Право на жизнь или на смерть?
В то время, как я пишу эту статью, Терри Щиаво находится на грани голодной смерти. По настоянию мужа Майкла Щиаво, признанного судом ее законным опекуном (несмотря на то, что де-факто он уже давно имеет другую жену и детей), у находящейся в больнице женщины 18 марта была извлечена трубка, по которой поступали еда и питье.
Трагедия Терри Щиаво потрясла Америку, не оставив никого равнодушным. Юридическая борьба, а, по сути, и моральный спор между мужем больной женщины, настаивающим на ее «праве на смерть», и родителями, отстаивающими ее «право на жизнь», заставили многих задуматься и определить свою личную позицию по этому чрезвычайно сложному и, к сожалению, жизненно важному для всех этическому вопросу.
Решение судей, приговоривших Терри к голодной смерти, весьма вероятно повлияет на то, как люди будут умирать в Америке. «Доктор смерти» Джек Кеворкян, отбывающий тюремное заключение за совершенные им убийства безнадежно больных, уже успел заявить, что, по его мнению, дело Терри Щиаво поднимает в обществе вопрос о «праве на смерть» и в конечном счете, приведет к легализации эвтаназии – медицинского убийства.
Впрочем, эта драма повлияет не только на то, как американцы будут умирать, но и, что не менее важно, на то, как они будут жить. Голодная смерть Терри Щиаво – это не только ее личная трагедия, горе ее родителей, но и угроза существованию современного американского общества. Предпочтение «права на смерть» «праву на жизнь» – есть проявление популистской, по сути, варварской «культуры смерти», которая сотрясает сами основы цивилизации, ставящие во главу угла ценность человеческой жизни.
Известный невропатолог Вильям Чешайр, который недавно посетил Терри Щиаво по просьбе «министерства детей и семьи» штата Флориды, заключил, что она была неправильно диагностирована. В своем письменном свидетельстве суду доктор заявил, что Терри Щиаво не находится в вегетативном состоянии, ибо она ощущает и реагирует на боль. Вильям Чешайр призвал суд разрешить возобновление питания больной, однако судьи в очередной раз отказались пересматривать дело.
«Пионеры в медицине»
«Терри Щиаво подвергается мучениям в результате прекращения подачи еды и питья. Этот метод умерщвления многие бы посчитали преступлением, даже если бы он был применен к домашнему животному», – утверждает Патрик Бьюкенен в статье «Нацисты: пионеры в медицине». Вы помните, в какой стране начинали с умерщвления психически больных людей, и к какой деградации человеческих ценностей это, в конце концов, привело самый просвещенный народ Европы.
«Сражение между теми, кто верит в святость человеческой жизни, и теми, кто верит, что есть достойные жизни и ее недостойные, для человечества далеко не в новинку, – пишет Бьюкенен. – В 1920 году доктор Альфред Хохе, профессор психиатрии в университете Фрайбурга, и Карл Биндинг, профессор юриспруденции в Лейпцигском университете, опубликовали работу под названием «Разрешение уничтожать жизнь, непригодную для жизни». В этой работе утверждалось, что доктора вправе помогать умереть неизлечимо больным и «пустым человеческим оболочкам», то есть умственно отсталым и тем, у кого зафиксированы серьезные черепно-мозговые травмы и умственные расстройства. Опрос общественного мнения показал тогда, что три четверти немецких родителей были согласны на вмешательство врачей ради прекращения жизни «умственно неполноценных» детей.
В октябре 1933 года газета «Нью-Йорк Таймс» процитировала слова гитлеровского министра юстиции: «Избавление общества от этих людей позволит врачам прекращать страдания неизлечимо больных, по их просьбе и в интересах всего человечества». Оправдывая свои деяния, нацисты могли бы процитировать Джорджа Бернарда Шоу, сказавшего в том же 1933 году: «Если мы мечтаем об особенной цивилизации, нам нужно устранить людей, для нее не подходящих». Чем не выступление фюрера для немецкой нации?
Среди первых и наиболее известных случаев «содействия в самоубийстве» – случай с младенцем Кнауэров. Отец маленького мальчика обратился прямо к Гитлеру с просьбой позволить умертвить сына – слепого от рождения, умственно отсталого, лишенного одной руки и одной ноги. Гитлер передал эту просьбу своему врачу Карлу Брандту; в 1938 году Кнауэр-старший получил желаемое разрешение.
Со временем в Германии практика «смертей милосердия» приобрела широкий размах. Когда началась война, идеи Гитлера стали осуществляться на практике. Фюрер приказал убивать всех «непригодных для жизни» – младенцев с врожденными дефектами и уродствами, людей, страдающих острыми умственными расстройствами, и «бесполезных едоков». По программе под кодовым названием «Акtion 4» были уничтожены десятки тысяч людей… Ветеран «Акtion 4» Франц Штангль продолжил свою деятельность в Треблинке».
