Дорогая редакция «Еврейского Мира», позвольте через вашу газету выразить искреннюю благодарность организаторам и устроителям литературного конкурса имени еврейского писателя, поэта, литературного исследователя и энциклопедиста Хаима Бейдера.
Сердечная благодарность президенту Объединенной Ассоциации восточноевропейских евреев Морису Шустеру, председателю Дмитрию Маргулису, исполнительному директору Ассоциации Ари Кагану, всем членам жюри конкурса, куда вошли публицисты, писатели, ученые и общественные деятели.
Спасибо всем, кто принял участие в этом конкурсе. Из множества работ, присланных на конкурс, жюри единодушно выделило повесть Анатолия Третьякова (Бостон) «Моя мать – еврейка» – I премия, повесть Мариам Юзефовской (Нью-Джерси) «Господи, подари нам завтра» – II премия, повесть Марата Баскина «Счастливчик Эля» – III премия.
Спасибо за прекрасные, теплые и очень по-еврейски мудрые сочинения.
На торжестве по случаю подведения итогов конкурса выступил Исполнительный Директор Совета еврейских общественных организаций Алик Брук-Красный. Он выразил благодарность организаторам и участникам конкурса и вручил членам жюри Почетные грамоты «За активное участие в подготовке и проведении литературного конкурса сочинений на еврейскую тему, посвященного памяти Хаима Бейдера».
Ева Лоздерник-Бейдер
Церемония вручения денежных премий победителям конкурса состоялась 18 января в Kings Bay Jewish Center.
Уважаемые читатели. Нашей газете предоставлены право и честь опубликовать две конкурсные работы (I и II премии).
Сегодня мы предлагаем вашему вниманию сочинение Анатолия Третьякова «Моя мать – еврейка» – I премия.
В следующем номере познакомим вас с Мариам Юзефовской «Господи, подари нам завтра» – II премия.
Анатолий Третьяков родился в 1939 г. в Ленинграде. По образованию врач (окончил Ленинградский педиатрический медицинский институт). Кандидат наук. Работал старшим научным сотрудником Института Онкологии МЗ СССР, в Институте Эволюционной физиологии и биохимии АН СССР.
С 1989 г. живёт в Бостоне (США). Работает в области биотехнологии. Поэт, прозаик, переводчик (с немецкого и английского на русский, с русского на английский). Печатается в США и в России. Член «Клуба русских писателей» и «Академии американских поэтов».
Первое выступление в печати – июнь 1959г. (переводы).
МОЯ МАТЬ – ЕВРЕЙКА
Рассказ в жанре Ритмической прозы
Посвящается моей сестре Ляле
9 декабря 1939.
Я родился в Ленинграде за два года до войны. Дома был, наверно, праздник, а морозы не сильны. Снег летел больничной ватой, и уже врагам назло, Териоки были взяты, мёртв, кому не повезло… Все вокруг меня сидели, зная точно наперед: ровно через две недели наступает Новый Год… Но того не знала мама, слыша мой капризный рев, как уже осталось мало до Двенадцати часов… И не ведали в квартире средь покойной тишины, что осадные мортиры на меня наведены, что планирует над Волгой резать небо «Мессершмидт», что уже готовит Зорге донесенье в нужный МИД… Что от Таллинна до Кушки рассчитал, разметил Рейх, где в могилу ляжет русский, армянин или еврей… И не знало о блокаде, о пайке в 120 грамм в предвоенном Ленинграде поколенье пап и мам… Тихо лучики лучились на прицелах у Десны, ну а мы ходить учились ровно за год до войны…
28.10.1943.
Пребывать при родах мальчику не дело… Посмотри-ка, Толенька, птичка полетела!.. За окном вагона в клубах серой пыли собирались в стаи птицы из Сибири… Осенью далекой этих стай не мало потянулось к югу со всего Урала. Плыли в поднебесье, облетая грозы, до смерти пугаясь криков паровоза. Но одна на крышу села, не пугаясь – мне принес сестрёнку белоногий аист!
1945
Все дороже далекие запахи – воспоминания о годах… Мы с Востока катили на Запад, чуть ли не с Магадана на Запад, от каждой станции в разных поездах. Слышали много о немцах, в Риге остановились на десятый день, и сразу увидели покорно и немо разбирающих развалины людей. Так это ОНИ!? Быть не может!.. Но автоматчики… Рваная речь… Свисали с рук извозчика вожжи, как петли с виселицы, и балка высилась, как занесенный меч.
