Наступили в России новые времена, и не только бандиты поняли, кто теперь в доме хозяин. Перемены в общественном сознании затронули, к сожалению, и некоторую часть интеллигенции. Ту самую, которая числом в полсотни согласилась поставить свои подписи под верноподданническим «Обращением деятелей культуры, науки и представителей общественности в связи с приговором бывшим руководителям НК ЮКОС». Составлено оно вполне в духе приснопамятных коллективных писем советской общественности сталинских и последующих времен.
Совершенно ясно, что это «Обращение», опубликованное в газете «Известия» в виде платного объявления, а затем перепечатанное во многих изданиях, было инициировано кем-то из верхних эшелонов власти. Список его подписантов, по всей вероятности, был намечен заранее. Эти подписанты настолько, как говорится, из разных тусовок, что сами никогда бы вместе не собрались. Ну, можно допустить, что, если бы его текст был заранее опубликован с приглашением желающих его подписать, они бы из разных углов откликнулись и верноподданнически подписали. Но предварительной публикации текста не было. Значит, согласно спущенной разнарядке, их просто по одному (по одной) навещали или выкликали, и они — кто с готовностью, кто для приличия помявшись — соглашались поставить свое имя под текстом, который внимательно и не прочитали.
Один из подписантов удивил меня чрезвычайно — это композитор Владимир Шаинский. Я увидел его в телепрограмме, где он оправдывался примерно так: ему позвонили и, дескать, вы же знаете, как это делается… И улыбнулся. Впечатление такое, что солидный седой человек, прикинувшись зеленым мальчишкой, неуклюже скрывает своё бесстыдство. Совсем еще недавно в Израиле, куда он репатриировался в 2000 году, Шаинский был совсем другим, как вдруг он уже снова в Москве, да не просто так, а готовый к нечистым услугам. «В Москве сидел кузнечик, — пою я теперь на мотив его песенки, — совсем как человечек, зелененький он был»… А заканчивалась та песенка, как известно, такими словами: «Не думал, не гадал он, никак не ожидал он такого вот конца». Не знаю, как он, но его почитатели уж точно, такого позорного конца от него не ожидали.
Ну ладно, Шаинский — не главная там фигура. В списке он предпоследний. Если бы список подписантов был представлен не в алфавитном порядке, а в иерархическом, он все равно был бы, наверно, предпоследним. «Огласите весь список, пожалуйста!» — вспомнился мне голос из гайдаевского фильма. На весь список здесь не хватит места: там ведь, как в Ноевом ковчеге, всякой твари по паре (извините за такое выражение, но оно не моё, библейское). Там, например, летчики-космонавты, дважды Герои Советского Союза Гречко и Горбатко, настоящие герои, смело и самоотверженно заявившие, что поддерживают власть и родную прокуратуру. Там смельчаки-запевалы Буйнов и Розенбаум, представляющие на эстраде партию власти «Единая Россия», там кинорежиссер Говорухин, уже вроде бы нашедший ту самую Россию, которую прежде потерял, и еще один режиссер, не столь именитый; там бывший хоккеист Третьяк и бывшая фигуристка Роднина, ставшие теперь большими начальниками, там балерина Волочкова и гимнастка Кабаева — «комсомолки, спортсменки и просто красавицы», как сказал бы герой другой кинокомедии Гайдая (почему-то именно комедии приходят на ум — видно, проступает в этой истории нечто подспудно комедийное, хотя и печальное). Есть среди подписантов два юриста, хотя их более нравственный коллега сказал, что «юристу никак нельзя подписывать такой текст. Если ты космонавт или там велосипедист, тогда еще так-сяк». Есть два придворных модельера: по одежде — Юдашкин, по истории — Рой Медведев. Еще в том списке много разных столоначальников — директоров, президентов, председателей и просто членов.
Надо сказать, что наличие некоторых фамилий в этом списке сильно удивило журналистов, и они бросились выяснять, не подложны ли подписи. Телефоны многих не отзывались, кто-то, как оказалось, вообще отсутствовал в это время в Москве, а народный артист Владимир Зельдин в ответ на запрос возмутился: «Как я могу обвинять или оправдывать кого-то, ставя свою подпись под документом, если не обладаю всей полнотой информации?.. Никакого письма я подписывать не мог». Но фамилия его, увы, фигурирует. Значит, просто она как была в заранее составленном списке, так там и осталась. Возможно, этот случай не единственный. Странно, что среди подписантов оказался еще и Александр Калягин. Впрочем, он ведь уже не вольный актер, а человек, зависимый от власти — председатель Союза театральных деятелей и бизнесмен.
Но в чем суть этой акции? Прямо скажу, что так называемое «Обращение» (не сказано, к кому и зачем) составлено самоуверенной, но неумелой рукой, неумно, без оглядки на возможную критику. Рассмотрим вкратце. После приговора, говорится в «Обращении», «с новой силой зазвучали голоса сомневающихся в справедливости принятых решений… И дело не в том, что те, кто обвиняет правосудие в предвзятости и необъективности, даже не являются профессиональными юристами, чьи оценки могли бы считаться авторитетными».
Нельзя было такое писать, ибо на предвзятость и необъективность российского, с позволения сказать, правосудия, постоянно и доказательно указывали профессиональные юристы, авторитетные в России и во всем мире. Поневоле представишь себе нелепость спора с ними красивой девушки Кабаевой, избравшей своим делом не юриспруденцию, а художественную гимнастику, или танцующего певца Буйнова, понятия которого в этой области, как мне думается, исчерпываются выученными словами его деловой песенки: «мои финансы поют романсы» и «не на чужие я гуляю, на свои».
