Когда-то Уинстон Черчилль сказал: «Всегда будут в истории времена, когда действиям тех, кого так мало, должны будут благодарно обязаны те, кого так много…»
Самый ненавистный
Иран с его ядерной программой пытаются дожать санкциями. Еще не так давно нельзя было с уверенностью утверждать, чьими они будут: ООН или США.
Было время, когда по воле президента Америка выжидала со своими санкциями многие недели в надежде на консенсус в Совете Безопасности, хотя могла, не нарушая международного права, ввести их в одностороннем порядке и обеспечить их исполнение, включая самые сложные, — на то и супердержава. Но не станем возвращаться к тем неделям, когда администрация Обамы использовала все возможные «тормозные» ресурсы, чтобы не дать Конгрессу США односторонне принять санкции против Ирана.
Однако мало принять санкции. Надо, чтобы они работали…
При президенте Буше, объявившем войну с террором, в правительственной иерархии было создано уникальное управление. Его руководитель в ранге первого заместителя министра финансов США должен был организовать работу на совершенно новом направлении — терроризм и финансовая разведка. Буш и его помощники оказались достаточно проницательными, чтобы поставить во главе управления мало кому известного Стюарта Леви — сравнительно молодого умного юриста школы Гарварда.
Террористические группировки и страны-обманщики, пытающиеся вести свой «бизнес» так, чтобы можно было обойти американские и международные антитеррористические санкции, вскоре познакомились с новой «дубинкой» по имени Леви. Но не напрасно администрация полагалась на ум и способности Стюарта Леви. Очень скоро, следуя максиме «победи зло добром», он научился, как мягким обхождением со странами и частными предпринимателями отвращать их от соблазна обмана и склонять к честному сотрудничеству в вопросах, связанных с применением санкций.
Сменилась власть в Вашингтоне — на ту, которая обещала Change. Однако новая власть попросила Стюарта Леви остаться на посту руководителя все того же уникального управления. Для аналитиков в Вашингтоне это означало не просто его переход из одной администрации в другую, а переход к работе с президентом, чьи принципы международной политики фундаментально отличаются от проводившихся в жизнь его предшественником. Можно предположить, Обаме помогли осознать, что убежденный республиканец Стюарт Леви хотя и не голосовал за него на выборах, сумел, что оказалось важнее, превратить свое управление в ту самую «мягкую дубинку», с помощью которой эффективно «зажал» Иран и Северную Корею и помешал осуществлению многих амбициозных планов террористических групп и их пособников в сфере финансов и бизнеса.
Сегодня, когда читаем или слышим об эффективности санкций, полезно знать и помнить, что именно Стюарт Леви определил цели, эти «ахиллесовы пяты», для антииранских санкций: банковская система, транспортные компании и физические лица, связанные с Корпусом стражей Иранской революции, который, как подозревается, стоит за программой ядерного вооружения Ирана. По признанию министра финансов США, Стюарт Леви стал главным архитектором стратегии, финансово заставившей Иран платить все больше и больше за свой ядерный вызов миру, и был главным в международном осуществлении этой стратегии.
Американским бизнесам за редкими исключениями запрещено вести дела с Ираном. Эти запреты введены законами и распоряжениями президента США. Сложнее обстоит дело с неамериканскими бизнесами. Стюарт Леви нашел новаторский подход, суть которого — дипломатия вместо приказного принуждения; он добивается своей цели, готовя краткие, сжатые представления по существу дела, чтобы побудить союзные страны принять более эффективный международный стандарт.
Подход Стюарта Леви работал настолько хорошо, что в Тегеране его назвали бейт нуар — самый ненавистный человек. Лучшего признания эффективности деятельности управления Стюарта Леви и не придумаешь, но можно добавить к нему мнение бывшего министра финансов Ирана Д. Джафари: «Они [США] нашли своего сиониста, чтобы задушить иранскую экономику; парень лично разъезжает по странам мира, предлагая поощрение и поддержку вместе с просьбой о сотрудничестве против Ирана, а если не достигает результата, то прибегает к угрозам». Почти все правильно у иранского министра, но только Стюарт Леви не прибегал к угрозам и вел дело так, что его собеседники сами начинали понимать, к чему может привести их саботаж или попытки обхода санкций против Ирана. Умным парнем оказался этот Стюарт Леви!
По просьбе Стюарта Леви сотрудникам предлагалось готовить неопровержимые доказательства «ошибочного» поведения вовлеченной «в беседу» стороны, а затем предъявлялись факты, а когда надо, и демонстрационные листы. Беседы велись без обиняков, будь то представители страны или частного бизнеса.
Один из недавних успехов юристов, работающих в системе, созданной Стюартом Леви, — собранные доказательства для обоснования применения санкций в отношении транспортных компаний. Недавно удалось доказать противоправную связь владельцев здания в финансовом районе Нью-Йорка с иранским банком, связанным с торговцами вооружениями. При этом вся акция была проведена так, чтобы не нанести ущерб стабильности финансового рынка.
