Мой дедушка Шулим Янкелевич Боруховский прожил долгую и нелегкую жизнь. Родившись в 1878 г. в бедной многодетной семье в черте оседлости в Украине и дожив до 1963 г. в Москве, он испытал все тяготы, характерные для судьбы еврея в Российской империи и в Советском Союзе.
Он знал, что такое изнурительная работа и вынужденная эмиграция при царском режиме, необоснованные аресты уже при советской власти, бегство от фашистской оккупации во время Великой Отечественной войны.
Вместе с бабушкой они вырастили четверых детей. И кампания по борьбе с космополитами, и «дело врачей» не обошли стороной их семью.
Всю жизнь дедушка был глубоко религиозным человеком и соблюдал законы, дарованные Торой, хотя и не всегда это было безопасно. Его талес и тфилин хранятся у моего старшего сына, его правнука.
Дедушка учился только в хедере, но знал четыре языка: русский, украинский, идиш и иврит. Всегда много читал, очень любил Шолом-Алейхема. В конце жизни сам попробовал писать. Осталось несколько его рукописей на русском и идиш, которые сохранили мои родители Арон и Эсфирь Боруховские.
Алла Рожанская
Это было в 1891 году.
Почти 80% населения города составляли евреи. Их, как и любой другой народ, можно было поделить на три категории: совсем бедняки, середняки и небольшое количество почетных и зажиточных. Самым же почетным, набожным и зажиточным был Залман Эли. Это был мужчина среднего роста с крупными чертами лица, характерными признаками которого был большой лоб и необыкновенно длинная, всегда ухоженная борода. Своим видом он напоминал какого-то патриарха. Таковы же были его отец, дед и прадед. Эта значительность передавалась у них из поколения в поколение.
В городе не было ни одного благотворительного учреждения, где бы ни состоял членом Залман Эли. Он был габай в большой молельне. Еженедельно заходил проверить порядки в доме для стариков и узнать, как их обслуживают. Он устроил кассу взаимопомощи, где бедным ремесленникам выдавали беспроцентную ссуду в рассрочку. Он был старостой погребального общества, и бедняков хоронили бесплатно по всем правилам еврейского закона. Деньги же на эти нужды получали с добровольных пожертвований. Каждый еврей старался быть записан в число жертвователей. И каждый месяц два человека обходили дома, в которых давали деньги. У них была чековая книжка, выданная Залманом Эли, в которую вписывалась сумма пожертвования. Залман Эли распределял эти деньги. Но когда случалось, что денег было недостаточно, он в тайне от других добавлял свои. Таков был Залман Эли Добров.
У Залмана Эли был собственный дом, который он получил по наследству от отца. Дом был деревянный, но сохранился очень хорошо, ибо Залман Эли был хорошим хозяином. В большом дворе стояли сараи. Погонщики, которые гнали скот от купцов в Варшаву, Петербург и Киев, загоняли этот скот к нему во двор под навесы и платили по десять копеек с каждой скотины. Зимой же скотине было тепло в сараях, а для людей было сделано теплое помещение.
Сам Залман Эли не занимался этими делами. Полным хозяином и его доверенным лицом во дворе был Юмен Найда.
История его фамилии такова.
Он был подкидыш. Однажды одна бедная женщина вышла утром на улицу и увидела, что лежит замотанный в тряпки ребенок и плачет. Она его подобрала и накормила с чайной ложечки молоком. Потом она пошла по соседям и рассказала о своей находке. Она не знала, как ей быть. Принять его она не могла, и своих-то детей ей кормить было нечем. Тогда решили, что каждая семья, а на этой улице было двадцать семей, должна держать его по месяцу. И дали ему фамилию Найда. Так и выкормили его на этой улице.
В восемь лет он уже всех обслуживал. Кто посылал его по воду, кто брал с собой на базар помогать носить кошелку. За это его кормили.
Когда ему исполнилось тринадцать лет, он приютился во дворе Залмана Эли. Спал в сарае и кормился у погонщиков. Со временем он стал следить за чистотой во дворе и превратился в дворника. На ночь запирал ворота, утром отпирал. Он был честным и набожным мальчиком. Ему доверяли. Он собирал с погонщиков деньги за ночлег и все до копейки отдавал хозяйке. За эту работу его кормили и одевали.
