Учителя — как птицы. Наступает пора, когда надо вытолкнуть птенца из гнезда.
Т. Уайлдер. Теофил Норт
Когда Борис Спасский и Роберт Фишер играли летом 1972 года матч на первенство мира в Рейкьявике, руководители московского телевидения не раз обращались к Александру Марковичу Константинопольскому с просьбой прокомментировать для зрителей по горячим следам очередную партию. «Я, знаете ли, еще не изучил хорошо эту партию», — говорил он.
В этом ответе была вся скромность и высочайшая требовательность к себе Александра Марковича. За славой и деньгами он не гонялся! Можно вспомнить, что в те уже далекие дни матч Спасский — Фишер по ТВ комментировал спортивный обозреватель Наум Дымарский. Анализ партий в его интерпретации проходил на уровне знаменитого «гроссмейстер сыграл е2-е4» Ильфа и Петрова! Одним из незабываемых перлов Дымарского была фраза: «Гроссмейстеры разыграли меранскую систему варианта дракона»!
Константинопольскому принадлежит немало теоретических откровений. Он нашел то, что стало потом считаться криком моды. Так, например, Каспаров в 12-й партии своего второго матча с Карповым в 1985 году уже на 8-м ходу, играя черными, в известной позиции продвинул пешку с d6 на d5.
А. Карпов — Г. Каспаров
Эту жертву, ошеломившую весь шахматный мир, журналисты окрестили «новинкой века». Черные прорывают фронт белых в самом укрепленном месте. «Но ведь это все уже было, — отреагировал Давид Бронштейн. — Константинопольский таким же образом выиграл одну из партий в первенстве Украины 1936 года!» И гроссмейстер быстро по памяти расставил передо мной такую позицию.
М. Осипов —А. Константинопольский
14. … d5!! Ход Константинопольского производит большее впечатление хотя бы потому, что он был сделан за полвека до каспаровского «открытия». Вот как завершилась эта партия: 15. сd С:d5 16. Кс:d5 Кf:d5 17. К:d5 К:5 18. Сg5 Кс3 19. Сd3 Л:d3 20. Ф:d3 Ф:g5 21. Лас1 Лd8 22. Фс4 Лd2 23. g3 Ке2+. Белые сдались.
Сейчас имя Константинопольского если и не забыто, то вспоминается, увы, очень редко. В хваленой «Оксфордской шахматной энциклопедии» о нем не найдешь и слова. Не балует избытком информации и «Шахматный словарь», изданный десяток лет назад в Москве.
Впервые я увидел Александра Марковича в 1957 году — тогда при Центральном шахматном клубе в Москве была создана детская шахматная школа. В ту пору для меня он был лишь учителем — юный возраст мешал понять масштаб его личности, невероятный шахматный талант и эрудицию. Однако шли годы, и с ними все больше и больше осознавалась необычность этого человека. Необычность по многим параметрам, среди которых можно было выделить прежде всего доброту и скромность.
В начале 80-х годов ФИДЕ присвоила звание международного гроссмейстера некоторым шахматистам, имевшим в прошлом выдающиеся результаты, но по каким-то причинам обойденным вниманием. Так в конце жизни гроссмейстерами стали А. Константинопольский, В. Алаторцев, В. Макогонов. Лучше поздно, чем никогда! Но ведь можно вспомнить, что еще в 1935 году Константинопольскому было предложено написать теоретический обзор для книги о крупнейшем турнире в Москве, в котором играли Ласкер, Капабланка, Ботвинник и другие корифеи. Столь высок уже тогда был авторитет 25-летнего киевского мастера. Статья Константинопольского была поистине революцией в подходе к дебютной теории. Впервые была сделана попытка научной систематизации, классификации шахматных дебютов — то, чем не занимались ни Стейниц, ни Алехин, ни Нимцович. Тот путь, по которому пошли шахматы XX века!
Принято считать, что Константинопольский был в первую очередь позиционным шахматистом и, более того, что его игра была несколько суха. Опровергну это утверждение одним примером, одним из многих.
Ю. Разуваев — А. Константинопольский (Москва, 1966 г.)