1948
Познавал я мир по маркам. Это был нелегкий труд. Все равно, что без помарки написать в тетрадь Талмуд. Марки в марте, марки в парте… Не забуду до сих пор, как не мог найти на карте Мира княжество Джохор. (А на марках тигры Брема пасть открыли… Не дрожа, гордо нёс монаршье бремя на спине слона раджа). На квадратике лиловом (в рамках всем доступных цен) лихо был отштемпелёван чёрной краской – one cent. Во дела! Копеек сорок! Это мне ну хоть бы хны! Совершался бизнес скорый в подворотнях у ханыг… Я себе казался глупым, когда глянуло с листа, подпирая белый купол, по-английски – Палестайн. Только дед мой – Лейба-Тэйхел показать на карте смог, где багровый, словно сердце, бьется маленький комок… Марки утром, марки ночью, марки летом и зимой… Осторожно, на носочках, год пошел сорок восьмой…
1950
Мама пришла и сказала: «Мне позвонил завлит, мол, завтра в одном из залов нас всех соберут, говорит… В общем, готовься, евреи! Вопросы: еврей или нет? (в том зале, где я Виринеи слегка покурочил макет*). Мол, обо всем понемногу… Шпицрутены на плацу… А ходите ль Вы в синагогу и любите ль Вы мацу, и прочее…» Ждут признанья… Но я всё умело скрыл… Да! Вот ещё: нет ли желанья поддерживать Израиль?.. Кто право дал: к Высшей Мере — Ту би или нот ту би – будут решать химеры подонков из КЕЙ-ДЖИ-БИ?.. А поутру – как там мама? — наверно раз двести подряд я набирал упрямо один — двадцать три — шестьдесят**… Мама пришла и сказала: мол, вызвали на правёж, да отпустили из зала… Да Вы совсем не похожи, да что, мол, с неё возьмешь?.. «Генетик» вонючий, лапоть, паскуда из всех паскуд, тебе на зачёте в гестапо навряд ли поставили б «уд»!.. И всё ж я ему благодарен и пью за помин души… От имени ГОСУДАРЯ даровано было: ДЫШИ !..
* «Виринея» – один из макетов в залах Ленинградского Театрального Музея,
* * Номер настоящий
1951
Под Новый Год, в тот год проклятый (точней не помню я числа), к своим соседям и к «ребятам» по-свойски девочка зашла… Меньшая дочка «тети Кати», что состояла при метле, с сестрой уселась на кровати (свеча стояла на столе), и вдруг, без видимой причины, дитя сказало нам тогда: «Вас выселяют в Палестину, а может быть, ёще куда… И мы в квартире вашей будем, мы тоже хочим жить, как все… Небось мы тоже будим люди, а вас всех выселят совсем». И, выдав тайное желанье, хотела нас родная власть отправить разом на закланье, и ей внимала жадно мразь. Устами девочки невинной желала нашей крови чернь. Везде о том неочевидно твердили все, кому не лень… Уже стояли в дельте топлой бараки с вышкой во главе, уже готов был все одобрить простой советский человек. Теплушки, цвета свежей крови, сжимая дряхлые «ОВ», держали чрева наготове: вместимость – сорок человек. Созвездье Псов, как стая гончих, терзало небо на куски, и к нам в окно влетали ночью и бились на полу гудки… Но липкий страх, пройдя по венам, нашёл заслон моей беде: так защитят нас непременно, ведь весь наш дом – НКВД! Отец – Герой с парадной Ленки*, он при оружьи и суров! Да что там, в комнате за стенкой живёт мой друг – майор Царьков*!… Но не успелось, не успели, хоть каждый втайне это ждал: между Китаем и Россией воздвигнуть форт – Жидобиджан. Порвались нити паутины, не довелось с земли стереть… Переселенцы в Палестину на дачу едут в Сестрорецк!
