Накануне первой в жизни поездки в Израиль кандидат медицинских наук, ведущий сотрудник Киевского института эндокринологии Людмила Бондаренко очень волновалась. Во-первых, побывать на Святой Земле она мечтала всю жизнь. Во-вторых, в путешествие Людмила и ее муж Владимир Красовский, заведующий хирургическим отделением крупной киевской больницы, решили взять 10-летнего внука Юру, а это — огромная ответственность. Но главное — доктору Красовскому предстояло встретиться в Израиле сразу с несколькими одноклассниками, причем с кем-то из них он не виделся более сорока лет — с момента окончания школы в 1970 году.
«Поживете у нас в Ашдоде: один из сыновей сейчас за границей, комната свободна, места всем хватит», — сказала по телефону Лилия Головатая, известный в Израиле натуропат, клинический гербалист, преподаватель колледжа «Медитева». В Израиль Лиля с родителями и старшей сестрой выехала в 1969 году. «Тогда, в девятом классе, мне бы и в голову не пришло, что нам вообще когда-нибудь удастся повидаться — прощались навсегда», — говорит доктор Красовский.
Мы беседуем на террасе дома семейства Головатых в южной оконечности Ашдода. Накануне, на исходе субботы, арабские террористы дали по Израилю несколько залпов. Стреляли ракетами. Новыми усовершенствованными «градами».
Отсюда до Ашкелона — рукой подать, несколько минут езды в южном направлении. Каких-нибудь десять лет назад никому из израильтян не приснилось бы в страшном сне, что Ашкелон станет вторым Сдеротом. И уж только человек с больным воображением посмел бы тогда предположить, что вслед за белокаменным приморским Ашкелоном в радиус ракетных обстрелов попадет «русский» Ашдод (посмотрите на карту — пятый по численности населения город Израиля находится, вразрез с расхожим стереотипом, вовсе не на юге, а в самом что ни на есть центре страны!).
Накануне одна из ракет взорвалась к северу от Ашдода — в поселке Ган-Явне. Мужчина получил осколочное ранение средней степени тяжести. А в Ашкелоне через пару часов похоронят 56-летнего Моше Ами, отца четверых детей. Он был тяжелейше ранен осколком в живот. В больнице «Барзилай» состояние раненого резко ухудшилось. Врачам не удалось спасти его жизнь…
Известно ли одноклассникам Лили Головатой, где расположен поселок Ган-Явне и за сколько минут можно доехать отсюда до Ашкелона?..
Праздник, который не всегда с тобой
– Мы с мужем всегда мечтали попасть на Землю Обетованную, но никак не складывалось, — рассказывает тем временем Людмила Бондаренко. — А в этом году мечта наконец сбылась. Приехали в гости к Володиным одноклассникам. Очаровательные люди!.. Мы в Израиле уже почти две недели — завтра, 31 октября, возвращаемся на Украину…
Пока Лиля Головатая чутко прислушивается к звуковому «оформлению» нового сугубо военного дня, Людмила взахлеб рассказывает о приеме, который был им оказан.
– С одной стороны — сумасшедший марафон, меньше чем за две недели мы побывали в двенадцати городах Израиля, а с другой — абсолютно великолепный прием здесь, в Ашдоде, — говорит она. — Замечательная у вас страна!
Доктор Людмила Бондаренко делится своими последними впечатлениями:
– Утром мы с Лиликой сбегали в супермаркет. На выходе сталкиваемся с пожилой женщиной. Она увидела, что нас много, все с целлофановыми пакетами (сегодня у нашей внучки Машеньки день рождения, ей исполнился год), — и спрашивает: «Давно ли вы приехали?» Я говорю: «Мы, к сожалению, завтра уезжаем». — «Значит, вы здесь не живете?» — переспросила пожилая жительница Ашдода. «Нет», — ответила Людмила. «Как жаль…»
– Разговор наш длился буквально несколько секунд, но оставил очень светлое впечатление, — продолжает доктор Бондаренко. — Да и вообще, в вашей стране нас просто потрясло, с какой готовностью люди реагируют на любое обращение. Спрашиваешь, как куда-то пройти, — к тебе с ходу бросаются несколько человек. И наперебой объясняют. Благодаря этому чувствуешь себя здесь, как дома.
– Меня тоже поразило очень внимательное, теплое отношение израильтян к людям, в том числе совершенно незнакомым, — говорит физик Татьяна Ткаченко, приехавшая из Киева к своей однокласснице Лиле Головатой с Людмилой, Владимиром и их 10-летним внуком Юрой. — Лично мне кажется, что если человек попадет в Израиле в беду, то с ним ничего плохого не случится. Да и вообще, в глаза бросается особое, потрясающее отношение к детям и пожилым людям: все они жизнерадостные и самостоятельные.