Жена Залмана Эли была из Житомира. Говорили, что она правнучка Ришенского цадика, дочь благочестивых родителей. Как и ее муж, в городе она пользовалась большим авторитетом.
Чем могла, помогала бедным людям, навещала больных женщин, заготавливала на зиму кадки с капустой и огурцами. И вся беднота посылала к ней детей с горшками и мисками, и Эстер все раздавала им.
А Залман Эли занимался тем же, чем его отец и дед. Во всей округе он покупал у помещиков хлеб. Часть продавал мелким торговцам, чтобы те могли заработать, а остальное отправлял за границу.
Помещики, как будто это было законом, продавали урожай только Доброву, ибо его слово было свято, он его никогда не нарушал.
У Залмана Эли и Эстер были двое детей – девочка и мальчик. Девочка была старше на три года, ее звали Рахиль. Мальчика звали Мойше-Довид. Они были воспитаны в религиозном духе, но дома получили светское, – русское и немецкое образование.
В те времена евреи, за исключением самых бедных, по религиозным причинам старались не отдавать своих детей в школу, а учили их дома, нанимая платных учителей.
Рахиль была симпатичная девушка, своей статностью похожая на отца. Когда ей исполнилось шестнадцать лет, родители начали подыскивать ей для нее жениха. Залман Эли говорил, что девушку замуж надо выдавать рано. Но в своем городе они не могли найти ей подходящей партии. И тогда шадхены (сваты), узнав об их намерении, стали предлагать им женихов из других городов.
И вот, наконец, один шадхен предложил им достойного жениха. Жил он в Екатеринославе, но родом был из Белоруссии, откуда на лесопильный завод его отца по Днепру шли плоты. Залман Эли сам поехал познакомиться с женихом. Он узнал, что семья приличная, известная в Екатеринославе. Имеет собственный дом. Жених культурный, религиозный, красивый, представительный, коммерсант. Специалист по лесному делу. В общем, подходит.
Тогда Мордехай Нехотович с сыном Лейбеле (так их звали) поехали смотреть невесту. С первого взгляда молодые понравились друг другу. И через три месяца сыграли свадьбу. С обеих сторон съехались родственники, люди состоятельные и уважаемые. Залман Эли устроил специальный обед для бедных. В субботу в синагоге было оживленно, туда пришли приехавшие на свадьбу гости, которые собрали большую сумму денег для благотворительных целей. Свадьба продолжалась целую неделю, и молодым были устроены торжественные проводы. Эстер тоже поехала с Рахилью посмотреть, где и как она будет жить…
Залман Эли стал брать сына в свои деловые поездки. Он хотел, чтобы юноша познакомился с помещиками, привык к этой работе, знал качество зерна и смог заменить его в старости.
Прошло еще два года, и родители стали думать о женитьбе Мойше- Довида. В это время Эстер поехала погостить на родину, в Житомир, где у нее были два брата и сестра, с которыми она несколько лет не виделась. В разговоре с ними она как-то обмолвилась, что они хотели бы женить сына, если Б-г пошлет хорошую невесту, и посетовала, что в их городе нет подходящих девушек.
Тогда один брат обратился к другому:
– Знаешь, Мендель, у кого есть хорошая девушка? У Дондеша Берковича.
– А кто это? – спросила Эстер.
– Это очень приличный человек, крупный оптовик мануфактуры, а его дочь красавица и умница. Он сам нам дальний родственник со стороны отца. Я это устрою. В субботу в синагоге я ему расскажу, что у нас в гостях наша сестра, и он, конечно, пригласит нас к себе.
Так все и произошло. Сразу же и девушка, и вся ее семья понравились Эстер. Они обо всем договорились и послали телеграмму Залману Эли, чтобы он приехал с сыном. Молодые люди сразу понравились друг другу, и родители решили, не откладывая, сыграть свадьбу. Приехала Рахиль с мужем, вызванная, как и отец, телеграммой. Залман Эли был очень доволен, что неожиданно Б-г послал им то, о чем они мечтали.
Дома они устроили большой праздник в честь невестки и пожертвовали большую сумму на благотворительные цели.