В этой связи хочется вспомнить о Мартине Нимеллере. В годы Первой мировой войны лейтенант флота Нимеллер командовал подводной лодкой, был награжден медалью. После войны оставил морскую службу и стал пастором крупной церкви в Берлине. В 1933-м он приветствовал «нацистскую революцию». Нацистская пресса с восторгом писала о его автобиографическом бестселлере «От подводной лодки до кафедры проповедника». В 1937-м при огромном стечении народа пастор произнес гневную антигитлеровскую проповедь. По приказу фюрера пастор был арестован и просидел в концлагерях восемь лет, в 1945-м в Дахау он ждал очереди в газовую камеру, однако подоспели союзники. Вспоминая пережитое, пастор произнес свои знаменитые слова: «Сначала они пришли за евреями. Я молчал – я не был евреем. Затем они пришли за коммунистами. Я молчал – я не был коммунистом. Затем они пришли за профсоюзными работниками. Я молчал – я не был профсоюзным работником. Затем они пришли за мной. Но уже не осталось никого, кто мог бы встать на мою защиту».
Кто же встанет на защиту Терри Щиаво? Тот, кто сегодня равнодушно молчит, не думает о том, что завтра может не остаться никого, кто заступится за него и его близких.
НЕ НАВРЕДИ!
Майкл Щиаво настаивает на необходимости прекратить искусственное и, по его словам, бессмысленное поддержание жизни его жены, утверждая, что она сама не захотела бы жить в таком состоянии. Само по себе это утверждение малозначимо. По существующим в Америке законам, запрещающим эвтаназию – медицинское убийство, даже если бы она сама попросила о смерти, убивший ее врач сел бы тюрьму вслед за «доктором смерти» Джеком Кеворкяном. Проблема в определении качества ее жизни.
Дело в том, что в марте 1986 года Американская Медицинская Ассоциация приняла решение, согласно которому врачи могут отключать искусственное питание безнадежно больных людей или пациентов, находящихся в продолжительном состоянии комы. Оговаривалось, что условием такой практики является правильность диагноза, невозможность излечения и пожелания самого больного. С тех пор американские суды последовательно принимают решения, позволяющие отключать питание безнадежно больных. Впрочем, эта практика поднимает важную этическую проблему. Зависит ли ценность человеческой жизни от «качества жизни»? Если действия врача приводят к смерти безнадежно больного человека, то совершил врач акт милосердия или убийство?
«Скользкий спуск»
Различаются два вида эвтаназии (медицинское убийство) – активная и пассивная. Активная эвтаназия – действие врача, приводящее к смерти или ускоряющее ее. Пассивная эвтаназия – неоказание врачом помощи или непринятие мер, предотвращающих наступление смерти больного, например, неподключение его к приборам искусственного дыхания.
«Вопрос об эвтаназии является чрезвычайно сложной этической проблемой современного общества, – пишет доктор Ольга Ефимова в статье «Иудаизм и этические проблемы медицины» (еврейский культурно-религиозный центр «Маханаим»). С одной стороны, на чаше весов лежит желание избавить безнадежно больного от страданий (здесь еще раз следует отметить, что в современных условиях страданием обычно является не физическая боль, которую удается снять, а собственно ощущение бессмысленности жизни в такой ситуации). Или же избавить общество и родственников больного от осознания, что тот находится в «стадии растения» и не может ни жить, ни умереть. С другой стороны, легитимация «легкой смерти» может привести к катастрофическим сдвигам в сознании и моральных нормах общества, так что эти сдвиги затронут уже не только больных в терминальной стадии, но и многих других людей. Известно, что мысли об убийстве человека на благо общества приходили в голову не только примитивным варварским народам, но и высокообразованным философам и просвещенным деятелям культуры. Так, например, древнегреческий философ Платон (429-348 гг. до н. э.) в своей работе «Государство» однозначно пишет, что не следует оставлять в живых калек и «ограниченных», так как они являются лишь обузой для общества. В Спарте к этому вопросу относились совсем не теоретически, убивая недоразвитых детей. Томас Мор (Англия) в «Утопии» предлагает уничтожать легкой смертью тех, кого уже невозможно спасти. Ницше (Германия) говорил: «Больной – паразит общества. В этом состоянии неприлично жить».