– Многое ли вы успели посмотреть?
– Очень многое! Иерусалим, Хайфу, Назарет, Тель-Авив, Яффо, Эйлат, Мертвое море…
К одноклассникам в Хайфу киевские друзья приехали в день праздника Симхат Тора.
– Юре тут же подарили книгу Торы, а мужу — кипу, — рассказывает Людмила. — Оба плясали вместе с хасидами. Незабываемые впечатления. А чего стоит израильская природа!
– Поразила уникальная система орошения, благодаря использованию которой здесь столько деревьев и экзотических цветов, — говорит Владимир Красовский. — Бесплодную пустыню израильтяне превратили в рай земной.
– Поначалу мы вообще не поняли, что это за огромные поля, утыканные идеально ровными рядами столбиков, — продолжает Людмила. — Нам объяснили, что это — оросительная система. Вообще вся земля Израиля увита мелкими трубочками, по которым поступает вода… А вода — это жизнь.
Совершенно иным предстал перед киевлянами Сдерот, где уже много лет живет подруга Людмилы. Расположенный в северо-западном Негеве, город является мишенью ракетных обстрелов уже более десяти лет. И хотя в последние годы правительство вложило немалые средства в укрепление детских садов, школ и принадлежащих горожанам квартир, с чисто психологической точки зрения Сдерот нередко называют «городом потерянного поколения»: разве может нормально развиваться ребенок, родившийся под грохот рвущихся ракетных снарядов и растущий под страхом новых обстрелов?
– Благодаря моей подруге из Сдерота мы побывали в настоящем израильском кибуце, — рассказывает Людмила. — На Украине мы много слышали о кибуцах и нам было очень интересно увидеть хотя бы один из них.
– В действительности кибуц — это воплощение в жизнь того, чего не удалось добиться в колхозах при советской власти, — уточняет доктор Владимир Красовский. — Парадоксально, но факт: идея коллективного ведения хозяйства в конце концов реализовалась не в СССР, а в Израиле. У нас и эту замечательную идею воплощали в жизнь по-совдеповски: где-то украли, где-то недодали, где-то проморгали…
Поразил киевских гостей кибуцный дом престарелых — ничего подобного у них на родине, к сожалению, нет.
– И все-таки это была грустная поездка, — говорит Людмила Бондаренко, — потому что горожанам Сдерота очень тяжело живется под обстрелами. По словам моей подруги, в самые напряженные времена бывает до тридцати бомбежек в сутки…
Меня нисколько не удивляет, что кандидат медицинских наук из Киева называет ракетные обстрелы бомбежками. Ощущение — аналогичное: страх, что тебя убьют.
Земля, текущая молоком, медом и… кровью
Накануне вечером (на исходе субботы) киевляне со своими ашдодскими друзьями неожиданно для себя оказались в тесном (негде присесть) убежище. А первый ракетный обстрел, осуществленный террористами из сектора Газы двумя днями ранее, они поначалу и вовсе не приняли всерьез.
– За окнами взвыла сирена, а я подумала, что едет машина скорой помощи, — говорит Татьяна Ткаченко.
– Я была уверена, что это самолет взлетает, — вторит ей Людмила Бондаренко. — До поездки в Израиль друзья рассказывали, что здесь в каждом относительно новом доме имеется встроенное бомбоубежище, но мы восприняли это как некую абстракцию. А тут — сирена. Со второго этажа мчится Ширли, младшая дочь Лили, и нечеловеческим голосом кричит: «Скорее, все в убежище!»
– …Мы не понимаем, чего вдруг надо куда-то бежать, — продолжает Татьяна Ткаченко.
– Но бежать в бомбоубежище необходимо, потому что обстрел, — говорит Людмила. — Я мчусь за Ширли и думаю: «Неужели кто-то может обстрелять такую замечательную землю и таких чудесных людей? За что?!» Мне это кажется дикостью. Возмущению нет предела. Ведь на этой земле столько построено, столько сделано. Как можно обстреливать сады, разбитые на камнях, и людей, которые эти сады посадили и выпестовали?!
