О том, что Салли Ландау, первая жена Михаила Таля, написала о нем книгу воспоминаний, я узнал, еще живя в Париже, но прочитал ее, уже находясь в Нью-Йорке.
Конечно, книгу о Тале, особенно если она называется «Элегия Михаила Таля», пропустить невозможно. Элегия в данном случае, как надо понимать, сама Салли — известная в вильнюсских и рижских кругах эстрадная певица. Насколько я помню (доводилось читать в газетных вариантах некоторые фрагменты), в первоначальном варианте книга должна была называться «Королевская партия Михаила Таля», но, видимо, Салли решила, что все-таки она не может быть «королевской партией» своего великого мужа, а вот «элегия» — это как раз то что надо. Тем более что эти воспоминания — прежде всего рассказ Салли о себе и заодно, что называется под сурдинку, о Тале.
В общем-то, книгу писала не Салли Ландау — под ее диктовку литературную запись сделал московский сатирик Аркадий Арканов. Имя весьма известное и давно снискавшее себе популярность на ниве юмористической литературы. Когда-то Арканов, начинавший свой путь как студент медицинского института и бросивший его ради литературы, заметил: неизвестно, что нашла в нем литература, а вот медицина точно ничего не потеряла. Надо сказать, что и шахматы, в которые он играет плохо, но неутомимо, тоже ничего не нашли в Арканове. И думается, что эта книга о Тале, в создании которой он, по всей вероятности, принял самое активное участие, — не лучший вклад Арканова в шахматы и в шахматную литературу.
Лучше бы Арканову было продолжать острить на околошахматной ниве. Вот, например, одна из его не самых плохих острот. Несколько лет назад в Москве в Доме журналиста был организован шахматный турнир писателей и журналистов, в котором попросили принять участие Анатолия Карпова. Разумеется, в этом турнире Карпов играть серьезно не собирался, он был, так сказать, свадебным генералом. Когда после одного из туров угрюмого Арканова, одного из участников этого турнира, спросили, как обстоят его дела в этом соревновании, то труженик пера пожаловался: «Знаете ли, неважно. Пока отстаю на пол-очка от Карпова».
Конечно, Арканову (впрочем, как и жене героя книги) хотелось погреться в лучах немеркнущей славы Таля. Собственно, и при жизни великого шахматиста и небезгрешного смертного он всегда старался держаться где-то поблизости от него. Известно, что Таль с какого-то момента (под влиянием, очевидно, и болезней, и не очень задавшейся семейной жизни) стал пить, часто бывал в кругу, так сказать, друзей, где каждому не терпелось произнести тост или чокнуться рюмкой с гением. И Арканов, и Салли знали эту часть жизни Таля, были ее активными участниками. И книга «Элегия Михаила Таля» — главным образом рассказ об этой стороне жизни великого шахматиста, о той части, в которую человек, даже если это Таль, никогда не допускает посторонних. Тем более не стоило писать о ней сейчас, когда Таля уже давно нет.
Бесспорно, мне могут возразить, сказав, что жизнь знаменитых людей интересна для нас во всех проявлениях, со всеми подробностями, без прикрас и т.д. Стоит ли, так сказать, быть ханжой, что-то утаивать и прочее? Думаю, что однозначно на этот вопрос ответить трудно. Понятно, что книга написана женщиной, бывшей женой шахматного короля (что уже очень нелегкая задача!) и при этом старавшейся не оторваться вместе с мужем от всех прелестей нормальной семейной жизни, но стоило ли выставлять Таля, скажу по правде, во многих эпизодах книги посмешищем, стоило ли писать о взаимных изменах и многом сокровенном? Особенно, если, как пишет Салли, он остался ее любовью до конца жизни. Никаких новых штрихов к человеческому портрету Таля это не прибавило.
Но есть и то, что радует. Салли удалось передать юмор Таля, мастерство импровизации. Например, она описывает эпизод подачи с Талем заявления о регистрации брака в загс. В загсе она увидела какого-то незнакомого человека с фотоаппаратом. Она спросила Таля, кто это. «Это фотограф из журнала «Советский Союз»», — ответил чемпион. «Что же, — спросила недовольно Салли, — о нашем браке будет знать весь Советский Союз?» — «Нет, — успокоил ее Таль, — только его читатели!»
Безусловно, книг о великих шахматистах — хороших книг! — не так уж и много. Я вспоминаю о замечательной книге Эли Агура о Бобби Фишере. Книге, увы, неизвестной российскому читателю. Это книга, конечно, другого жанра, она интересна прежде всего шахматистам, и понятно, что Салли Ландау в силу своей полной шахматной некомпетентности не может написать нечто подобное о Тале. Но именно такую книгу, как книгу Агура, ждет читатель. Ведь людям интеллигентным совсем неинтересно знать семейные подробности жизни шахматных чемпионов. Тем же, кто застал Таля, кто помнит его взлет, хотелось бы увидеть именно творческий портрет чемпиона, понять, в чем состояла, как говорили много лет назад, «загадка Таля». Как смог никому не известный юноша ворваться в мир шахматных гигантов — Ботвинника, Смыслова, Кереса, Бронштейна — и сокрушить их всех, что называется, с первого захода и на одном дыхании?
Ведь такой любовью к шахматам, какой была у Таля, мало кто из чемпионов может похвастаться. Таль не был максималистом ни в жизни, ни в шахматах. Но за шахматной доской он преображался, и борьба могла захватить его настолько, что он забывал обо всем. Трудно найти ему подобного в современной шахматной истории. Вспоминается такой эпизод. Во время 27-го, предпоследнего тура турнира претендентов в Югославии в 1959 году Талю нужна была ничья в партии с американским гроссмейстером Палом Бенко. Эта ничья за тур до конца соревнования обеспечивала Талю право на матч за первенство мира с Ботвинником. Таль играл белыми и опережал со счетом 3:0. Ясно, что Бенко был готов в любой момент на ничью, и таким образом Таль мог добиться решающего отрыва от Кереса — своего главного конкурента в Югославии. В какой-то момент Таль пожертвовал фигуру, стараясь развить смертельную атаку против вражеского короля. Но атака, как назло, не складывалась. Таль задумался. Что делать? Продолжать атаку с риском проиграть или дать вечный шах и думать о матче с Ботвинником? Находившийся в зале тренер и учитель Таля мастер Александр Кобленц, как рассказывали очевидцы, глотал в этот миг, казавшийся вечностью, одну таблетку валидола за другой. Наверное, он подумал, что родился вторично, когда Таль объявил все же заветный вечный шах… Уверен, никакой сегодняшний шахматный лидер в такой ситуации ни на минуту бы не задумался, чтобы гнаться за жар-птицей. Замечу: чтобы только стать претендентом на мировое первенство, Талю нужно было выиграть марафон из 28 туров — вот как тяжело давалось право играть матч с чемпионом!
Книги, как и люди, имеют свою судьбу. Судьба великого Таля была необыкновенной, а вот опус о нем, созданный его вдовой при помощи известного юмориста Арканова, будет забыт прежде, чем его прочитают. У англичан, когда они читают не очень хорошую книгу, есть такое выражение: «Поцелуй и передай другому!» Иначе говоря, не читай книгу, а лучше передай другому. Желательно не самому близкому человеку. Честное слово, когда читаешь книгу «Элегия Михаила Таля», не хочется портить жизнь даже недругам.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
