Герой нашего времени

Да простит меня Михаил Юрьич — столько уже раз, по поводу и без повода, использовали название его романа! Но что мне делать? Следующий наш гость — широко известный в России и окрестностях Евгений Ройзман.
Думаю, если Женя когда-нибудь остепенится и выйдет на пенсию, он сможет подработать на молочишко, издав триллер-автобиографию. Вот жалкий и неполный перечень. В 19 лет сел в тюрьму на два года — по впечатлению, повздорил со своей девушкой и забрал у нее прежде подаренные им вещи, что было справедливо квалифицировано как «кража при отягчающих обстоятельствах». Затем — слесарь, историк, архивист, специалист по иконописи, создатель первого в СССР частного музея (старообрядческой иконы), специалист по ювелирному делу, бизнесмен, общественный деятель, политик, депутат, активный борец с наркоманией и наркоторговлей. Мастер спорта и чемпион России по гонкам по бездорожью (трофи-трейд). И — хороший писатель, с очень энергическим лексиконом и прямыми формулировками. Благо «безоблачный быт» созданного им фонда «Город без наркотиков» обильно поставляет живой материал. И — прекрасный поэт.
Меня удивило трагическое мироощущение во многих стихах Ройзмана, списать его только на «знакомство с изнанкой жизни» я не готов. Евгений — прирожденный боец, постоянно бросает и принимает вызовы. Бесстрашен. За справедливость лезет на рожон. Но — от скальпеля поэзии не скроешься.
Ройзман подчеркивает и осознает свое еврейство, не будучи по закону Торы евреем (еврей — отец, мама русская). О вере и истории народа Израиля — многие его лучшие стихи, например, переложения псалмов.
Один знаменитый гроссмейстер жаловался мне, что он «чужой среди своих» — в большинстве народов нацию определяют по отцу, но не у евреев. Такие, как раньше ерничали, «Ивановы по матери» (а уж тем более Ходорковские и Ройзманы по отцу), часто энергичны и талантливы, склонны сражаться со всеми ветряными мельницами — но трагическое противоречие в душе им редко удается до конца изжить. Особенно — при наличии души тонкой, поэтической.
Шлите нам стихи на e-mail: ayudasin@gmail.com

Евгений Ройзман
Все давно уже
плоды с деревьев сорваны,
А которые не сорваны — надкушены.
Все равно, куда идти, в какую сторону,
Только вы меня,
пожалуйста, не слушайте.
Зря рождавшийся
и живший понапрасну,
И рассыпанный, совсем как горстка риса,
Вдруг пойму, что вот,
пришел к Экклезиасту,
А Экклезиаст уже написан.
***
Замер маятник устало
И камин давно не греет
Время от себя отстало
А догонит — пожалеет
Шепотом упала шаль
Штора шелком прошуршала
Но ни шорохом печаль
Тишины не нарушала
Вис тяжелый невеселый
Полумрачный полумрак
И на вешалке неновый
Невеселый черный фрак
В черном чопорном футляре
Паутиною увита
Сохнет скрипка Страдивари
Похоронена забыта
Тяжко пела тишина
Тихо мышь в углу шуршала
Еле слышно и она
Тишины не нарушала
Возрожденья миражи
Холодок средневековья
Словно соты — витражи
Жалко. Слышу шум подков я
По камням процокал мул
Рос разноязыкий говор
Скрип повозок крики гул
Просыпался Вечный город
* * *
…И семь свечей, и сладкое вино,
Талмуд и свиток Торы, и давно
Заснувший город, черное окно
И тишина, и юная Суббота…
Больничная палата, тишина,
Багрицкого рыдающие строки,
Столица в грязной раме из окна.
И только Б-г мне установит сроки.
Я сам себя здесь бросил одного.
Я просто глуп.
Иль глух, по крайней мере.
Москва слезам не верит, что с того?
Самой Москве
давно никто не верит.
А раньше верили. Красавица Москва!
Глуха, слепа и с тем косноязыка.
Толста, сыта… как немощны слова!
Двулична, краснолица и безлика…
Да что Москва? Неверная жена
Или, скорей, порочная невеста.
Моя любовь к Москве искажена
Всем тем, что до меня имело место.