Как только Залман Эли подтвердил помещикам, что он берет их урожай, дела его пошли еще лучше. За границей был большой спрос на зерно из-за сильной засухи, и цены росли каждый день. Говорили, что это Мина (так звали невестку) счастливая, и она принесла удачу.
Время шло. Через год Мина родила мальчика. Это было большим счастьем – первый внук, продолжатель рода Добровых. Ведь у Рахили была девочка. Назвали внука Арон. Залман Эли был очень рад и каждый день благодарил Б-га. Когда пришло время учить внука, не жалея денег, взяли самых лучших учителей. Мальчик изучал Талмуд и светские науки, был очень способным. Во время своей Бармицвы он в синагоге произнес блестящую речь, чем вызвал всеобщее восхищение.
Несчастный случай. Перемена в жизни
Найда приманил себе черную красивую собачку. Он выкормил ее, она выросла и стала дворовой собакой. Она знала всех своих и ласкалась к ним, а чужих во двор не пускала и громко лаяла. Днем Найда держал собаку в будке, а на ночь выпускал. Обычно она лежала около ворот, и, заслышав шорох, сразу начинала «ворчать».
Эта история произошла в июле. Стояли очень жаркие дни, даже ночью была невыносимая духота. Эстер не могла уснуть, и чуть стало светать, вышла во двор подышать свежим воздухом. Жук, так звали собаку, тихонько подкрался и укусил ее за ногу. Она оглянулась и крикнула:
– Вон, стервец! Не узнал?
Утром Эстер рассказала Найде о случившемся. Он побил Жука и запер в будке. Никто не обратил особого внимания на этот случай. Нога у Эстер не болела, и все забылось.
Прошло дней десять, и Жук пропал. Найда думал, что погонщики заманили его с собой. Но скоро стало известно, что в городе какая-то собака покусала двух женщин и мужчину. Полицейские застрелили собаку, потом сделали анализы, и оказалось, что она бешеная.
А тем временем Эстер очень изменилась, вела себя как-то странно. К ней пригласили врача, и он велел немедленно положить ее в больницу. Но было уже поздно, и через три недели она умерла. Простые люди говорили, что ее специально отравили, потому что болезнь запущена, и помочь ей уже было нельзя.
Это был большой и внезапный удар не только для всей семьи, но и для бедных женщин, о которых она всегда заботилась. Они оплакивали ее, идя за гробом, и рассказывали друг другу, какая Эстер была добрая и как всей душой старалась им помочь. «Да упокоится она с миром», –говорили они.
После смерти жены Залман Эли все дела передал Мойше-Довиду, перестал ездить к помещикам, отправлять хлеб за границу и вести переписку с купцами. Утром до одиннадцати часов он молился в синагоге, позавтракав, читал Талмуд или Псалмы. В два часа обедал и, отдохнув, шел заниматься общественными делами. Он заходил проведать больных, помогал им. Вечерами он снова шел в синагогу, где изучал священные книги, а вокруг него сидели старики и слушали его. Зимой он вставал в три или четыре часа и до самого утра учил Талмуд и читал Псалмы.
Так Залман Эли жил после смерти Эстер пять лет. Потом он стал себя чувствовать неважно, и врачи велели ему меньше ходить и больше отдыхать. Но он по привычке не мог долго сидеть дома без людей и ходил в синагогу, пока окончательно не слег. Его часто навещали уважаемые жители города, но семья видела, что это ему в тягость, и прекратили эти визиты. Ему становилось все хуже и хуже. Однажды утром Залман Эли позвал сына и попросил его:
– Дай мне большой молитвенник. Я сегодня умру.
Он помолился и попросил подойти невестку и внука, а потом повернулся лицом к стене и умер.
Весть о смерти Залмана Эли быстро разнеслась по всему городу и окрестностям. В день его похорон все магазины были закрыты, и весь город провожал его на кладбище. После похорон раввин объявил месячный траур.
Под подушкой у Залмана Эли нашли завещание, в котором говорилось о пожертвовании на каждое благотворительное заведение и указывалось, где взять эти деньги.
Мойше-Довид выполнил все обряды, положенные по еврейскому закону. Целый год у него дома утром и вечером собирался миньян, и он сам читал кадиш.
Но вот прошел год, и другой. И горе стало ослабевать. Ибо сказано: что земля скрыла – забудь.
Окончание следует
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