* Имена настоящие
1967
… А снег не таял, снег не таял на желтых веках и на лбу… Толпа смотрела (не густая) на бабушку мою в гробу. А на блестящем срезе глины, как в свежевымытом стекле, вдруг проявился образ милый давно лежащего в земле… И взор его таит укоры, и знаю сам, в чем виноват… Кладет печальные узоры на наши лица снегопад… Уже декабрь ткал саван редкий на пяльцах придорожных ив, с могил смотрели грустно предки на остающихся живых… А их уже осталось мало… И с каждым годом реже клан… И не придет, как прежде, мама к родным могилам на поклон… Мой час пробьет – меня разыщет и позовет надменно смерть, но мне на разные кладбища одновременно не успеть…
1977
… А может, мне зайти туда, туда, где бродят тени близких, где фонари, как обелиски, стоят надолго, навсегда. А может мне зайти туда, где всё давным-давно знакомо, где окажусь я снова дома … А может, мне зайти туда?.. А может, мне зайти туда, где все родное – двери, рамы… Где, может, дверь откроет мама… А может, мне зайти туда?..
1989
KLAGEN FAHRT. На границе Австрии с Италией (небывалый в жизни выпал фарт), на стене вокзала прочитали надпись по-немецки «Klagen Fahrt». Здесь стоит (проводники кричали) скорый поезд ровно пять минут!.. Мы за три секунды прочитали два печальных слова «Скорбный Путь»… Из России и до самой Вены, с посохом и кожаной сумой, просочились сквозь больные вены тела, пораженного чумой. Наша мать в безумном ослепленьи миллионам делает аборт, и с плотов чужие поколенья помогают нам взойти на борт… Томагавк промчался мимо, мимо, вдоль виска, оставив целым скальп… И ка-чают ту-чи пи-ли-гри-мы наш вагон на мягком бюсте Альп… Обокрав, нас выгнала из дома Мафия Московского Кремля… Отрывай скорей с себя фантомы вроде инвалютного рубля. Вот звонок! И рысью и галопом по платформе простучали пять минут… За окном та самая Европа говорит тебе: «Счастливый путь!»
1989
Я всё бегу, бегу, бегу, бегу из Ленинграда… (бежать я начал через Мгу за месяц до блокады). Тогда мне было года два, теперь уже немало. От немцев вырвавшись едва, домчались до Байкала. Я помню первые слова, что бабушка сказала: «Откройте, Тайхман, я жива, мы беженцы с Урала». Ich bin ein Fluchtling*, refugee**, … скитальцы, пилигримы… …Еврей российский – Вечный Жид, слоняется по Риму…
* Я беженец (нем), ** беженец (англ).
АРИФМЕТИКА ЧЕЛОВЕКА С IV-й ГРУППОЙ КРОВИ
«IV-я группа крови характерна для семитской расы» из «Генетики человека». «… Ношу в себе, как заразу, проклятую эту расу».
Б. Слуцкий
Я не еврей: ну ни — ни. Голубоглазый, русый. И с детства приговор родни: «Не наш он, он же русский!» Я с детства быть привык лгуном, а часто просто дрянью – когда державным колуном раздвоено сознанье… В отделе кадров зря корпел над «Делом» друг заклятый, всегда я обойти умел «Параграф» этот «пятый». Бороться с этим нет уж сил, и точно – я здесь лишний, не зря, наверно, заклеймил меня навек Всевышний, слепив меня, судьбе назло, согласно коду предков: Ш Е С Т И У- Г О Л Ь Н О Е Т А- В Р О стоит на каждой клетке. Пусть это примет всё в расчёт палач, мудрец и глупый: в моих артериях течет пароль четвёртой группы… И я не думал никогда, что это будет просто – вот так, как в омут, в никуда, вдруг ринуться с подмостков. Окончен акт, закрыта роль, увяли быстро розы, я называю свой пароль и ожидаю отзыв…
Плывут в эфире сонмы теней…О, Б-же! Я тебя молю! Среди пропавших поколений найди мне бабушку мою! Я вижу странные виденья… Я наяву? Или во сне? Вот проскакал Сергей Есенин в рассвет на розовом коне… Я слышу древние наречья – не то латынь, не то иврит… И что-то мастер дел заплечных мне по-немецки говорит… Я понимаю лучше Yiddish. Я ашкинази и сефард. В горниле пекла чешских Лидиц и обо мне скорбит шофар… Во мне русоголовый русич, мешая удаль и азарт, надеясь на счастливый случай, спешит с дружиной на хазар… И то мгновенье поворотное определил в веках мой взгляд, когда мой предок беззаботный решает перейти Евфрат*…
* еврей-означает «пришедший из-за Евфрата»
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
