В манхэттенском федеральном суде состоялось заседание по делу россиянина Виктора Бута, осужденного за сговор с целью продажи партии оружия наркомарксистской колумбийской группировке ФАРК. В этот день 45-летний Бут должен был услышать приговор, но судья Шира Шендлин по договоренности со сторонами перенесла его на 12 марта.
Теоретически россиянину грозит срок от 25 лет до пожизненного. Как стало известно вашему корреспонденту, прокуратура намеревается просить пожизненное заключение. Защита, очевидно, будет настаивать на минимуме, то есть на 25 годах.
При вынесении приговора американские судьи отчасти руководствуются документом, который составляет судебный отдел надзора. По-английски он называется Pre-Sentencing Report, а по-русски я зову его приговорной справкой.
Этот документ, обычно насчитывающий десятки страниц, содержит личные данные осужденного, его послужной список, прежние судимости, если таковые имеются, краткое описание его преступлений, приговоры, вынесенные его подельникам, и другую информацию, основываясь на которой, отдел надзора выводит полагающийся ему приговор по специальной таблице.
Насколько мне известно, он рекомендовал, чтобы Бута приговорили к 30 годам лишения свободы. Именно такой срок определил судья Джед Рейкофф, в прошлом году председательствовавший на процессе ростовчанина Константина Ярошенко, сирийцу Монзеру Аль-Кассару, которого привезли в США из Испании и предъявили ему практически такие же обвинения, что и Буту.
Если судья Шендлин вынесет россиянину аналогичный приговор, он проведет за решеткой примерно 24 года. До вынесения приговора стороны должны представить судье свои ходатайства по поводу меры наказания.
Судебный зал был так полон, что корреспондентов рассадили в ложе, в которой осенью сидели 12 присяжных, признавших Бута виновным. Бут, которого ввели из-за полированной двери в стене зала, был аккуратно пострижен и выглядел похудевшим. Для него в зал вызвали судебных переводчиков Яну Агурееву и Андрея Таруца, работавших на его процессе, но Бут так и не надел наушники.
Несмотря на это, суд заплатит им в общей сложности почти 800 долларов. Во время процесса Бут тоже подчас не пользовался наушниками, и переводчики работали на одну его жену Аллу.
«Вы чего на звонки не отвечаете?» — весело спросил прокуроров в начале заседания главный адвокат россиянина Альберт Даян.
«Мы отвечаем, но не на ваши», — флегматично парировал обвинитель Брендан Макгвайр.
Такое пикирование между обвинением и защитой происходит в судах США сплошь и рядом и иногда вызывает у подсудимых подозрение, что стороны сговорились между собой. Нет: они просто работают в одном здании и давно знают друг друга. Подсудимые приходят и уходят, а они остаются.
Сперва судья зачитала свой ответ на последние ходатайства Даяна, который, в частности, доказывал, что Бута осудили не за то преступление, за которое его привлекли, и оспаривал наличие в его деле американской юрисдикции.
В своем ответе, оглашение которого заняло около 20 минут, Шендлин приняла все контраргументы прокуратуры и отвергла призыв защиты частично или полностью отменить вердикт присяжных и назначить новый процесс.
Бута признали виновным в сговоре с целью преднамеренного убийства американцев, выраженного термином murder, хотя привлекли за kill, то есть убийство без умысла, согласилась судья. Но из материалов дела следует, подчеркнула она, что россиянин прекрасно знал, в чем именно его обвиняют, и от чего ему следует защищаться. Поэтому этот терминологический разнобой, по словам Шендлин, не ущемил его права на защиту.
Судья также сочла доказанным, что, договариваясь о поставках оружия ФАРК, Бут знал, что оно будет использовано для борьбы с вертолетами, которые пилотируются в Колумбии американскими летчиками.
Отвергнув требование защиты о новом процессе, судья, с другой стороны, вняла ее сетованиям на условия содержания Бута на режимном десятом этаже федеральной тюрьмы Metropolitan Correctional Center, находящейся напротив суда. Шендлин зачитала почти полный текст соответствующего ходатайства Даяна, в котором Бут уподоблялся графу Монте-Кристо и говорилось, что он содержится в еще более «варварских условиях», чем в бангкокской тюрьме, где он ждал решения по поводу экстрадиции в США.
Защитник заявил, что он безуспешно убеждал тюремную администрацию перевести Бута из одиночки, где его держат, поскольку в числе прочего обвинили в содействии террористам, на общий режим, чтобы он мог общаться с другими заключенными. По словам Даяна, тюремщики отвечают, что Бут изолирован для его же собственного блага: он известная фигура, а таких часто задирают другие узники.
Адвокат заметил, что Бут может постоять за себя.
После заседания Даян поведал журналистам, почему именно он так рьяно настаивает под занавес о том, чтобы его клиента перевели на общий режим. По словам адвоката, он опасается, что если Бут останется до приговора на строгом режиме, то федеральное тюремное управление, известное под сокращением ВОР (Bureau of Prisons), отправит его в спецтюрьму категории supermax с самым строгим режимом, где «он будет похоронен заживо».
В США сейчас имеется лишь одна федеральная тюрьма этой категории, находящаяся в г. Флоренс (штат Колорадо).
Огласив ходатайство Даяна с жалобами на условия содержания Бута, судья назвала их «суровыми, жестокими и неоправданными». Прокурор Гуруанджан Сахни обещал снестись с тюремной администрацией и выяснить ее позицию по этому поводу.
«Шендлин — это самая справедливая судья, с которой мне приходилось иметь дело», — заметил Даян после церемонии. Он также сообщил, что в своем последнем слове, которое будет недолгим, Бут продолжит настаивать на своей невиновности.
