возвращаясь к начатой ранее теме, мой новый знакомый, то есть я, но через 20 лет, продолжал: «Но я знаю, что моей душе сейчас хорошо. Она с Б-гом и не хочет возвращаться в мое вонючее тело. Может, ей и жалко меня немного… Я ведь похож на человека только в Шаббат, когда Нешама Езейра возвращается, а так — как дикое животное… — он замолчал. — Ты же в армии был?» «Ну, вроде, так же как и ты», — сказал я, растягивая слова, еще раз осознавая, что вижу себя напротив. «Правильно. В армии тебе, мне казалось, что весь мир здесь — в этой учебке на Холодной Горе. А после дембеля все это осталось позади и стало совсем неважно и неинтересно. Так и душа — столько всего может при жизни произойти и поменяться. Но после смерти — это все уже неважно и позади. Есть только прекрасное бытие души до и после смерти. И оно длится вечность. А вечность — это всегда, без начала и конца. Конечно, тебе сложно понять сейчас — просто верь мне. И чем раньше, тем лучше, потому что тебя ждут некоторые перемены в жизни, и тогда уже будет поздно что-то понимать». Бродяга, то есть я 20 лет спустя, грустно усмехнулся и замолчал.
Преодолев первоначальный шок, я спросил, пытаясь мыслить логически: «Как так может быть — два меня? Ведь я доказал, что Время как одно из измерений просто не существует. Есть только удобная для всех синхронизация деятельности на основе вращения Земли. Есть изменения в мире и людях, а Времени нет. Невозможно, чтобы я существовал одновременно в нескольких так называемых временных измерениях — абсурд!» Я начал все больше возбуждаться и недоумевать от всего происходящего и злиться от мысли, что я должен выглядеть так ужасно через 20 лет. «Ты — не я! Просто похож очень. Бродяга, алкаш, придурок! Какие перемены в жизни?! Думай о своей жизни конченой!» Дикий человек, то есть я, молча смотрел на меня, прижавшись лицом к прутьям клетки. — «Делать больше нечего, как под дождем на чертовом колесе кататься?!» В этот момент клетка, где сидел мой собеседник, заскользила прочь и скрылась в потоках дождя. Перевалив через верх, клетка опять приблизилась ко мне, но была уже пустой.
Семен не мог закончить молитву, неистово цитируя «Ш’ма» на иврите и постоянно возвращаясь на начало, и вдруг услышал голос Б-га: «В’лимaдтем отам ет бнейхем…» Семен повторил слова, перешел на третью часть и закончил «Ш’ма»! Б-г заговорил снова, дождавшись окончания молитвы: «Эмет! Семен, ты говоришь, что времени нет? Ты путаешь людей! Как они должны праздновать Шаббат согласно твоей теории?
Времени действительно нет. И никогда не было. Но не в вашем мире. Когда придет Мошиах, время опять исчезнет, и наступит вечный Шаббат. А пока для вас, смертных, время есть. Ты слишком много знаешь — я забираю твою душу с собой. Это наказание и награда одновременно — быть избранным среди избранных».
Душа Семена унеслась в небеса, к Б-гу, a тело продолжало жить на Земле, но без души. Семен быстро превратился в дикаря: перестал говорить — рычал как собака, ел с крысами на помойке, ходил под себя и занимался рукоблудием всякий раз, когда руки не были заняты. Все знакомые говорили: «Какой ужас, а ведь был нормальный человек. Хорошо зарабатывал… Не укладывается в голове… Бедные родственники. Вот наказание за отрицание времени! Горе от ума — что еще сказать?!» Только на Шаббат, когда вторая, а теперь единственная душа вселялась в его тело, Семен немного успокаивался и начинал вести себя как человек разумный, в глазах опять появлялось осмысленное выражение, к нему возвращался дар речи. Добрые люди каждую пятницу вечером давали ему черную шляпу и плащ, приглашали к столу и наблюдали, как он опять преображается в существо с Душой. В Шаббат Семен молча сидел в синагоге или бродил по улицам Кони-Айленда, возвращаясь к началу «Хавдалы» в шул. Как только свечу заливали вином, он быстро убегал прочь, срывая на ходу шляпу и плащ, понимая, что праздник заканчивается и он опять превращается в дикое бездушное животное. Так повторялось каждую неделю уже много лет.
Душа знала, что происходит с телом на Земле. Но то, как тело доживает свой земной век, теперь не имело никакого значения. Душа была счастлива с Б-гом — вечно, не ограниченная несуществующим временем.
Леви ПЕРЕПЕЛИЦА,
Бруклин, Нью-Йорк
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