– По дороге в Эйлат мы видели пустыню — марсианский пейзаж, — говорит Татьяна Ткаченко. — Безжизненные пески израильтяне превратили в цветущий сад. Но лично меня потрясли здешние линии электропередач. Я физик, выпускница университета, работала в Киеве инженером на заводе «Арсенал», а потом много лет — в Украинской национальной компании «Энергоатом» (была главным «дворником», отвечала за вывоз в Россию отработанного ядерного топлива). Сейчас работаю в частной энергетической компании начальником службы охраны труда и пожарной безопасности. Благодаря своей специальности я могу сполна оценить достижения Израиля в такой сфере, как охрана окружающей среды. Эти достижения просто поражают. Трудно представить, что такую удивительную, талантливую страну могут обстреливать… За что?!
А может, хотя бы хирург Владимир Красовский отнесся к ракетным обстрелам бесстрастно? С 1986 года он, врач высшей категории, возглавляет в больнице отделение общей хирургии — небось насмотрелся ужасов.
– Пациентов к нам обычно доставляют на машинах скорой помощи: ножевые ранения, дорожно-транспортные происшествия… — говорит Красовский.
– И какое же впечатление произвел на вас ракетный обстрел?
– Насколько мне известно, один человек — мужчина из соседнего Ашкелона, отец четверых детей — был убит, — говорит доктор Красовский (видимо, успел вполглаза посмотреть по телевизору выпуск новостей на русском языке). — Среди наших врачей многие прошли Афганистан. За плечами у них — очень суровый военный опыт. Многие солдаты, вернувшиеся из Афганистана, страдают тяжелыми расстройствами психики. Врачи, хоть раз в жизни видевшие кровавое месиво, тоже получили жуткий опыт войны… И вдруг сам я в дни своего отпуска оказываюсь на самой настоящей войне. Вы правы — моя специальность предполагает стопроцентное хладнокровие, но вой сирены, конечно, напрягает, щекочет нервы. Лично я убежден, что эти обстрелы недопустимо оставлять просто так — без реакции. Среди врачей-хирургов у меня был учитель. Он говорил, что бандиту, который пришел с ножом, чтобы тебя ограбить, нельзя сказать: «Будьте добры…» С ним следует говорить на его же языке. Интеллигентность и деликатность в подобной ситуации недопустимы.
– Но Америка требует, чтобы мы были интеллигентами, — возражает Лилия Головатая.
– На территории Америки триста лет не было никаких войн, а опыт 11 сентября, видимо, мало чему научил нынешних лидеров США, — парирует доктор Красовский. — Из такой благополучной страны очень удобно давать рекомендации. И вообще советовать — проще всего…
– С моей точки зрения, ракетные обстрелы, разом загоняющие в убежища порядка миллиона человек, — это бандитизм, варварство высшей категории, — говорит Татьяна Ткаченко. — Менее чем за 64 года израильтяне превратили пустыню в цветущий сад, построили красивейшие города, выращивают на неплодородной каменистой почве огромные урожаи, развивают высокие технологии, воспитывают замечательных детей — и кто-то пытается все это уничтожить?! Лично меня это возмущает до глубины души.
«Мы побывали в вашей шкуре»
– Я всегда был крайне далек от израильской политики, — говорит доктор Красовский. — Время от времени мы, конечно, слышим о том, что у вас происходит. Слушаешь — и даже представить себе не можешь, о чем конкретно идет речь. Потому что пока ты далеко, воспринимаешь все эти ракетные обстрелы как некую абстракцию — точь-в-точь как американцы, которые дают Израилю «полезные» советы. А сейчас мы испытали этот ужас на своей шкуре, почувствовали, что здесь творится.
Никто ведь на Украине не покажет нам по телевизору лица людей, пережидающих ракетный обстрел в крошечном убежище. В лучшем случае — передадут по радио: где-то там в Израиле снова обстреляли какой-то город…
– Но если вдруг среди ночи вся семья, включая маленьких детей, просыпается от воя сирены, это шок, страшное нервное потрясение, — говорит Людмила Бондаренко. — Сегодня на рассвете первым проснулся наш внук Юра. Я еще не успела отреагировать — Юра стащил с меня одеяло и стремглав бросился в убежище. Для ребенка обстрел — это жуткий стресс. А в Израиле сотни тысяч детей растут в непрекращающемся стрессовом состоянии…
– Вы не поверите, но многие израильские правозащитники отстаивают права палестинцев! — внезапно произносит Лилия Головатая. — Всевозможных объединений, выступающих в Израиле в защиту арабов, очень и очень много.
– Разве Израиль тоже обстреливает ракетами мирное арабское население? — спрашивает внезапно Татьяна Ткаченко.