41. … Ле5! 42. Лdf3 Л:g5+! 43. hg Крh7 44. с4 bc 45. Лf8 Л:f8 46. Л:f8 с3 47. Лс8 Сd4 48. Крh3 Се8! 49. g6+ Крh6 50. Крg2 Ca4 51. е5 de 52. Ce4 h4 53. Ла8 Сс6! Белые сдались.
Когда много лет назад Разуваев показывал мне это окончание, он только приговаривал время от времени: «Не понимаю, как я проиграл это окончание. Просто загадка…»
Необъяснимо, но шахматы всегда считались исключительно мужским занятием. Сегодня смешно вспомнить, как удивительно плохо играли шахматистки, скажем, в 40–50-е годы. В течение многих лет Константинопольский тренировал сборную советских шахматисток, занимался с Ноной Гаприндашвили — по сути, первой шахматисткой (не считая Веры Менчик), начавшей играть на равных с гроссмейстерами-мужчинами. А стоит ли перечислять всех учеников Александра Марковича, среди которых, в первую очередь, выделялся Давид Бронштейн!
От разговоров о себе Константинопольский обычно уходил. Только от других я узнал о судьбе его матери, погибшей в Бабьем Яру. Ему же, чудом уцелевшему, после всех перипетий военного времени пришлось начать жизнь с нуля. Вскоре после войны он переехал в Москву, где долгие годы ютился с семьей в маленькой комнатенке.
Мне довелось знать Людмилу Григорьевну, его жену, и их сына Марка, ученого-биолога, которые стали моими друзьями. Я любил Александра Марковича, любил ходить в его дом, любил его теплоту и юмор. Почему-то запомнилось, как он рассказывал, что в школьные годы сотоварищи величали его Стамбульским, чтобы не мучиться с произношением длинной фамилии.
Помню, как я играл в полуфинале общества «Буревестник» во Львове весной 1970 года. В первом туре был доволен, когда сделал ничью с сильным мастером. Тут же написал об этом, процитировав всю партию, Александру Марковичу. Из Москвы немедленно пришел ответ, который храню и сегодня: «Молодец, Лев, что устоял. Но если бы твой противник знал, как Чигорин выиграл подобную позицию у Рубинштейна в 1903 году, то тебе бы не унести ног». В этих двух фразах весь Александр Маркович — и его сдержанная похвала, и, повторяю, потрясающая шахматная эрудиция. Мой друг еще с 50-х годов Сергей Розенберг, замечательный шахматный аналитик, как-то сказал мне: «Когда я чего-то не знаю, то обращаюсь к Бронштейну. Он всегда найдет ответ. Но когда и он оказывается бессилен, то я звоню Марковичу. Он знает о шахматах все!»
Александр Маркович не любил хвалить, ибо хорошо усвоил старую, но всегда верную истину: в наших победах всегда таится зародыш наших поражений. В одном из интервью Бронштейн пожаловался, что даже после своих выигрышей у Ботвинника он не удостаивался похвал у Константинопольского. Но в этом-то и был секрет доброты учителя — в его строгости! Зато когда ты проигрывал, он всегда находил слова, чтобы подбодрить. Говорил, что эта партия — лишь тренировка, а вот главное — еще впереди! И разве это не так?
Владимир Горовиц, гений музыки, когда его спрашивали, кто был его учителем, не называл имен великих музыкантов, а вспоминал каких-то неизвестных людей, общение с которыми сформировало его личность. То же самое могу сказать и о Константинопольском. Хотя он и был выдающимся шахматистом, но перевешивали человеческие качества, и это-то благотворно отражалось на тех, кто был с ним рядом.
С истинными людьми бывает так: все лучшее, что есть в них, раскрывается с особой силой на склоне лет. И ум, и талант, и доброта дают, как говорят физики, сильный потенциал. Последние годы жизни Александр Маркович тяжело недомогал, но духовные силы и творчество помогали ему превозмогать страдания. Писал книги и статьи, занимался с учениками. К нему, без сомнения, можно отнести слова, которые Толстой написал стареющему, уже больному Тургеневу: «В Вас, как в бутылке вина, самое лучшее еще осталось…»
Лев ХАРИТОН
Оцените пост
(голосовало: 1, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
