Еврейский Мир

«Familiarity breeds contempt» — «Близкое знакомство порождает презрение». Я не раз убеждался в справедливости этого наблюдения.

Я окончательно разочаровался в советской власти, поработав несколько лет переводчиком в ЦК ВЛКСМ и КПСС, а потом несколько месяцев в КГБ. Совок и издали выглядел не очень хорошо, а вблизи — совсем плохо.
В первый раз я попал в кулуары Конгресса США в середине 70-х и уже час спустя понял, что политики мне не нравятся. До этого я тоже поду­мывал о политической карьере и на всякий случай подписал свой первый сборник неприличных частушек псевдонимом Кабронский (каброн — это «козел» по-испански). Но, познакомившись с политической кухней, я подписал второй том неприличных частушек — Козловский. Это было признание, что мне никогда не стать Брук-Красным, так что лучше и не соваться.
Конгрессмен Энтони Винер, один из самых популярных членов демократической фракции, сейчас еще раз подтвердил правильность моего наблюдения.
Мне наплевать, что он переписывается с бабами по электронной почте и шлет им фотографии своего члена, который явно соединен у него с мозгом.
В этих его забавах пусть разбирается его жена-мусульманка. Я знаю, что мои бывшие жены-мусульманки меня бы по головке не погладили. Или погладили, но прикладом.
Учитывая, что фамилия Винер означает Член, не надо было за него выходить. Или за него голосовать.
Мне наплевать на забавы нашего народного избранника, но мне глубоко противна его наглая ложь, длившаяся целую неделю. Сперва Винер утверждал, что не признал неприличный снимок, который был послан в конце мая калифорнийской студентке. Она афроамериканка, и если бы я был демагогом, то обвинил бы Винера в расизме. Но я не демагог.
Потом Винер выдвинул другую гипотезу: к нему в компьютер де врубился хакер, который подбросил ему эту картинку. Ага. Мало того, что Винер врал, в своей обычной манере паршивец держался заносчиво и высокомерно отчитывал интервьюеров за то, что они задают ему неправильные вопросы. Он лгал на голубом глазу не только им, но и своим друзьям и своей бывшей герлфренд, видной демократке Кирстин Пауэрс, которая простодушно поверила ему и защищала его в нескольких интервью и телепередачах.
Потом она напечатала гневную статью, в которой назвала Винера социопатом, и требует, чтобы он подал в отставку. Проврав целую неделю, Винер наконец во всем признался, извинился и 13 раз повторил, что «принимает ответственность за содеянное».
Эта ритуальная фраза означает, что он лишь «примет» ответственность, но ее не понесет: Винер тут же заметил, что не нарушил никаких законов и правил и не собирается уходить из Конгресса.
Поступая в университет штата Нью-Йорк в Платтсбурге, Винер хотел сделаться телевизионным синоптиком, но потом устроился стажером к молодому и тогда еще малоизвестному нью-йоркскому конгрессмену Чарльзу Шумеру и подсел на политику.
Поработав несколько лет в Вашингтоне, Винер был отправлен в свой родной Бруклин заведовать местным офисом Шумера. Но его звали великие дела, и он было намылился перебраться во Флориду, где после переписи 1990 года должны были создать несколько новых избирательных округов, населенных мигрировавшими из Нью-Йорка евреями, которые с радостью проголосовали бы за своего парня.
Но Шумер посоветовал ему остаться в Бруклине и идти в политику оттуда. Возможность скоро представилась. В 1991 году состав нью-йоркского горсовета был расширен с 35 до 51 члена. Винер выдвинулся в 48-м округе, который находится в Южном Бруклине и густо населен евреями.
Беда была в том, что Винеру противостояли два соперника — кандидат бруклинского демократического истеблишмента Майкл Гарсон и Адель Коэн, ставленница прогрессивных кругов и профсоюзов. Благодаря своей напористости и талантам шоумена Винер был замечен, но его оппоненты были больше известны в округе, имели большую организационную поддержку, и поэтому все считали, что Винер обречен.