– Нет, Израиль уже много лет не бомбит в ответ на теракты густонаселенные арабские районы, — отвечает Лилия Головатая. — Разве что за исключением крупномасштабных антитеррористических операций, которые проводятся в самых крайних случаях — когда иного выхода уже нет.
– А здесь, в Ашдоде, ракета взорвалась вчера во дворе школы… — констатируют бывшие Лилины одноклассники. — Слава Всевышнему — по субботам занятий нет.
– Да и бомбят они не днем, а ночью, — замечает Людмила Бондаренко. — Как только стемнеет, начинаются ракетные обстрелы. Из-за угрозы новых бомбежек сегодня в Ашдоде и на юге Израиля отменены занятия в школах.
– Естественно: кто же поведет ребенка в школу после того как сегодня рано утром из сектора Газы по нашим городам снова дали залп? — говорит Лилия Головатая. — Зато в секторе арабы привозят пусковые ракетные установки прямиком в школьные дворы: они прекрасно знают, что Армия обороны Израиля не станет обстреливать детей.
– Кстати, именно так поступали фашисты: они прикрывались детьми, — напоминает доктор Красовский.
– Зато сейчас нас, евреев, постоянно называют фашистами, — говорит Лилия Головатая.
– И вы молчите?! Странно… Такое ощущение, что у Израиля изменились приоритеты… — предполагает Красовский.
– Нет, — возражает Лилия. — Простые люди в большинстве своем по-прежнему готовы костьми лечь за свою страну. А вот национальные лидеры действительно измельчали. Когда я приехала в Израиль, премьер-министром избрали Голду Меир (незадолго до того умер Леви Эшколь). На иврите я еще не говорила, но тетя мне объяснила: «Голда Меир — это воин в юбке». И после Голды Меир страной еще какое-то время управляли сильные личности, воевавшие за право евреев жить на этой земле. Они умели ценить землю, политую собственной кровью. Те лидеры были настоящими сионистами.
Заметив в глазах бывших одноклассников немой вопрос, Лилия объясняет:
– Что значит быть сионистом? Земля Сиона — вот она. И для подлинного сиониста важна каждая пядь этой земли. Менахем Бегин тоже был личностью: блистательный оратор, патриот. Он тоже допустил немало ошибок, но — вспомним, чему нас учили в школе — не ошибается тот, кто ничего не делает. Бегин даже ошибки допускал с каким-то особым чувством, потому что до беспамятства любил эту страну.
– А что же было после Бегина? — спрашивает Татьяна Ткаченко.
– После его ухода с политической арены исчезла национальная идея, которая сплачивала бы народ, — объясняет Лилия с позиций своего более чем 40-летнего опыта жизни в стране. — Мой отец (благословенна его память) был ярый сионист. Он за страну готов был еще в Советском Союзе кровь проливать. Мы вырвались из-под железного занавеса ради того, чтобы строить и защищать свое национальное государство. А в последние годы управлять страной (и ее демократически избранными правительствами) пытаются всевозможные «правозащитники», выступающие исключительно в защиту арабов. С моей точки зрения, в настоящий момент единственным сильным лидером национального масштаба является Авигдор Либерман, которого я очень уважаю. Но именно его «правозащитники» пытаются вытеснить с политической арены.
– За что?
– За то, что он открытым текстом задал вопрос: кто финансирует организации, постоянно — на весь мир! — выступающие в защиту тех самых террористов, которые обстреляли нас «градами» вчера вечером и сегодня утром.
Бывшие одноклассники продолжают неспешную беседу. Тем временем Лев Головатый, муж Лилии, показывает мне снимок, сделанный еще до обстрелов — вскоре после приезда киевских гостей. Если бы фотографии умели звучать, то из этих кадров наверняка полился бы звонкий счастливый смех.
– Если вы не против, давайте сфотографируемся, — предлагаю я Лиле и ее украинским гостям.
– Что ж… Если надо…
Татьяна (крайняя слева), Юра и его моложавая бабушка Людмила усаживаются; доктор Владимир Красовский (крайний справа) с хозяевами Лилей и Львом Головатыми становятся во второй ряд.
И хотя подавляющее большинство из нас при виде камеры машинально изображает безмятежную улыбку, сегодня — здесь, в южной оконечности Ашдода, — этот инстинкт не срабатывает: арабские террористы могут в любой момент снова обстрелять «русский» город усовершенствованными «градами».
Фото автора и из семейного архива Льва и Лилии Головатых
Евгения КРАВЧИК, лауреат израильской премии им. Кеннета Абрамовича
Оцените пост
(голосовало: 3, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