Однако при таком подходе легко встать на путь, в научной литературе получивший название «скользкий спуск» («The Slip Slope»). Этот термин подразумевает такую ситуацию, когда мы воздерживаемся от первого шага, потому что трудно потом удержаться от последующих шагов. Этот термин используется в спорах об эвтаназии, для обозначения страха перед ситуацией, сложившейся в нацистской Германии, когда после умерщвления смертельно больных перешли к умерщвлению умалишенных, а потом и родившихся калек. Многие мудрецы Талмуда и более поздние авторитеты еврейского закона были врачами. Их мнения отражают не только ценности Торы, проявляющей бесконечное уважение к человеческой жизни и здоровью, но огромный опыт их практической деятельности. Иудаизм категорически отвергает активную эвтаназию, то есть преднамеренное создание смертельного исхода (даже если умирающий просит об этом), рассматривая этот акт как убийство человека. С другой стороны, в некоторых отдельных случаях пассивная эвтаназия, например, отказ от дальнейшего подключения больного, находящегося в стадии «растения», к аппаратам искусственного поддержания жизни; или возможность для безнадежно больного умереть (по его просьбе), не подключая его в ситуации обострения болезни к этим аппаратам, может быть разрешена, так как в этой ситуации не врач убивает пациента, а болезнь. В некоторых случаях разрешено также давать те или иные лекарства или средства и назначать медицинские процедуры, если они необходимы для облегчения болей или страданий больного, даже если побочным следствием их может быть приближение смерти больного. Однако, поскольку данный вопрос является очень сложным, то в каждой конкретной ситуации необходимо проконсультироваться с раввином, являющимся специалистом именно в данном вопросе».
Качество жизни
Тора формулирует концепцию святости человеческой жизни, формулируя заповедь «не убей!». Жизнь – это дар Творца великой и бесконечной ценности. Убивающий одну душу – убивает весь мир, а спасающий одну душу – спасает весь мир, — утверждают мудрецы Талмуда.
Теряет ли человеческая жизнь свою ценность, если затрагивается «качество жизни», например, человек парализован или находится в коме?
Еврейский закон рассматривает активное умерщвление такого больного как убийство. Доктор Фред Рознер в своей книге «Медицинская этика и еврейский закон» приводит результаты исследования людей, тяжело болеющих мышечной дистрофией. Их дыхание поддерживается респираторами, сами они неподвижны в инвалидных колясках. Бессмысленное существование? Результаты опроса ошеломляют: 87% больных удовлетворены качеством своей жизни!
Боль
Теряет ли человеческая жизнь свою ценность, если больной испытывает страдания и боль?
Еврейский подход выражается в словах: убивайте боль, а не больного!
С другой стороны, Талмуд относится с огромным сочувствием к страданиям и боли. Сострадая даже к приговоренному к смерти человеку, его поили крепким вином, чтобы облегчить страх и боль (Санхедрин, 43). Когда рабби Ехуда тяжело болел, то его служанка молила о его смерти как о прекращении страданий (Кетубот, 104). Такая молитва не считается умерщвлением.
Подключать или отключать?
Обязан ли врач и близкие предпринимать все возможные усилия для продления жизни больного «до последнего вздоха»?
Есть заповедь продлить жизнь человека, однако еврейский закон запрещает предпринимать действия, продлевающие его агонию и страдания.
Например, следует подключать больного к аппаратам искусственного дыхания, если есть даже малейший шанс на излечение. Однако если скорая смерть больного неизбежна, то это подключение не рекомендуется, так как оно лишь продлевает страдания. Если больной уже подключен к респиратору, то его активное отключение может быть приравнено к акту убийства (смертью считается прекращение дыхания, а не «смерть мозга»).
В критических ситуациях такие аппараты изначально устанавливаются на таймеры, которые автоматически выключают их каждые 24 часа. Тогда врачи стоят не перед дилеммой активного отключения больного от аппарата, что запрещено, а перед вопросом подключать ли его к респиратору. В случае если это подключение лишь продлевает агонию, больного не подключают.
Лечение и питание
Какие медицинские средства можно отключать, и при каких обстоятельствах?
Крупнейшим авторитетом в области медицинской этики являлся приехавший в Америку из Минска рабби Мойше Файнштейн, который писал, что питание и питье не являются лечением, которое в определенных случаях можно перестать давать человеку, а необходимым уходом за больным, который не прекращают до самого конца («Игройс Мойше» Хошен Мишпат 2, 73:1). В этом его решение резко отличается от постановления Американской Медицинской Ассоциации, разрешившей прекращение не только лечения, но и питания безнадежно больных людей.
В чем заключается разница между прекращением лечения и прекращением питания?
Человек в принципе может жить без лекарств, однако прекращение питания – это активное действие, которое неизбежно приводит к его смерти. Нельзя убивать даже безнадежно больного человека! Потому рабби Мойше Файнштейн рассматривал прекращение питания как акт активного убийства пациента. Более того, поскольку святой обязанностью врача является сохранение жизни и принцип «не навреди!», то практика прекращения питания, приводящая к голодной смерти больного, подрывает сами этические основы медицины. Если сегодня врачи и юристы разрешают отключать трубку питания, что неизбежно приводит к смерти больного, то завтра они могут санкционировать прекращение питания через рот или позволят «докторам смерти» убивать больных. История учит, что потом в этой «культуре смерти» обязательно найдутся те, кто захотят убивать и здоровых. Как же предотвратить это сползание в пропасть? Тора дала на это ясный ответ: не убей!
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...