В пятницу состоялось полуторачасовое слушание по поводу условий содержания Бута, которое оказалось благоприятнее для россиянина, чем предыдущее.
На этот раз было очевидно, что судья в принципе согласна с доводами зашиты, требующей, чтобы Бута перевели из одиночки на общий режим. Там он сможет общаться с другими заключенными и гулять на крыше тюрьмы, а не в закрытом помещении, куда, по словам его адвоката Альберта Даяна, свежий воздух поступает лишь через большие трещины в оконном стекле.
На протяжении этого слушания не раз создавалось впечатление, что судья готова приказать тюремной администрации перевести Бута со строгого режима на общий. Но Шендлин, как оказалось, не имеет понятия о том, есть ли у нее на это право. Прокурор Гуруанджан Сахни тоже не знал, защита доказывала, что такое право у судей есть, и привела пару прецедентов, а вызванные на слушание начальница тюрьмы Сьюзен Хейстингс и ее главный юрисконсульт Адам Джонсон только разводили руками.
Поначалу судья попыталась подтвердить факты, изложенные в письме, которое Даян послал ей на прошлой неделе, и задала Джонсону ряд вопросов. Из его ответов создавалось впечатление, что этот документ местами не соответствует истине.
В частности, прося перевести Бута из одиночки в общую камеру, Даян утверждал, что вышеупомянутый Аль-Кассар, арестованный в 2007 году по таким же обвинениям, содержался, в отличие от Бута, на общем режиме. Джонсон сказал, что это не так, и что речь, возможно, шла не об Аль-Кассаре, а о ком-то из его подельников.
Даян жаловался судье, что Буту не разрешают пользоваться тюремным ларьком. Джонсон возразил, что россиянин делает там «крупные закупки».
Защитник спорить не стал, но посетовал, что в ларьке крайне скудный ассортимент. «Овсянка и Scope — вот все, что он может там взять», — воскликнул Даян, имея в виду средство для полоскания рта. Тюремный юрист сказал, что это не так, но согласился, что в ларьке «ограниченный выбор товаров».
Джонсон также опроверг утверждения защиты о том, что Буту не дают вегетарианских блюд.
Он заявил, что пять дней в неделю Бута выпускают на час из камеры в помещение для прогулок. Даян парировал, что оно не намного больше, чем камера россиянина.
В своем письме он пожаловался, что его подзащитный не видит дневного света, поскольку вместо стекла в узкое окно его камеры вставлен плексиглас. Джонсон сказал, что в окнах камер действительно стоит матовое стекло, но подчеркнул, что через него «можно отличить день от ночи».
Джонсон отметил, что Бута поместили в недавно отремонтированную камеру со своим туалетом и душем.
Неулыбчивая плотная блондинка Хейстингс, которая служит в тюремном ведомстве уже 27 лет, заявила, что гордится порядками вверенного ей учреждения. По ее словам, решению поместить Бута на строгий режим на десятом этаже тюрьмы, который раньше называли «террористическим блоком», предшествовали консультации со специалистами тюремного ведомства и с экспертами по антитеррористическим операциям.
«Все они пришли к одному и тому же заключению, — сказала она, — что целесообразно будет содержать его именно там».
«Он что, представляет угрозу для охраны? — спросила судья. — Для других заключенных? Для самого себя?»
«И то, и другое, — ответила начальница тюрьмы, которую Бут, возможно, прозвал про себя Эльзой Кох. — Исходя из своего 27-летнего опыта, — продолжала она, — я думаю, что приняла правильное решение».
«Угрозу для охраны?! — скептически переспросила Шендлин. — Для других заключенных?! Он же не был связан с какой-нибудь «Аль-Каидой»! Он бизнесмен! Он торговал оружием! Он продал много оружия. Но ведь само по себе это не обязательно преступление. Мало ли кто торгует оружием! США продают массу оружия!»
Хейстингс объяснила, что, судя по уголовному делу Бута, он обладал большими возможностями и организаторскими способностями и поэтому мог возглавить подготовку к побегу.
«Он что, член террористической организации вроде «Аль-Каиды»? — снова спросила судья.
Начальница тюрьмы заметила, что Бута обвиняли в содействии террористической организации.
«Я знаю, в чем его обвиняли! — бросила Шендлин. — Но разве он сам занимался какой-то террористической деятельностью?!»
Дело явно шло к тому, что судья прикажет изменить Буту режим, но она не была уверена, есть ли у нее на это право, и обратилась за советом к прокурору Сахни, явившемуся в синей чалме.
Прокурор сказал, что не знает, но заметил, что «вообще суды обычно склоняются перед мнением тюремной администрации».
«Но каковы мои полномочия? — спросила судья. — Я могу приказать его перевести?» Не получив вразумительного ответа, она попросила Сахни изложить ей свои соображения ко вторнику. Даяну было приказано сделать то же самое.
«Я общаюсь с Бутом уже год, — сказал Даян. — Он не представляет никому никакой угрозы! Он для этого слишком умен, слишком образован».
«Я не вижу никакого смысла держать его на спецрежиме», — заключила судья, но отложила решение до того, как получит меморандумы с соображениями сторон по этому поводу.
Похоже, недалек уже час, когда Бут получит возможность общаться с другими узниками манхэттенской федеральной тюрьмы. Такой исход будет большой победой Даяна, поскольку случаев перевода таких заключенных со спецрежима на общак в прошлом почти не было.
Я бы лично предпочел и дальше сидеть в одиночке, но Бут, очевидно, много общительнее меня.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
