АКСАКАЛОВ ДЕЛАЕТ МИЦВУ
В школе Аксакалова Бенцион превосходнейшим образом прозанимался до выпуска. Как-то жена шла с ним по улице, и какой-то милиционер вдруг приветствует его, берет под козырек. Она спрашивает:
– Бенчик, какое отношение имеешь ты к этому милиционеру? Он говорит:
– Я же с ним учусь!
Как-то в школе назначили экзамен на день праздника Шавуот. Я звоню Аксакалову:
– Борис Давидович, экзамен в такой-то день, нельзя ли перенести?
– Ну ладно, пусть придет в воскресенье.
И он специально послал учителя принять экзамен! Через пару месяцев после того, как Бенцион поступил в школу, сам директор школы Аксакалов вдруг пришел ко мне домой. Я испугался. Что-то случилось? А Борис Давидович рассказывает:
– Я всегда курил в субботу и делал все, чего делать нельзя. Но на днях со мной произошло чудо.
У меня большая семья, много детей, я не могу жить на зарплату. Так я грешу. Но грешу осторожно, с расчетом.
Один человек, который сдал не все экзамены на аттестат зрелости, попросил у меня справку об окончании школы. Я за деньги выдал ему справку, а в журнале проставил оценки и по тем предметам, которых он не сдавал. Подделал запись.
Было это давно. Тот человек стал инженером, работал, женился. И развелся. А жена в отместку «заявила» на него. Написала, что он мошенник, что у него и диплом, и аттестат зрелости фальшивые. В школу прислали комиссию проверить заявление. Комиссия потребовала школьный журнал. Открыли, стали каждый лист рассматривать с обеих сторон. Дошли до листа с подделкой. Меня чуть инфаркт не хватил: не заметить ее нельзя. Вдруг кто-то предлагает:
– Проверим теперь с другой стороны, с конца. Проверяют с другой стороны, опять дошли до фальшивого листа – и снова остановились! И написали, что все в порядке.
Только один лист из всех не посмотрели! Тогда я понял, что это Всевышний меня спас за то, что я принял твоего сына. А раз так, то напиши мне на бумаге, когда можно начинать курить в субботу вечером.
Я ему написал.
После этого я решил заплатить ему. Он же сделал для меня большое дело, кто еще такое сделает? Я добыл пятьсот рублей, зашел к нему и даю. Он не берет:
– Деньги я люблю, и они мне нужны, но это я сделал для Б-га, не хочу за это денег.
Я говорю:
– Это большая мицва и за деньги тоже!
– Нет, – говорит, – если я возьму деньги, мицва-то будет слабее? Соображает!
Потом предлагает:
– Знаешь что, давай мне таких детей, как твой сын, которые не хотят в субботу писать. За каждого получишь с меня пол–литра.
А это было начало шестидесятых! Тогда за спекуляцию – расстреливали!
Поверите ли, сколько я привел детей? Тридцать пять человек!
А как я мог устроить в школу стольких детей? Ведь это школа рабочей молодежи, по закону в ней могут учиться только люди старше шестнадцати лет и работающие, а я приводил детей – одиннадцати-, двенадцатилетних?
Я придумал вот что: писал от руки справку, что такой-то работает там-то, но имя рядом с фамилией писал не полностью, а только проставлял инициалы. И не ребенка, а того из родителей, чье имя легче подделать под инициалы ребенка. Например, Кругляк: имя матери Елизавета – «Е», отца – Владимир – «В», а сына – Яков – «Я». Я выбирал букву «Е» (ее легче превратить в «Я») и ставил на справке рядом с фамилией. Елизавета брала эту справку на работу, на справку ставили печать, подтверждающую, что она действительно там работает, а я потом исправлял «Е» на «Я». Так Яков обзаводился справкой с места работы.
Это, конечно, было небезопасно и при проверке могло обнаружиться. Но у Бориса Давидовича дела были поставлены так: была бы бумажка, остальное не важно. И он не брал ни у кого ни копейки!
Я решил платить вот чем: в Песах приносил Борису Давидовичу мацу, в Рош-Хашана трубил для него в шофар, в Йом Кипур показывал, какие молитвы надо читать, в Суккот приводил к себе в сукку, а в Пурим читал ему Мегилу.
ПЯТИКОПЕЕЧНАЯ ПЕЧАТЬ
Случалось порой такое, казалось – уже ничто не выручит. Но все удивительным образом обходилось.
В Ташкенте произошло крупное землетрясение, более 75% зданий рухнули. В город прислали восемьдесят тысяч строителей и построили новые районы. В районе Чиланзар открыли школу и записывали в нее всех живущих поблизости детей. А рядом жил еврей, чья дочка училась у Аксакалова. Приходит к ним учительница и говорит:
– Девочка, иди в нашу школу учиться.
– Я уже учусь в Рабочем городке.
А там только школа рабочей молодежи! Отец испугался и прибежал ко мне:
– Что делать? Девочка проговорилась! Если узнают, что Аксакалов принял маленьких детей, что с ним будет?
Я побежал к Аксакалову. Он успокаивает:
– Он ошибся. Рядом с моей есть другая школа – обычная восьмилетка. Предположим, девочка учится в этой школе.
