Окончание. Начало в №1037
Яркий свет. Красный круг солнца медленно, но верно садился за бруклинский горизонт за окнами Египетского зала. Я ходил вокруг статуэтки и рассмтривал ее со всех сторон. Я пытался читать иероглифы на статуэтке, но мог разобрать только два знака, похожие на букву иврита самех и никуд сверху. «Простите, сэр, что значит «сос» по-египетски?» — спросил я стоящего рядом работника музея, которого не замечал до этого момента. «SOS? Спасите наши души — по-английски, а по-египетски не знаю», — ответил он, ухмыльнувшись. «Вот оно что! Вот оно, послание мне!» — озарило меня. «Сэр, откуда на египетской статуэтке могли появиться буквы иврита?» — спросил я, обернувшись к смотрителю музея, но он как сквозь землю провалился. Я покрылся испариной и стоял как вкопанный перед статуэткой Небсена и Небетты. Мозаика последних событий сложилась в простое и понятное послание из глубины веков.
Я вернулся домой в полном шоке. Я включил новости, чтобы как-то отвлечься. Передавали торжественную церемонию бракосочетания людей в свадебных нарядах со своими любимыми собаками. Теперь и в штате Нью-Йорк такие пары могли официально регистрировать свои отношения. «Совет да любовь!» — я смахнул дисплей со стола. Он упал на пол и разбился — да уж, каждый день жизнь делить с тобой, возвращаться домой… Я налил водки и выпил натощак — надо было отвлечься от всего пережитого. «Египтянин Сема!» Я налил еще, выпил, не закусывая. «SOS — спасите наши души!» Еще один стакан — и водка начала оказывать свое терапевтическое действие — ошеломление от всего пережитого ушло на второй план, и я мог опять рассуждать трезво. «Как помочь предкам?! Родственники, как ни крути, и, да, евреи, согласно традиции. Они застряли, зависли, оказались в плену египетской магии. Души вернулись в статуэтку, как и положено. Сидят теперь в Бруклинском музее под плексигласовым колпаком — такое вот «бессмертие». Сидят и смотрят на посетителей — тоска зеленая! Проблема… Родичи молодцы — 3000 лет назад оставили комфортную жизнь в Египте, ушли с евреями, стали евреями. А я приехал, понимаешь, по еврейской линии в Америку и сижу теперь, пью водку в квартире на 7-й и 72-й… Я налил еще: все, последняя, немного выпил — и хватит! Со статуэткой, конечно, неувязка вышла. И чего, спрашивается, надо было делать ее вообще?! А магия — она и в Африке магия».
Статуэтка, являясь временным домом для душ Небсена и Небетты уже более 3000 лет, сохранилась в безупречном состоянии. «Нет ничего более постоянного, чем вещи временные», — вспомнил я мудрое изречение. «Я помогу! Я вас вытащу! Меня ничто не остановит!» — кричал я, сидя на кухне и молотя кулаком по столу, пока сосед сверху не начал бить бейсбольной битой по трубе отопления.
Мне снился сон. Ночь в Египетском зале Бруклинского музея. Зал был пуст — все так называемые экспонаты отсутствовали. Из прилегающей к залу комнаты, Mummy Chamber, раздавались звуки. Я подошел к стеклянным дверям и увидел там всех каменных египтян из пустого зала. Они возбужденно обсуждали что-то, столпившись вокруг мумии Тотирдиса. Как раз в тот момент, когда я подошел к дверям, мумия зашевелилась и начала медленно подниматься, издавая ужасный хруст и треск, как будто ломали батон старого итальянского хлеба. Льняные бинты и сухая смола осыпались трухой, поднимая облако пыли. Тотирдис повернулся к стеклянным дверям и, вытянув руку в моем направлении, сказал скрипучим голосом: «Он! Он… может… вас… спасти!» Каменные египтяне — фараоны и жрецы, писцы и танцовщицы, ремесленники и земледельцы — все одновременно повернулись в мою сторону. В следующее мгновение мумия рассыпалась, как песочный замок, и я проснулся.
Восемь утра. Я был пьян так же, как в одиннадцать вечера, перед тем как пойти спать. После девяти часов крепкого сна я был не с похмелья, не с бодуна, а пьян свеже, без признаков облегчения от выпитых 375 граммов водки с оранджем. Я боялся пошевелиться, а тем более встать — вставание могло привести к падению или, еще хуже, бегству в туалет, исполнять «арию Риголетто». Этого нельзя было допустить — я должен был идти «на дело». Поэтому я лежал неподвижно, надеясь победить спиртные пары и прийти в себя, имея в запасе два часа до открытия Бруклинского музея. И я победил: умывшись, сделав физзарядку и пообещав себе никогда больше не пить, я полез в клазет искать старый тяжелый молоток.
Я позвонил другу Лайбишу: «Есть дело, на миллион. Возьми с собой железные гантели — не спрашивай, встречаемся через полчаса возле памятника книгам на Шестой авеню».
Поезд номер три привез нас на Eastern Parkway, 200. Вот он, Бруклинскй музей. «Отпусти моих людей! Шалакх Эт Ами!» — я встал перед входом, подняв руки, и взывал к классическим колоннам музея. Мы вошли внутрь, и когда зазвенел металоискатель, Лайбиш сразу вытащил гантели и начал объясняться с охраной. Я быстро следовал дальше по коридорам музея с молотком во внутреннем кармане пальто. Лифт, третий этаж, прямо, направо, вот они — Небсен и Небетта. Я с ходу разбил вначале плексигласовый купол, затем статуэтку на части — еще, еще и еще раз, вдребезги, на мелкие кусочки. Кругом звенела сигнализация, сбегались охрана и работники музея. «Нас, нас тоже! Разбей наши клетки! — кричали мне каменные египтяне со всех сторон, в то время как я неистово работал молотком. — Мы устали сидеть в этих статуях. Мы очень-очень устали!» Ко мне боялись подходить, поэтому я сделал свое дело основатально, от статуэтки Небсена и Небетты остались только мелкие камешки да песок.
Прибывшая полиция скрутила меня, сломав мне в процессе задержания два ребра. Меня отвезли сначала в Kings County Hospital, a потом в полицейский участок №71. Арест на старости лет — кто бы мог подумать?! Я был счастлив, осознавая, что выполнил очень важную в своей жизни миссию: освободил от оков египетской магии своих предков, вывел двух последних евреев, Небсена и Небетту, из египетского плена.
«Моисей! — ответил я с вызовом на вопрос полицейского, заполнявшего протокол в полицейском участке. — Моше Рабейну!»
Леви ПЕРЕПЕЛИЦА,
Бруклин, Нью-Йорк
Оцените пост
(голосовало: 1, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
