Свет среди тьмы

Чтение раздела «Ваешев» почти всегда совпадает с праздником Ханука или, как в этом году, предшествует ему. Ханука — особенно теплый, домашний праздник. Он согревает наши сердца еще и потому, что приходится на разгар зимы, когда за окном холодно, дождливо или падает снег, а ночь длинна и порой кажется бесконечной, как наше изгнание.
В Хануку мы восемь дней подряд зажигаем свечи в память о победе над превосходящим врагом в освободительной войне более двух тысяч лет назад и о чуде Храмового светильника, который горел в Храме после изгнания греков восемь дней от однодневной порции масла.
На идиш говорят: «А ид лебт мит праша» — еврей живет с недельным разделом Торы. Очень часто разделы Торы перекликаются с событиями нашей жизни и с праздниками, которые мы отмечаем.
Но есть ли связь между Ханукой и разделом «Ваешев»? И если есть, то какая? Если бы Ханука совпала с предыдущим разделом «Ваишлах», мы могли бы связать противостояние Яакова и Эйсава с борьбой хасмонеев против греко-сирийских поработителей. В сегодняшнем разделе такого противостояния нет, но есть нечто иное, не менее важное.

«Братский» конфликт

Основная тема «Ваешев» — острая вражда в семье Яакова между Йосефом и его братьями, чуть не завершившаяся кровопролитием. К сожалению, междоусобица стала печальной традицией еврейской истории, и события Хануки — тому подтверждение.
Наши мудрецы подробно обсуждают сражения Маккавеев с войсками Антиоха-Епифана, столкновение универсальной греческой культуры и более древнего, «национального ограниченного» иудаизма. Но они редко упоминают, что главная война шла между самими евреями: теми, кто самоотверженно защищал свою национальную самобытность, и эллинистами, сторонниками античного «прогресса», которые поддержали антиеврейские указы греков и ревностно проводили их в жизнь. Мудрецы, по понятным причинам, стараются не выпячивать этот внутренний «братский» конфликт. На него указывают лишь слова из ханукальной вставки в ежедневной молитве «Амида»: «Ты [Б-г] отдал… злодеев [греков] в руки праведников, и преступников [эллинистов] в руки изучающих Тору твою».
По существу, речь идет о первой в истории религиозной войне или, как принято теперь говорить, «войне культур». Поэтому участие в ханукальных торжествах нынешних израильских эллинистов, борцов с «религиозным засильем», выглядит по меньшей мере странно. В самом деле, что они отмечают? Поражение своих древних единомышленников, евреев, ненавидевших Тору и открыто примкнувших к иноземным захватчикам?

Покой и вечный бой

«И поселился Яаков в стране, где жил отец его…» (37:1). Так эпически неторопливо начинается сегодняшний раздел…
В буфете кинотеатра было пусто: шел сеанс. Только одна пожилая женщина, уютно пристроившись в углу, пила кофе. Контролер спросил ее, почему она не идет в зал, ведь фильм уже начался.
«Да, я знаю, — ответила женщина. — Но я не хочу туда идти. Там слишком много народу, темно и душно. Вот когда зажгут свет и все уйдут, зал будет в моем полном распоряжении, и я смогу выбрать себе любое место».
Мы часто думаем, что цель нашей жизни — это тихое, спокойное существование, гармоничная идиллия, когда на небе ни облачка и все у нас идет прекрасно. Когда же над нами сгущаются грозовые тучи, мы готовы стойко терпеть, пока небо опять не просветлеет. Мы миримся с тяготами, думая, что это лишь болезненный перерыв между благополучными действиями жизненной пьесы, которая обязательно завершится — не может не завершиться — блестящим финалом успеха и безмятежной радости.
На самом деле все наоборот. Жизнь — это непрерывная череда бурь, штормов и нашей борьбы с ними. Одолевая преграды, побеждая в жизненных сражениях, мы сами духовно растем и крепнем. Редкие безоблачные дни даны нам для того, чтобы мы могли передохнуть, собраться с силами и вновь окунуться в водоворот трудных будней.
Когда выросли сыновья, Яаков хотел тихо завершить свою бурную жизнь, полную испытаний и невзгод. Но Б-г сказал ему: «Разве недостаточно праведникам награды в Мире грядущем? Они хотят еще спокойной жизни и в этом мире?»
Душевный покой нужен был Яакову не для безделья. Он мечтал целиком посвятить себя духовному росту, постижению Б-жественной мудрости и тайн мироздания. Но стремиться к покою не подобало основателю еврейского народа. Именно об этом напомнил ему Творец: в жизни главное — это «кино», действие, а не кофе в пустом буфете.

«Время, вперед!»

«Семнадцати лет Йосеф пас с братьями своими мелкий скот. Юношей он был…» (37:2).
Вы заметили, что чем старше мы становимся, тем быстрее летит время? Дни рождения следуют друг за другом плотной чередой — уже не через год, а через девять, шесть месяцев. Песах с каждым годом ближе к Суккоту.
В детстве все наоборот: день тянется как год; неделя — целая вечность. Вот почему дети так нетерпеливы: у них совсем другое восприятие времени. Вы купили ребенку игрушку в магазине и просите его не разворачивать покупку до возвращения домой. Но куда там! Обертка летит в мусорную урну еще на автобусной остановке.
Комментируя слово «юноша» в вышеприведенном стихе, РАШИ пишет, что Йосеф «укладывал волосы, подводил глаза». Неужели Йосеф-праведник был таким тщеславным и самовлюбленным нарциссом? Или РАШИ намекает на что-то более глубокое?
Царь обязан стричься каждый день — этого требует его высокий пост. Йосеф узнал по пророческим каналам, что однажды он станет царем, и его охватило юношеское нетерпение: он не мог дождаться того момента, когда осуществится это заветное пророчество, и стал «укладывать волосы», как будто приобщение к царским манерам могло приблизить мечту.
Однако Йосеф стал египетским «царем» только через долгих тринадцать лет, пройдя все круги ада — рабство, изгнание, унижение, тюрьму. К тому же парикмахерские навыки ему так и не пригодились: в Египте его обслуживал целый штат придворных цирюльников и брадобреев. Как ни пытается юноша ускорить события, он должен запастись терпением, помня мудрое изречение царя Шломо в книге «Коэлет» («Экклезиаст»): «Всему свое время, и свой срок всякой вещи под небесами».