Составитель текста не мог не видеть нелепости этой ситуации, но приведенную выше фразу не вычеркнул, а попытался выкрутиться по-иному: «На наш взгляд, важнее другое. В правовом обществе решение о виновности и невиновности человека принимает суд, и только суд». Фраза-то верная, но в данном аспекте абсурдная, поскольку решение принималось не судом, а президентом России, причем оно откровенно и публично им высказывалось. Речь, конечно, идет не о конкретной формулировке приговора (на это у президента есть исполнители), а в смысле «даю установку».
Далее в тексте: «Государством должен управлять закон, единый для всех». Этого тоже писать не следовало, ибо тут же возникает вопрос: почему же всем другим можно было минимизировать налоги (в соответствии с действовавшим законодательством!), а только ЮКОСу нельзя? Значит, закон не единый для всех: одним можно, а ЮКОСу, на который в Кремле позарились, — нельзя. К тому же этот закон вдруг в отношении ЮКОСа приобрел обратную силу, и где для других говорят о сроках давности и амнистии капиталов, для ЮКОСа идет произвольный пересчет налогов задним числом.
«Да, — соглашаются составитель письма и его подписанты, — правовая система сегодняшнего государства несовершенна… но… обсуждение отдельного судебного процесса не должно носить характер дискредитации всей судебной системы…». Как так не должно? В каждом отдельном судебном процессе, тем более в таком громком, прошедшем под эгидой президента страны, как в зеркале, отражается вся судебная система государства, а в данном печальном случае и дискредитируется. Не критики этой системы в том повинны, а ее защитники.
Далее в «Обращении», которое многими поделом именуется подлым письмом, следует примитивная демагогия, которую ни цитировать, ни обсуждать нет смысла. Показательна атмосфера в обществе, где в условиях «управляемой демократии» власть пытается воссоздать строй, в котором все граждане зависят от ее благоволения и поэтому вроде бы обязаны подписывать угодные ей коллективные верноподданнические письма. Таких граждан власть может набрать немало, в том числе из интеллигенции, отвечающей известному ленинскому определению. Но тем более достойны уважения те, которых нет в списке, которых туда и не думали включать, потому что получили бы отпор. В этом смысле список можно назвать проскрипционным — обнародованы имена людей, не достойных уважения.
В статье «Время использования гордонов» Илья Мильштейн вопрошает: «Зачем они замарались? Зачем все эти артисты-космонавты подписали письмо, в котором холуйство по отношению к власти… Красавице Волочковой с красавцем Юдашкиным, если бы они своими певучими голосами послали куда подальше организаторов письма, не угрожало вообще ничего». Тут я с уважаемым автором не согласен — что-то им в таком случае угрожало бы: балерине Волочковой могли бы отказать в приеме на государственное телевидение в качестве ведущей программы «Времечко», Юдашкин мог бы стать невыездным, а то и налоговики бы к нему нагрянули. Каждому из назначенных подписантов неповиновение грозило бы неприятностями.
Упомянутый Мильштейном Гордон, бывший американец, ныне в России телеведущий, в числе подписантов «Обращения» не значится, он засветился еще раньше в другой акции, по поводу которой на сайте Politzeki.Ru один из участников обсуждения «подлого письма» написал: «Первыми в шакалы при нашем белесом Шерхане записались претенциозный шоумен Гордон и неудачливый литератор Липскеров». А Валерия Новодворская высказалась так: «Мы считали Сашу Гордона милым интеллигентом… Но вот последовал тихий приказ — и чекистская креатура сбросила маску… Сколько лет он ждал своего часа? Сколько еще у них приготовлено таких живых мин?..»
«Живых мин» приготовлено много и повсеместно. Кто-то повязан давно, кого-то вербуют ежедневно, но кроме них есть масса зависимых от власти людей, ничем себя не запятнавших, однако ощутивших страх: ведь что захотят, то и сделают, могут обанкротить, а то и наручники надеть. Есть, конечно, люди неподкупные и сильные духом. Слава таким, как (в алфавитном порядке) Ахеджакова, Басилашвили, Гранин, Рыжков, Стругацкий, Улицкая, Юрский, А. Н. Яковлев, которые обратились с призывом к международным правозащитным организациям признать Ходорковского политическим заключенным, ибо только его политические амбиции, в которых, конечно же, ничего противозаконного нет, вызвали гнев Кремля и судебную расправу.
Сейчас аналогичная напасть ожидает Михаила Касьянова, имевшего неосторожность высказать возможность своего участия в президентской гонке 2008 года. Реакция последовала. Заместитель генерального прокурора Колесников, объявивший о претензиях к Касьянову, сразу отверг политическую составляющую дела: «Никакой политики здесь нет. Сложилась такая практика: как только кого-то возьмешь, так тут же кричат: караул — политика». Нет, пожалуй, совсем наоборот: как только поступает в генпрокуратуру политический заказ, голубые мундиры тут как тут. Как профессиональные киллеры.
Наверно, кто-то уже приступает к составлению нового «Обращения» — на сей раз в поддержку расправы над Касьяновым. И список подписантов уже, наверно, готовят. А я под впечатлением всех этих неприятных дел вспоминаю анекдот.
Итак, как начал я эту статью с анекдота, так анекдотом и закончу. «Идет по тюремному коридору надзиратель со связкой ключей. В руке у него список. «Иванов!», — кричит. «Я здесь, гражданин начальник!» — доносится из камеры. «А куда ж ты, падла, денешься!» — ворчит тюремщик».
«Гордон!», «Розенбаум!», а куда ж они денутся? Позовут — откликнутся, таков порядок, и так уж они надрессированы.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...