Стюарт Леви сыграл свою роль и в получении доступа к базе данных международного объединения (с базой в Бельгии), которое координирует межбанковские операции. Разрешение на такой доступ дал президент Буш после атаки 11 сентября 2001 года, хотя и были недовольные как самим разрешением, так и его осуществлением.
Понимая, что сегодня санкции — одна из немногих имеющихся возможностей унять иранских мулл, мы будем помнить имя того, кто нашел путь, как заставить эти санкции работать. Мы запомним имя Стюарта Леви, республиканца в администрации демократов, умного, скромного юриста Гарвардской школы, по выходным отвозящего своих детей в воскресную еврейскую школу.
Чтобы город говорил
на родном языке…
Было время, когда некоторые военные планы выполнялись так успешно, что на карте мира должен был вот-вот появиться большой, большой город, свободный от вырезанных неверных и говорящий только на арабском.
У пятнадцатиметрового бронзового мемориала морской пехоте США вблизи Арлингтонского национального кладбища под Вашингтоном в День независимости очень старому человеку предстояло стоять в окружении генералов и приветствовать строй проходящего перед ним парадного расчета.
Он не всегда был старым. Когда-то его звали Лайош Ленович, и был он в ту пору 10-летним пареньком, выросшим на ферме в маленькой венгерской деревушке неподалеку от границы с Чехией. Он приехал в США с родителями, поселившимися в небольшом шахтерском поселке в Пенсильвании, где его дразнили за странный акцент и отчаянно задирали за принадлежность к «вредной нации».
Пройдут годы, и американский военный летчик-истребитель Лу Ленарт — бывший Лайош Ленович — поведет свой боевой самолет «Корсар» (F4U Corsaire) в атаку на цели на острове Окинава и во множестве других мест в Японии, напавшей в 1941 году на страну, ставшую для него новой родиной.
В день чествования Лу Ленарта бригадный генерал морской пехоты зачитает официальное приветствие, где будут перечислены все заслуги бывшего летчика-капитана перед США и перед Израилем.
После войны Лу Ленарт узнал о гибели 14 своих родных, остававшихся в Венгрии. Нацисты, оккупировавшие эту страну, и их венгерские пособники депортировали его близких в концентрационный лагерь смерти Освенцим.
Капитан Лу Ленарт помнил о трагедии своей семьи и всего еврейского народа во времена Холокоста и ему не требовались дополнительные мотивы, чтобы присоединиться к секретной операции по переправке боевых самолетов тем, кто готовился к созданию Государства Израиль и понимал неотвратимость предстоящей схватки не на жизнь, а на смерть с окружающим арабским миром.
Великобритания, получившая в свое время мандат Лиги Наций на управление в Палестине, ввела жесткую блокаду подмандатных территорий. Потребовались героические усилия, чтобы преодолеть эту блокаду и перегнать сохранившиеся после Второй мировой войны боевые самолеты в Палестину, чтобы евреям было чем сражаться за свою жизнь и независимость страны.
Но все опасности меркли в сравнении с той, что осознал бывший военный летчик, когда приземлился на пригнанном им самолете на спешно сооруженном евреями полевом аэродроме в мае 1948 года. Государству Израиль исполнилась в этот день одна неделя. Вторгшиеся войска Египта рвались к сердцу страны, преодолевая отчаянное сопротивление еврейских бойцов, среди которых находились и бывшие узники нацистских концлагерей, и те, кого их родные страны встретили после освобождения из фашистского плена еврейскими погромами.
29 мая 1948 года десятитысячная группировка египетских войск с танками и артиллерией находилась в 16 милях к югу от Тель-Авива…
У едва народившегося еврейского очага оставалась последняя отчаянная надежда — авиация.
Израильтяне ввели в бой всю свою авиацию — аж четыре самолета Avia S-199 c 20-миллиметровой пушкой, стреляющей через вращающийся пропеллер, как это делалось еще в Первую мировую войну.
Ну а египтяне? Их же заверяли, что с неба по ним стрелять не будут — у израильтян нет самолетов. Египтяне сильно занервничали, пехота, артиллерия и танки остановились и оставшиеся мили до Тель-Авива преодолевать «не захотели».
В той отчаянной атаке на наступающие египетские колонны арабских войск Лу Ленарт пилотировал один из тех тайно угнанных четырех самолетов, ставших для египтян израильской «воздушной армадой». Другой самолет вел Эзер Вейцман — будущий министр обороны, а затем президент Израиля, за штурвалами остальных двух были Эдди Кохен и Моди Алон. Сам Ленарт, переживший всех из той героической четверки, всегда считал, что был рожден именно для той атаки.
Один из тех, кто хорошо знаком с этой историей, считает, что Лу Ленарт стал для Израиля тем, кем стал для Американской революции и борьбы за независимость Мари Жозеф Лафайет (французский маркиз, в 1775–1783 годах генерал американской армии) и Натан Хэйл (1755–1776, юный патриот Американской революции, обвинен в шпионаже и повешен англичанами).