Газета «Ньюсдей» поддержала одного из его оппонентов и посоветовала Винеру сделать еще одну попытку в следующий раз. Как вдруг накануне выборов в округе появились анонимные листовки, связывавшие Коэн (на чьих избирателей больше всего покушался Винер) с трибуном Джесси Джексоном и тогдашним мэром Нью-Йорка афроамериканцем Дэвидом Динкинсом.
Оба были крайне непопулярны в 48-м округе. Джексон незадолго до этого назвал Нью-Йорк Хаимградом, а Динкинс, по мнению белых избирателей 48-го округа, покрывал участников афроамериканского бунта в Краун-Хайтс, зарезавших студента иешивы.
Винер, что называется, сыграл расовой картой, за что его пожурила вельможная «Нью-Йорк Таймс».
Но карта оказалась козырной: вопреки всем ожиданиям Винер занял первое место, сделавшись самым молодым членом в истории нашего горсовета. Семь лет спустя он перепрыгнул из горсовета в Конгресс. Дальше он собирался баллотироваться в мэры Нью-Йорка, но сейчас ему большого успеха уже не сулят.
Не надо отчаиваться: в мэры сейчас намылился
прогрессивный актер Алек Болдуин.
Республиканцы обычно быстро избавляются от своих оскоромившихся товарищей по партии. Демократы терпимее относятся к детским шалостям своих однопартийцев и первое время не больно давили на Винера с тем, чтобы он подал в отставку. Сам он упирался и говорил, что хочет и впредь «служить своим избирателям», без которых ему пришлось бы жить честно. Ему пришлось бы начинать с нуля.
У многих американских политиков есть какие-то запасные варианты, прежде всего адвокатская лицензия. Винер, например, мог бы получить профессию телевизионного метеоролога, на которого он учился. Но политическое поприще увлекло его слишком рано, и он так и не выучился ни на синоптика, ни даже на собаколова. Он не умеет ничего делать, кроме как тратить наши деньги.
В прошлом году он заработал на Капитолийском холме 156 117 долларов. В 2009 году его жена Хума Абедин, помощница Хиллари Клинтон, получила 154 тысячи долларов. Даже при нью-йоркских ценах совокупный доход супругов позволял им жить безбедно. В случае ухода Винера на гражданку этот доход сократится вдвое.
Я знаю людей, которые и на жалованье Хумы жили бы припеваючи. Но Винер к ним не относится.
Увы, прогноз все ухудшался. Множилось число его тайных корреспонденток, среди которых обнаружилась по крайней мере одна несовершеннолетняя. Винер божится, что не слал ей скабрезных картинок и не вел с нею гривуазных диалогов. Полиция выясняет, так ли это.
Всплыла многомесячная переписка Винера и белокурой Джинджер Ли, работавшей в прошлом порноактрисой. Когда вскрылись его почтовые романы, конгрессмен учил ее, как отвечать на вопросы по поводу их отношений. Натаскивать потенциальных свидетелей — это потенциальная уголовщина.
За Винера заступились немногие. Например, лично я хотел бы, чтобы он сидел в Конгрессе вечно и служил укором своей партии. Обычно говорят «немым укором», но в случае Винера укор был бы визгливый. Заступался и его коллега по Палате представителей Чарльз Рэнгел, изобличенный в уклонении от налогов и злоупотреблении властью, но отделавшийся легким испугом. «Винер, — сказал в его защиту Рэнгел, — не путался с проститутками и не шлялся с мальчиками».
Занятно, кстати, что в 2007 году Винер внес законопроект о недопущении сексуальных хищников в Интернет.
Скандал разрастался, и Винер записался в клинику, которая лечит от сексуальной одержимости. Говорят, в советской армии солдатам вместо этого подливали в еду бром.
И вот наконец охальник дозрел: Винер подал в отставку. Еще одна победа добра и красоты.
Многие не поймут, как можно было заниматься такими безрассудствами, будучи все время на виду? Винер что, не отдавал себе отчета в том, что рано или поздно одна из корреспонденток его сдаст? Или что его автопортрет с набухшим «Винером» не уйдет по ошибке на чужой адрес?
Я подозреваю, что Винера погубило ощущение собственной неуязвимости. Полной неуязвимости не бывает. Спросите у Ходорковского.

Оцените пост

(голосовало: 4, средняя оценка: 4,00 из 5)

Загрузка...

Поделиться