Мой младший брат Владимир Матлин на пять лет старше меня.
«Так не бывает, — скажете вы. — Какой же он младший, если он старше вас?» Вот и я говорю: не бывает. Тем не менее, все остальные, с кем бы мы ни знакомились, уверены, что он — мой младший брат. И я ничего не могу с этим поделать. Приходится терпеть.
Приходится также терпеть, что всю жизнь нас безбожно путают. Не по внешности, конечно. Мой брат — молодой, стройный и высокий. Тут не ошибешься. Путают просто из-за фамилии. Одна моя малознакомая однажды с восторгом делилась впечатлениями о моей книге, наполняя меня гордостью и самодовольством. Она прочла ее от корки до корки. Книга ей понравилась чрезвычайно.
– Единственное, чего я не могу понять, — призналась она, — почему вы подписываетесь Владимир Матлин, если вас зовут Александр?
Гордость увяла. Стало ясно, что она читала книгу моего брата.
Когда брата просят рассказать о себе, он начинает так:
– По-настоящему счастливыми, — говорит он со вздохом, — были первые пять лет моей жизни. Потом родился этот (жест в мою сторону), и жизнь кончилась. Я перестал быть центром внимания. О дальнейшем не стоит говорить.
Этого «дальнейшего» было еще семьдесят пять лет. И вот, представьте себе, теперь моему брату восемьдесят. Невероятно. Глядя на него, никто в это не может поверить, включая меня. Но я закрываю глаза, мысленно прибавляю пять к своему возрасту и — таки да! Восемьдесят. Против арифметики не попрешь. Из этих восьмидесяти лет первые сорок два года (в том числе пять счастливых ранних лет) он прожил в Советском Союзе, а следующие тридцать восемь — в Америке. Можно было бы сказать, что мой брат — настоящий американец. Но нет, не настоящий: он пишет по-русски, говорит с женой по-русски, пьет водку по-русски. И вообще, у него еврейская душа.
В своей прежней жизни в Советском Союзе Владимир Матлин работал в кино, на московской студии научно-популярных фильмов. Он редактировал журнал «Клуб кинопутешествий», который многие из нас помнят. Он писал сценарии научно-популярных фильмов. Он редактировал сценарии других авторов. Он много чего делал. Но я хочу также сказать о том, чего он НЕ делал.
Он не вступал в сделку со своей совестью.
Он не писал сценариев про детство Ильича или про высокие надои молока в Краснодарском крае, хотя мог бы на этом хорошо и бесхлопотно зарабатывать. Он выбирал сложные, глубокие темы, как правило «непроходные» или неудобные для советской цензуры.
Стоит упомянуть один из фильмов, снятый по его сценарию в начале 70-х годов. Фильм снял режиссер Цукерман. В фильме две роли, и обе играл Смоктуновский. Вряд ли кто-нибудь из вас видел этот фильм. Он называется «Ночь на размышление». Это размышление о личной ответственности человека. О нравственности индивидуума, живущего в безнравственном обществе. В фильм включены кадры нацистской хроники, показывающие, как беснуется толпа молодых людей, сжигая книги. Эти молодые люди не чувствуют угрызений совести; наоборот, они горды и счастливы, потому что поступают как все. А главное — они не несут ответственности. За их поступки отвечает общество и лично товарищ фюрер. В Советском Союзе это вызывало подозрительные ассоциации. Фильм положили на полку, и в советское время он на экранах кинотеатров не появлялся.
Забегая вперед, скажу, что в 1975 году этот фильм был показан на Международном кинофестивале в Лос-Анджелесе и получил какую-то премию в своем жанре. На это советская делегация, возглавляемая папашей Михалковым, заявила протест. Мы тогда смеялись на весь Лос-Анджелес.
Чего еще НЕ делал Владимир Матлин? Он не состоял в партии. Это было довольно трудно, учитывая, где и кем он работал. В Советском Союзе люди, служащие в прессе, в кино и на телевидении, считались работниками идеологического фронта, а следовательно, обязаны были состоять. (Впрочем, там чуть ли не каждый человек с высшим образованием считался работником идеологического фронта, кроме, разве что, врача-проктолога). Но Владимир умудрился не состоять. И так, не состоявши, 38 лет назад он вместе с семьей уехал из Союза.
В Америке Владимир Матлин состоялся в новом качестве — как журналист и как писатель. Более 20 лет он работал на «Голосе Америки» под прозрачным псевдонимом Владимир Мартин. Там же под именем Анна Друкер работала его жена, Анна Матлина. Те из вас, кто жил в Союзе в 70-е и 80-е годы и слушал «Голос Америки», могут помнить эти имена. Владимир вел еврейскую программу. Он рассказывал своим бывшим согражданам-евреям о культуре, к которой они имели прямое отношение и с которой в большинстве своем не были знакомы — о еврейской религии и морали, еврейских традициях, еврейских праздниках.