Аксакалов идет со мной в восьмилетку и просит директора выдать справку, что девочка учится в его школе:
– Сделай одолжение, подпиши эту бумагу. Я тебе тоже что-нибудь подпишу.
Но тот – ни в какую.
Что делать?
Голова у Аксакалова была хорошая, на редкость толковый человек. Не зря он был заслуженным учителем Узбекской ССР.
Знаете, что он сделал? Взял пятикопеечную монету – она размером с печать в той школе, помазал со стороны герба чернилами и приложил к справке как печать. Я говорю:
– Что ты делаешь, а вдруг проверят?
– Эх, – говорит, – мы ведь делаем ради Него. Он поможет.
И что вы думаете? Сдали эту «справку» в школу в Чиланзаре, и никто ничего не заметил.
Однажды одному из малолетних учеников аксакаловской школы, Давиду Марьяновскому, пришла повестка из армии. Действительно, согласно возрасту, который был указан в его школьных бумагах, он подлежал призыву. Но на самом-то деле он был на пять лет младше!
Опять пришлось выкручиваться…
ЗАТЯНУВШАЯСЯ БЕСЕДА
Расскажу еще случай. Я устроил в другую, не аксакаловскую, вечернюю школу одну девушку, верующую, по фамилии Гайсинская. Она работала в банке, в субботу старалась не работать, но если все-таки приходилось, то не писала. Мало таких!
Директор банка, бухарский еврей, заметил, что она не пишет в субботу, вызвал ее:
– Почему ты не пишешь? Девушка сказала ему правду:
– Суббота!
– Ах, суббота? Я тебя заставлю, будешь писать в субботу!
Она хочет уволиться – он не увольняет! Тогда нельзя было уволиться без разрешения. Если не приходил на работу – могли посадить. Что делать?
Я поспешил к Борису Давидовичу домой. Дело было тридцатого августа, за день до начала учебного года.
Я пришел к нему в восемь утра, слышу, из его комнаты доносится.
– Ш-ш-шма Ис-ра-эль… – вот так, по слогам, он читает, полчаса проходит, пока прочтет «Шма Исраэль».
Потом он еще молился своими словами…
Между прочим, я заметил, что он стал полностью верующим: и кашерное мясо покупает, и жена в миквэ ходит. Когда я ему все рассказал, он говорит:
– Попробую пойти к этому директору банка. Я спрашиваю:
– Вы знакомы?
– Не знаком, – говорит.
– Как же вы пойдете, это опасно!
– Ничего, Б-г поможет.
Тут за ним приехал завуч его школы, они собирались к девяти часам на учительское собрание.
Мы немедленно отправились в банк: директор, завуч и я. Была уже половина девятого. Завуч ждет в машине: педсовет накануне учебного года – не шутка! Я жду на улице. Так вот, учитесь, как надо поступать. Аксакалов вошел в банк без пяти девять. Десять, одиннадцать – его нет! Я подумал, что директор позвонил в КГБ и теперь его не выпускают…
Вышел Аксакалов из банка без четверти двенадцать.
И говорит мне:
– Благословен Всевышний, уломал. Брыкался, но я его убедил! Он подписал приказ об увольнении.
А собрание в школе состоялось вместо девяти – в двенадцать.
Вы спросите, чему тут учиться? А вот чему. Как спасать людей, не считаясь со своими собственными делами. Дела подождут. В школе-то, в конце концов, можно и приврать. А тут – человек пропадает. Спасти человека надо? Надо. Вот он и спас.
Какой ненормальный пойдет хлопотать за незнакомого? Да еще по такому рискованному делу? А он пошел. Много ли найдешь таких «дураков», как Аксакалов? Тридцать пять человек учились у него по фальшивым справкам. Он же рисковал, а у него была большая семья. И все ради мицвы, ни копейки ни у кого не взял!
ДОЛГОЖДАННЫЙ СЫН
У Аксакалова было восемь девочек. А потом пошли сыновья. Помню, как Борис Давидович прибежал ко мне ночью сказать, что родился сын.
Аксакалов и вся его семья стали верующими. После его смерти семья переехала в Израиль.
Был момент, когда его старший сын, призванный на службу в армию, под влиянием окружения перестал надевать тфилин. Так я молился: «Рибоно шель Олам, его отец столько сделал для субботы, помогал другим евреям, рисковал собой, неужели Ты не поможешь его детям идти по пути Торы?»
Три ночи подряд на рассвете, незадолго до подъема, то есть до времени, когда полагается надевать тфилин, покойный отец приходил к парню во сне. Тот испугался: отец так просто не явится во сне. И стал надевать тфилин, и с тех пор ведет себя достойно. Родные Аксакалова издали здесь в память о нем молитвенник с его портретом, а недавно перевезли останки Бориса Давидовича Аксакалова в Иерусалим. На похороны съехались все его дети, даже из Америки. Много говорили о нем, и я тоже рассказывал. На его йорцайт я всегда езжу к его семье.
Из книги «Чтобы ты оставался евреем»
Оцените пост
(голосовало: 1, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