Не окажись в небе Израиля над боевыми порядками атакующей египетской армии «воздушной армады» из четырех самолетов Лу Ленарта и его боевых товарищей, Тель-Авив сегодня, возможно, говорил бы только на арабском.
Не ошибемся, представив сегодня, многие десятилетия спустя, миллионы людей, благодарных действиям горстки героев. Тель-Авив в наши дни говорит на хибру — языке древних евреев, а мне было радостно узнать, что почти 90-летний Лу Ленарт живет то у себя дома, в Лос-Анджелесе, то в спасенном им когда-то Тель-Авиве, и что будут его чествовать американские генералы и парадный расчет у мемориала морской пехоте США.
Урок
Помню, в детстве — рос в семье военврача, хирурга — слышал рассказы о чувствах, владевших врачами-евреями, которым приходилось оперировать, лечить, спасать доставленных в их госпитали немецких солдат, офицеров вермахта и эсэсовцев. Эти врачи, большей частью сравнительно молодые люди, хорошо понимали, кого они лечат…
Не вспомнились бы те услышанные рассказы, если бы не недавние события в других краях, на другой войне…
В Иерусалиме работает всемирно известный научно-медицинский и врачебный комплекс Hadassah Medical Center. Его создала много лет назад еврейская организация «Хадасса».
В новейшей истории Израиля центр часто оказывался на переднем крае спасения жизни в связи с боевыми действиями Армии обороны Израиля, двумя арабскими интифадами, террористическими атаками заминированных самоубийц. В центре наряду с израильскими работают и врачи-арабы.
В один из дней ранним утром в центр «Хадасса» поступил сигнал — требовалось принять вертолет, на борту которого множество раненых, нуждающихся в немедленной медицинской помощи.
Вертолет приземлился, стали выгружать раненых. Это не были солдаты Армии обороны Израиля, и это не были пострадавшие от террористического акта простые израильтяне — в израильский центр «Хадасса» доставили… террористов. Семь тяжело раненных «турецкоподданных». Они получили ранения, когда напали на солдат израильского спецназа во время попытки прорваться на судне под турецким флагом в хамасовскую Газу, что было нарушением блокады Газы, объявленной Израилем.
Что делать с этими террористами? Оперировать, лечить, спасать? Их, которые спланировали заранее свою провокацию и атаковали израильских военных, стремящихся не допустить вхождения судна-нарушителя в объявленную в соответствии с международным правом запретную зону акватории.
Чему следовать? Ненависти и отвращению к этим террористам-провокаторам, только что подвергших смертельной опасности израильских бойцов, или клятве Гиппократа? Это была та же дилемма, что, по крайней мере, теоретически существовала в 1941–1945 годах для врача-еврея, приступавшего к осмотру-операции-лечению страдающего израненного немца с эсэсовской татуировкой на плече.
Для доктора Шломо Мор-Йосефа в центре «Хадасса», как когда-то и для его коллег-евреев на другой войне, отделенной от нас уже десятилетиями, этого вопроса в практическом плане не существовало. Он не испытывал ни симпатий, ни уважения к турецким пациентам и не считал правильными их действия, но знал, что будет следовать своему долгу врача и сделает все возможное, чтобы спасти, вылечить их. Тому же долгу следовали и его сотрудники, которые оперировали нескольких «пассажиров» судна-нарушителя, чтобы сохранить им жизнь. Никто не отказался лечить террористов, никто не пытался уклониться, отправившись в какое-то другое место. Все знали о прибывающем вертолете, и все поспешили по тревоге в травматологическое отделение госпиталя. Они сразу узнавали, что пациенты — турецкие террористы, но продолжали профессионально делать для этих страдающих людей все, что требовалось.
Центр «Хадасса» функционирует при финансовой поддержке частных лиц и организаций-доноров. Гиппократовская беспристрастность медиков кое-кому не понравилась. После оказания помощи и спасения врачами центра «турецкоподданных», некоторые доноры пригрозили прекратить вносить добровольные пожертвования, заявив, что не хотят давать деньги госпиталю, в котором лечатся террористы. Доктор Шломо Мор-Йосеф остался тверд: «Мы не привыкли спрашивать кого-то о том, что было перед поступлением в госпиталь — хотели ли взорвать нас или, может, хотели убить кого-то. С минуты, когда кто-то поступил в госпиталь, это только пациент — такой же, как все остальные». Недовольным донорам доктор отвечает, что это их деньги, и пожертвования для госпиталя — возможность для них, но госпиталь не меняет свои принципы на деньги.
История будет неполной, если не сказать, что всего несколько лет назад более 25 сотрудников центра потеряли родных и близких во время второй арабской интифады (подготовленное и спровоцированное Ясиром Арафатом восстание арабов в Палестинской автономии в 2000 году), но, надев белый халат, они старались преодолеть свои чувства.
Горстке врачей в Израиле, не отказавшихся лечить арабских террористов, раненых при атаке на солдат Армии обороны, мир будет благодарен за преподанный урок…
Марк ГУТИН
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