Однажды в конце 80-х годов Еврейская федерация Центрального Нью-Джерси присудила «Голосу Америки» ежегодную премию защиты гражданских прав, которая формулировалась как-то вроде: «За образовательную деятельность, повышающую самосознание советских евреев».
Может быть, вы не видите в этом ничего необычного, но на самом деле это был беспрецедентный случай. Федеральные службы у нас принято поносить. В лучшем случае — игнорировать. А уж дать премию, да кому — политическому агентству правительства, разжигающему холодную войну, да кем — частной еврейской организацией! Это было уму непостижимо. И все-таки премию присудили. И это была заслуга одного человека — Владимира Матлина.
В Америке Владимир Матлин развился и вырос как писатель. Здесь его глазам открылась тематика, которая его увлекла и которая сделала его тем особым писателем, каким он стал. Эта тематика полна человеческих страстей, страданий, радостей, трагедий, сломанных судеб и возрожденных жизней. Это тематика нашей эмиграции.
Интересно одно явление. Русская иммигрантская литература существует давно, ее начало можно вести с писем князя Курбского к Ивану Грозному. В советские времена она была, естественно, под запретом и потому вызывала страстный интерес. Но вот кончилась советская власть, и наступило недержание свободы печати. Издавай что хочешь. Читай что хочешь. Тут, казалось бы, и должен был увянуть интерес к эмигрантской литературе. Потому что кому нужны ее плоды, если они не запретные? Но произошло непредвиденное. Не кончилась эмигрантская литература, и не завял интерес к ней в России, а наоборот — расцвел пышным цветом. Почему — я не берусь судить. Скажу только, что пять книг рассказов Владимира Матлина выпустило в Москве издательство «Захаров», одно из самых престижных российских издательств.
Рассказы Владимира Матлина — это про нас с вами. Про наши иммигрантские заботы, горести и радости, про нашу смелость и нашу трусость, про наше мучительное вживание в новую культуру, про все, чем мы живем и дышим. Они заставляют нас взглянуть на себя со стороны и задуматься над нашими удивительными судьбами. Многие из них заставляют нас плакать. Многие — смеяться. А так как вся наша жизнь состоит из слез и смеха, я считаю, что мой брат выполнил свой долг перед человечеством.
Продолжай в том же духе, братик! Восемьдесят — еще не вечер. Это всего лишь две трети от ста двадцати. Мазл Тов!
Александр МАТЛИН
Dear Brother
Моему брату
Владимиру Матлину
Dear Brother, все бывает —
Юбилеи, смерти, свадьбы…
Возраст — он не убывает,
Если хуже не сказать бы.
Годы молча лезут в двери,
В погребах сыреет порох…
Dear Brother, кто ж поверит,
Что тебе уже не сорок!
А ведь помнишь — было дело
В прежних годах напряженных:
Порох рвался, кровь кипела,
Если вспомнить не при женах!
Годы, годы! Кто вас просит
Лезть туда, куда не нужно?
За окном желтеет осень,
И друзья седеют дружно…
Dear Brother, ах, не надо
Вечной скорби предаваться!
Годы, право, не преграда,
Если честно разобраться,
Ни любви, ни наслажденью,
Ни прогулкам по морозу,
Ни волшебному мгновенью,
Ни таланту, ни склерозу!
Что нам годы — просто числа,
Просто цифры — завитушки,
Как поэзия без смысла,
Как закуска без чекушки!
Хватит сыпать соль на рану!
Годы, право, не зараза.
Прочь стихи! Поддать пора нам!
Будь здоров, my dear Brother!
Дорогой Володя!
«Еврейский Мир» поздравляет Вас, талантливого и такого вдумчивого автора, с достойным юбилеем!
Желаем здорового и счастливого долголетия рядом с родными и близкими! Пусть творческое вдохновение сопровождает Вас и дальше, а мы будем наслаждаться его плодами.
До 120! Мазл Тов!
— Oн не вступал в сделку со своей совестью. Он не писал сценариев про детство Ильича или про высокие надои молока в Краснодарском крае, хотя мог бы на этом хорошо и бесхлопотно зарабатывать. Он выбирал сложные, глубокие темы, как правило «непроходные» или неудобные для советской цензуры. —
Жизненная позиция, достойная и уважения, и восхищения. Здоровья, бодрости духа и творческого долголетия дорогому Юбиляру!